— О? — На широком лице Джона появилось выражение растерянности, как если бы он надеялся услышать нечто совершенно иное. — Ты уезжаешь именно сейчас? Может, вызвать тебе такси?

Джек кивнул. Джон пожал плечами и отвернулся к телефону. Когда Джек потянул из кармана пистолет, он чувствовал себя так, как если бы его поразил ледяной ток. Подойдя к Джону, он сильно ударил его тяжелой рукоятью за ухом. Когда ноги Джона подкосились, он нанес ему второй удар и, уже совершенно не владея своими нескоординированными движениями, споткнувшись о свою жертву, тоже рухнул на пол. Лежа на Джоне, он с ужасом заметил, что веки Джона дрогнули и что его другое воплощение смотрит на него тупо, но в сознании.

— Значит, так… — прошептал Джон как бы с сонным удовлетворением засыпающего ребенка. Он закрыл глаза, но Джек, всхлипывая, ударил его кулаком раз и еще раз, стараясь уничтожить свидетельство своей вины.

Когда он снова обрел способность рассуждать трезво, он скатился с Джона и, тяжело дыша, присел на корточки рядом с неподвижным телом. Затем поднялся, спустился по низкой лестнице в ванную и склонился над умывальником.

Он ощущал ледяное прикосновение кранов к своему лбу, совершенно так же, как во времена его молодости, когда он, совершив свой первый жуткий эксперимент с алкоголем, в той же самой позе ожидал, когда его организм очистится. Но на этот раз ощущение облегчения не удалось купить так дешево.

Бретон сполоснул лицо холодной водой, а затем вытерся, особенно осторожно обращаясь со сбитыми фалангами пальцев, из которых уже начала сочиться лимфа. Он открыл стенную аптечку в поисках перевязочных материалов и вдруг заметил пузырек со светло-зелеными треугольными таблетками. Они выглядели как снотворное. Бретон ознакомился с этикеткой и убедился, что не ошибся в своих предположениях.

Он прошел в кухню, налил стакан воды и понес ее в холл, где все еще лежал, распростершись на горчичного цвета ковре, Джон. Джек поднял его голову и постарался начинить его таблетками. Однако это оказалось делом куда более трудным, чем он предполагал. Рот и гортань находившегося без сознания Джона заполнялись водой, которая сразу же выливалась наружу в неистовом приступе кашля. Прошло много ценного времени, прежде чем ему удалось затолкать в Джека восемь таблеток.

Он отбросил пузырек, спрятал пистолет в карман и перетащил тело в кухню. Быстро обыскав карманы Джона, он нашел бумажник с документами, которые могли понадобиться ему в дальнейших делах, и связку ключей — на ней были и ключи от большого «линкольна».

Он вышел к автомобилю, перегнал его к тыльной части дома и поставил так, чтобы он касался задним бампером заросшей плющом решетки патио. Воздух был нагрет послеполуденным солнцем; из-за занавеса деревьев и кустарников по-прежнему доносился равнодушный ко всему треск машинки для стрижки газонов. Бретон открыл багажник машины и вернулся на кухню. Джон лежал неподвижно, как если бы был мертв, а лицо его было совершенно белым. Струйка крови стекала из носа на щеку.

Бретон вытащил тело из дома и погрузил его в багажник. Когда он засовывал туда ноги, то заметил, что Джон потерял одну туфлю. Опустив крышку багажника, но не заперев ее, он вернулся в дом. Туфля валялась тут же, за дверью. Бретон поднял ее, поспешил к «линкольну»— и столкнулся с Конвери.

— Извините, что я снова мешаю вам, Джон. — Голубые, широко расставленные глаза лейтенанта полиции были внимательны, подвижны, полны какой-то зловещей энергии. — Я, кажется, кое-что здесь оставил…

— Я ничего не заметил.

Бретон слышал произносимые им слова, а его разум, ответственный за все реакции, оставался в состоянии шока. Что делает здесь этот Конвери? Уже во второй раз за этот день он появляется в патио в наименее подходящие моменты.

— Речь идет об окаменелости, о той окаменелости моего сына; вернувшись домой, я обнаружил, что ее у меня нет. — Усмешка Конвери была иронична, как если бы он бросал Бретону вызов, чтобы тот, воспользовавшись своими правами, вышвырнул назойливого нахала. — Вы представить не можете, какой скандал он мне учинил.

— Но окаменелости здесь нет. Я убежден, что заметил бы аммонит, если б он был здесь. Это не такая штука, чтобы его можно было просмотреть.

— Действительно, — согласился Конвери довольно равнодушно. — Должно быть, я оставил его где-нибудь в другом месте.

Это не может быть случайностью, пришел к печальному выводу Бретон. Конвери — опасный, умный, ревностный коп, ничего не может быть хуже. Человек, одаренный интуицией, которой он слепо доверяет, упрямо придерживаясь своих идей — вопреки логике, вопреки доказательствам. Ведь истинной причиной, из-за которой Конвери посещал Джона Бретона в течение девяти лет, было то, что он его подозревал. Какой же мстительный каприз судьбы, подумал Бретон, вывел этого супермена на сцену, которую он так старательно отрежиссировал в тот вечер позднего октября?

— Потеряли туфлю?

— Туфлю? — Бретон проследил за взглядом Конвери и увидел в своей руке черную туфлю. — А, да. Я становлюсь рассеянным.

— Мы все рассеянны, когда голова забита чем-нибудь. Как моя этой окаменелостью.

— Но моя голова ничем не забита, — ответил Бретон молниеносно. — А что грызет вас?

Конвери подошел к «линкольну» и, опираясь на него, положил правую руку на крышку багажника.

— Ничего особенного, просто пытаюсь говорить с помощью руки.

— Не понимаю.

— А, глупость. Кстати, о руках: у вас здорово ободраны пальцы. Дрались с кем-нибудь или что?

— С кем? — рассмеялся Бретон. — Ведь не буду же я драться сам с собой.

— Я подумал, может быть, с тем типом, который пригнал вам машину. — Конвери ударил по багажнику, и незакрепленная крышка громко завибрировала. — Когда я слышу, как эти хулиганы относятся к клиентам, у меня самого возникает желание врезать им. Поэтому, между прочим, я все стараюсь делать сам.

Бретон ощутил сухость во рту. Итак, Конвери заметил, что во время его предыдущего визита автомобиля не было.

— Ну, а я в наилучших отношениях с моей станцией обслуживания.

— А что вы сейчас делали? — Конвери рассматривал «линкольн» с пренебрежением человека практичного.

— Нужно было подрегулировать тормоза.

— Да? А я думал, что в этих автомобилях тормоза регулируются автоматически.

— Может быть. Я никогда этого не проверял. — Бретон напряженно думал, как долго еще это продлится. — Знаю только, что у меня были неприятности с торможением.

— Я дам вам добрый совет: прежде чем выехать, проверьте, хорошо ли закручены колеса. Я видел автомобиль, возвращающийся из мастерской, у которого гайки едва держались.

— Теперь уж, наверное, все будет в порядке.

— Не доверяйте им, Джон. Если только они могут оставить что-нибудь недокрученным так, чтобы сразу не отвалилось, они наверняка оставят.

Конвери внезапно обернулся и, прежде чем Джек успел шевельнуться, схватил ручку багажника, слегка приоткрыл, глядя триумфально на Джека, после чего крепко захлопнул крышку и повернул ручку.

— Вот видите, эта крышка могла отскочить при быстрой езде, а это очень опасно.

— Благодарю вас. — Голос Бретона звучал слабо. — Я вам очень обязан.

— Мелочь. Все для граждан. — Конвери задумчиво потер ухо. — Ну, я должен идти. У моего паренька сегодня день рождения, и я вообще не должен был бы выходить из дома. Я еще зайду.

— Заходите, когда будет охота, — ответил Бретон.

С минуту он стоял нерешительно, а затем двинулся за Конвери и обнаружил его перед фасадом дома как раз в тот момент, когда машина лейтенанта, рыкнув выхлопной трубой, тронулась с места. Холодный ветер гнал опавшие листья. Последняя фраза Конвери была знаменательна. Она свидетельствовала о том, что его визит не имел ни дружеского, ни случайного характера, а Конвери был не из тех, кто предупреждал без определенной причины. У Бретона возникло впечатление, что он был предупрежден и что это поставило его в странную, а может быть, даже опасную ситуацию.