Эмми несколько часов разбрасывала по двору розовые и красные лепестки роз. Куп и Бек вдоволь посмеялись над розами. Пусть смеются сколько угодно, но когда они найдут свою женщину, они тоже ни перед чем не остановятся, чтобы убедиться, что жизнь прекрасна.

Мы расставили столики во дворе и несколько столов с краю для еды. Мой задний двор превращен в мечту Принцессы. Мне не терпится взглянуть на ее лицо, когда она увидит все это.

— Грег! — рявкаю я так громко, чтобы мой крик настиг его в доме. — Что-нибудь слышно от этих придурков с едой?

Вот чего я удостаиваюсь, наняв крупную компанию для приготовления изысканного дерьма. Лучше бы выбрал "Heavy's". Все равно это единственное, что она жаждет в эти дни.

Черт, "Heavy's"!

Я опережаю его, прежде чем он успевает открыть рот.

— Позвони этим придуркам и скажи: раз они не объявились вовремя, могут забыть о заказе.

— Куп, тащи свою задницу в пикап и езжай в "Heavy's". Купи еду на вынос. Все, что посчитаешь нужным, и доставь это сюда, — я бросаю ему свой бумажник и, повернувшись, натыкаюсь на улыбающуюся физиономию Грега. — Какого хрена ты скалишься? — Он поднимает руки вверх и уходит, давясь от смеха.

— Тебе нужно успокоиться. Я не видела тебя таким встревоженным с осени прошлого года, — говорит Эмми, снова подкравшись ко мне незаметно. Клянусь, эта девчонка парит, а не ходит. Она всегда появляется из ниоткуда.

— Я спокоен.

Я не спокоен. Я схожу с ума. Моя девушка печальна, но изо всех сил пытается скрыть этот факт, и я не могу это исправить. Мой сын отказывается выходить на свет и если сегодня еще что-нибудь пойдет не так, я пошлю все на хрен, выкраду свою женщину и утащу ее в спальню. По крайней мере, я знаю, что там-то я уж смогу ее осчастливить.

— Ты не спокоен, но будешь, — говорит она, и снова исчезает.

Я озираюсь по сторонам, пытаясь ее найти, затем плетусь обратно в дом и беру банку пива.

К тому времени как Ди звонит сообщить, что они покидают салон, обстановка наконец нормализуется. Куп возвращается с огромным количеством еды; похоже, он заказал практически все, что ему смогли предложить в "Heavy's". Локк, наконец, приехал, доставил остальную часть звуковой аппаратуры и подключил ее. Эмми обегает все столы, удостоверяясь, что на них расставлены цветочные композиции и что все машины, пускающие мыльные пузыри, по-прежнему скрыты от глаз и функционируют. Куп куда-то запропастился со своей пассией, а Бек выносит кулеры с напитками и расставляет их во дворе.

Огоньки на деревьях пока не включены, но факелы горят и лепестки роз на зеленой траве похожи на одеяло из россыпи розовых и красных оттенков. Воздушные шары раскачиваются из стороны в сторону из-за легкого бриза. Прекрасное зрелище.

Сегодня больше не произойдет никаких осечек.

— Они подъезжают! — кричит Грег на весь дом. Мы спрятали все машины за гаражом и чуть в отдалении. Она не увидит их оттуда, где будет парковаться. Если она войдет через гараж, то не заметит и воздушных шаров наводнивших всю гостиную.

— Сейчас вернусь, — говорю я, вручаю свою банку пива Локку и захожу в дом.

Я вытираю вспотевшие ладони о шорты и вхожу на кухню, чтобы встретить свою девочку. Она заходит в дом через гараж, выглядя как ангел, которым она всегда была в моем представлении. На ней длинное белое платье, которое облегает ее грудь и большой живот. Оно плавно струится по остальным частям ее тела, словно она парит по воздуху. Ее кожа по-прежнему сияет благодаря тому времени, что мы провели этим летом у озера. Свэй сделал с ее волосами все, что только мог, и они рассыпались по ее плечам длинные, густые и вьющиеся.

— Ты выглядишь прекрасно.

— Ты тоже выглядишь неплохо, малыш, — говорит она, устремляясь в мои объятия и целуя меня. Я чувствую, как мой сын перекатывается в ее животике.

— Ты хорошо себя чувствуешь, Принцесса?

— Я чувствую себя великолепно. Свэй меня как следует побаловал. Он даже заставил одного из своих мальчиков массировать мне ноги.

Я сдерживаю свое недовольство, которое возникает при упоминании о другом мужчине, прикасающемся к моей женщине. Сегодня все должно пройти идеально и мое собственнические замашки делу не помогут.

— Можно Ди останется на ужин? Я сказала ей, что мы будем жарить мясо на гриле, и она сказала, что хотела бы провести со мной еще немного времени.

— Конечно, детка, — я обнимаю Ди и веду Иззи к заднему крыльцу.

Я слышу за своей спиной ее судорожный вздох, когда ее глаза охватывают представшую перед ней картину. Наши друзья кричат «сюрприз», и я чувствую, как она вздрагивает, эта дрожь проходит через наши сцепленные руки. Ее рука крепко сжимает мою руку, и я оборачиваюсь. Она выглядит потрясенной, но не от увиденного.

— Эм... Аксель? — зовет Ди изнутри дома. Она стоит за спиной Иззи и смотрит на землю со странным выражением на лице.

— Да?

— О, боже, — произносит она, поднимая голову и встречаясь со мной взглядом, в котором я замечаю панику.

Иззи сжимает мою руку, на этот раз сильнее, и шепчет мое имя.

— Аксель?

Она говорит так тихо, что я с трудом улавливаю свое имя.

Вот дерьмо, ей наверно не нравится.

— Малыш? — снова пытается она. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть ей в глаза и хмурюсь, когда вижу, как на ее висках начинают проступать капельки пота, а на лбу залегают морщинки беспокойства.

— Иззи, что не так?

— ЧЕРТ ВОЗЬМИ, У НЕЕ ОТОШЛИ ВОДЫ! — кричит Грег за моей спиной. Я смотрю вниз и замечаю небольшую лужу воды между ее ног. Ее рука по-прежнему сжимает мою руку, и я понимаю, что моя девочка испытывает боль.

Она чуть напряженно сгибается и ждет несколько секунд, пока пройдут схватки и наступит облегчение, затем открывает глаза и смотрит на меня.

— Он на подходе, — шепчет она, ослепительно улыбаясь.

Все тут же срываются с места. Я быстро веду Иззи к машине. Мы перестали пользоваться пикапом несколько месяцев назад, когда ей стало слишком неудобно забираться в него и вылезать. Ди и Грег бегут к его пикапу, остальные ребята тянутся следом. Эмми кричит, что задержится, убедиться, что все выключено, и позже встретится с нами в больнице. Мне все равно. Пусть хоть весь дом сгорит, мой сын вот-вот появится на свет.

Мы добираемся до больницы вовремя, но к тому времени как приезжаем, схватки становятся гораздо болезненнее, чем раньше, они следуют одна за другой, заставляя Иззи кричать от боли. Это смерти подобно, слышать как ей больно и знать, что я ничем не могу помочь. Я начинаю говорить ей, как сильно я ее люблю и стараюсь успокоить ее словами, пока она не бросает на меня гневный взгляд и не говорит, чтобы я заткнулся нахрен. Как только эти слова вырываются из ее ротика, она извиняется. Моя бедная девочка, если бы я мог сделать это за нее, то сделал бы не задумываясь.

Я останавливаюсь перед больницей и, не глуша двигатель, на всех порах мчусь к ее пассажирскому сидению и несу ее внутрь.

Кто-нибудь переставит автомобиль. Если они не сделают это, то могут отбуксировать его, я ни за что не брошу мою девочку.

Они быстро оформляют нас и помещают в палату. Иззи подключают к миллиону различных мониторов и аппаратов. Мне поясняют, что все они контролируют ее состояние и состояние нашего сына, но я слишком занят, беспокоясь о ней, чтобы обращать внимание на медсестер. Они, кажется, думают, что у нас безграничный запас времени. Почему никто ничего не делает? Хоть что-нибудь!

Проходит примерно около часа, когда она вдруг издает самый громкий, искаженный мукой вопль. Этот крик останавливает мое сердце, и я отчаянно озираюсь по сторонам в поисках помощи. Медсестры приходят в действие и начинают носиться вокруг кровати, включают разную аппаратуру и забрасывают меня указаниями.

Я держу Иззи за руку и пытаюсь помочь ей, но смотреть на ее красивое лицо, искаженное мучительной болью, слишком тяжело.

— Ты прекрасно справляешься, Принцесса. Он скоро появится.