— Да, три эрба. Цена достойная. Вполне можете купить на эти деньги три овцы.

— Мне бы лошадью разжиться, — теперь копарь сообразил, о чем идет речь. В самом деле, ему предлагали приличную сумму. В качестве стартового капитала вполне сгодится.

— Так и быть, ударим по рукам, — согласился Алексей.

— Будь по-вашему. Да только надо кое-что проверить. И взвесить не помешало бы. А то, знаете ли, развелось нынче протобестий и жуликов. Кругом одни маравихеры да прощелыжники. Так и норовят надуть да обмишулить.

— Ваше право, господин Трэс.

— Да уж, будьте так любезны. Посидите здесь. Я сейчас, — сказал ювелир и заковылял вглубь дома.

Алексей принялся разглядывать комнату, да быстро понял, кроме немногочисленной мебели ничего не увидит. Иначе как бы старый скряга оставил его без присмотра. Так ведь кто угодно что-нибудь стащить может. А у господина Тэса в лавке хоть шаром покати. Крысы наверняка с голодухи померли. И сам ювелир одет в рванину. Прикидывается убогим, а деньжата прячет где-нибудь в подполе или в ином укромном местечке.

Все же Леха радовался не столько оказанному доверию, сколько удачной сделке. Теперь можно отправиться на торговую площадь, пройтись по рядам и прикупить здешнюю одежду. А потом заглянуть в кузницу и заказать если не меч, то кинжал. С оружием оно как-то надежнее. Клинок в любом случае не помешает.

Вскоре, шаркая старыми башмаками, возвратился хозяин «Золотой блохи».

— Получите ваши денежки, господин.

— Меня зовут…

— Разве я спрашивал ваше имя? В нашем деле излишнее знание не обогащает.

— И то верно, — согласился следопыт. На ладонь ему легли три серебряные монеты, каждая величиной с советский полтинник. — Да, и вот еще что, почтеннейший господин Трэс. Не затруднит ли вас один эрб разменять медной монетой? Не у каждой торговки найдется сдача с серебра.

— Резонно, — согласился старикан. Он полез в кожаный кошель, притороченный к поясу, достал кучку медяков. Отсчитал положенное и обменял медь на серебро. — Теперь мы в расчете. С вами приятно иметь дело. Заходите при случае.

— Всего хорошего, — Леха ссыпал деньги в нагрудный карман, поклонился и пошел прочь.

Выйдя на улицу, копарь сразу почуял неладное. У входа в «Золотую блоху», стояло четверо вооруженных стражников. Один из них, старший, завидев Алексея, стал у него на пути.

— Именем барона Коралтарского ты, чужеземец, арестован по подозрению в воровстве, — протрубил командир отряда.

— Э, мужики! Вы чего? — растеряно бормотал Леха.

— Следуй за нами и не дури, воришка.

— Ну, в самом деле, вы чего? Какое такое подозрение? Че за фигня? — сердце едва не выпрыгнуло наружу. — Погодите! Объясните толком! — теперь Алексей понял, приключения для него только начинаются. Встречи со Скиром, Бервисом и Трэсом были лишь прелюдией. И столь резкий поворот не внушал следопыту оптимизма. Леха растерялся. Он не мог решить как поступить. Сопротивляться бесполезно. Да и едва ли удастся вырваться из города. Бежать в трактир также не имело смысла. Сдаться на милость страже? Но кто знает, как у них здесь обстоят дела с судопроизводством и презумпцией невиновности. Остается только уповать на судьбу. Авось, все как-нибудь разрешится и утрясется.

— Хватит болтать! — старший явно терял терпение.

— Э, да вы че? — Леха инстинктивно сделал шаг назад и попытался оттолкнуть наиболее ретивого стража. Следопыт быстро понял, что совершил роковую ошибку. Дружина барона получала жалованье не за красивые глаза. Солдаты знали свое ремесло. Один из них ударил Леху древком копья под колено. От неожиданности Алексей потерял равновесие. В следующее мгновение верховод стражи огрел копаря ребром ладони по шее. Мир перед глазами великого герцога померк, и он без чувств повалился в уличную грязь.

— Тащите ворюгу в Гнилую башню, — распорядился командир, и солдаты поспешили выполнить приказ.

Сознание возвращалось медленно. В ушах что-то шипело и звенело. Перед глазами плясали цветные пятна. Руки и ноги сделались ватными, и напрочь отказывались повиноваться черному следопыту.

Он чувствовал, как его куда-то тащили, но ничего поделать не мог. Звуки, глухие и растянутые, неслись в пустоту. Леха утратил всякую ориентацию. Каменные ступени, затхлый воздух, пропитанный сыростью и гнилью. Время потерялось. Неясный шум в голове. Заскрежетало железо. Копарь куда-то летел. Упал, ударился, но боли не ощутил. В нос шибанул запах прелой соломы и человеческих испражнений. Кто-то громко рассмеялся, пнул арестанта ногой. Вновь все поплыло, подернулось призрачной дымкой и сгинуло в бездне.

Алексей очнулся от сырости и смрада. Вонь, это проклятие Коралтара, сводила его с ума. Его едва не вывернуло наизнанку. Местные ароматы подействовали на него как нашатырь на больного.

— Ну как, оклемался, братишка? — послышалось где-то рядом.

Великий герцог приподнялся и огляделся по сторонам. Всюду царил полумрак. На каменном полу валялась прелая солома. Кругом только стены, выложенные из огромных плохо отесанных блоков. На высоте двух-трех метров находилось крошечное зарешеченное окошко, сквозь которое в камеру пробивался свет дня. Вместо четвертой стены сплошная решетка из толстых металлических прутьев да массивный засов.

— Чего молчишь? Аль немой? — вновь раздалось из темноты.

Алексей напряг зрение и не без труда разглядел в углу каменного мешка косматого человечка. Волосы его, как и борода, не ведали гребня. Одет он был в какую-то рванину неопределенного цвета, подпоясан пеньковой веревкой. На ногах он носил некое подобие башмаков. Скорее они напоминали кожаные портянки, обернутые вокруг ступней.

— Ты кто? — выдавил из себя поисковик. Язык его прилип к небу. Хотелось пить.

— Я-то? Мамка Туном кликала. А тебя как величать?

— А, Тун-курокрад? — Леха вспомнил байку, услышанную в «Четырех подковах».

— Вот, елы-палы, до чего подлый у нас народишко. Хлебом не корми, дай посплетничать да посудачить. Какой-нибудь пьянчужка в трактире пустит злого духа, а через минуту о том весь город знает. Ну, украл! Так чего теперь? Экая невидаль. Чай, не один я ворую. Ладно, чего разлегся? Вставай да иди сюда. Я тут второй день маюсь. Вдвоем как-то веселее. Будет хоть с кем язык почесать.

Леха встал, отряхнул солому и с неудовольствием отметил, камуфляж весь измазан в уличной грязи. Впрочем, это лишь малая из постигших его бед. Не менты в Харькове, так баронская стража в Коралтаре. Но он не собирался развешивать сопли бахромой. Куда важнее сейчас оглядеться, оценить обстановку и подумать как выкрутиться. Сидеть до скончания века в тюремном подвале он не собирался. А у сокамерника можно выведать интересные и весьма нужные подробности. Да и то сказать, вдвоем и вправду веселее. Думая так, Алексей сел у стены напротив Туна. Брататься и лобызаться с ним никто не собирался. Мало того, что от аборигенов несло как из выгребной ямы, так еще и какую-нибудь заразу можно подхватить.

— О, да я смотрю, ты парень здоровенный, — удивился Тун, оценив рост новичка. — И как такого жердяя завалили? Поди, всей кодлой навалились. Так как, говоришь, кличут?

— Алексеем кличут, — нехотя ответил великий герцог. — По-вашему Аль Эксей.

— Так ты еще и нездешний?! — последнее обстоятельство несказанно развеселило Туна. — Да, брат, хватают нынче не только коралтарских, но и чужеземцев. Видать, к войне. И за что, говоришь, тебя упекли?

— Ясное дело, ни за что.

— Понятно. Так все говорят. А меня, думаешь, за что? За поганую курицу. Ей цена в базарный день три арда, а меня в темницу. В жизни не видел простака, который бы сказал, что попал в тюрьму за дело. Все кругом невинные аки овцы. Ладно, баронским холуям плети что хочешь, а со мной не дури. Я ведь такой как и ты…

— А вот ты скажи, Тун, — перебил Алексей собеседника. — Только без обид. Ты ведь голодранец. Ни кола, ни двора. Когда у тебя в последний раз деньги водились? Знаю, за украденную курицу нужно штраф заплатить. А не заплатишь, так руки лишишься. Верно?