-Я собиралась лечь спать... - едва слышно пробормотала Марта, голос ее звучал хрипловато. - Но... если у вас есть предложения более интересные...

-Есть! - выдохнул Мариус и властно привлек ее к себе. - Есть!

Он прильнул к ее теплым податливым губам и поцеловал жадно, на правах собственника. Припал к ней, как изголодавшийся путник, бездумно и неистово, позабыв обо всем. И Марта отвечала ему, отвечала охотно, страстно... так, словно сейчас исполнялось самое сокровенное ее желание.

Ночь их завершилась в покоях Мариуса, в его просторной постели...

Аннет спала очень плохо. В ночных сюрреалистичных грезах за нею гнались какие-то чудовища... оказывавшиеся то Мариусом с волчьим оскалом, то Мартой с выбеленным пудрой лицом и мертвым взглядом... девушка просыпалась в холодном поту, с учащенным сердцебиением, и долго лежала без сна, глядя в темный потолок и судорожно дыша.

Что-то происходило или должно было произойти. Что-то ужасное, страшное, неправильное! Аннет знала это, чувствовала, хотя и не могла понять, откуда взялась снедавшая ее безотчетная тревога. Возможно, беременность обострила интуицию, сделала восприимчивее... или мнительнее?

Девушка промучилась до самого рассвета, терзаясь смутными подозрениями, а под утро забылась кратким сном без сновидений, просто погрузилась в темноту, в которой не было места ничему и никому.

Она проснулась совсем неотдохнувшей, ощущая головокружение и тошноту. Девушку так и подмывало провести весь день в постели, хоть на сегодня отрезать себя от внешнего мира - мира, столь беспощадного к ней в последнее время. Но Аннет не привыкла, подобно собственной матери, проводить сутки напролет в блаженном безделье, заполняя досуг ничего не значащими делами, - а потом верить, будто прожила день с толком. Суровое монастырское воспитание давало о себе знать...

Однако сил подняться у нее физически не было, во всем теле разлилась слабость, в висках пульсировала кровь, отдаваясь болью в затылке. Аннет приложила ладони к своему чуть округлившемуся животу, погладила скрытый во чреве плод... может, этому нерожденному дитя повредит неуместная активность его матери? Девушка слышала немало ужасных историй о том, как женщины по вине собственной неосторожности теряли ребенка, а иногда - и саму жизнь. Повторить подобную судьбу Аннет не хотелось, мир не настолько ей опротивел... и уж тем более она не желала причинить вред своему малышу.

Это решило вопрос. Она проведет утро в кровати, а Марта пускай подаст в ее покои легкий завтрак на подносе.

Вызывая служанку, Аннет вновь ощутила тревожное предчувствие. Только теперь это беспокойство обрело облик и черты ее камеристки... снова интуиция?

* * *

Марта появилась с опозданием, заставив Аннет прождать четверть часа - вольность, ранее за камеристкой не замеченная. Одно это усилило тревогу молодой графини, ее подозрения, казалось, получили реальные основания...

Марта вошла с сияющим лицом и гордо вздернутым подбородком, в ее шальных глазах сквозил вызов, в походке появилась особенная упругая легкость... Все, буквально все, каждый жест кричал о перемене... об измене. Было, было, что-то произошло! Теперь Аннет в этом не сомневалась.

-Доброе утро, миледи, - весело поздоровалась Марта.

-Доброе ли оно? - холодно отозвалась Аннет. Прищурившись, она рассматривала свою служанку, оценивала ее.

Лицо той как будто жило своей жизнью: на губах блуждала довольная улыбка, взгляд был чуть сонным, удовлетворенным... Она и не думала ничего скрывать, сдерживать свои эмоции, прятать их!

И хотя это обозлило Аннет до предела, она была слишком аристократкой, чтобы дать волю чувствам и показать свою ярость. Унизиться до оскорблений - значит, предоставить сопернице мощное оружие, убедить ее, что графиня стоит на одном уровне с камеристкой. Что, безусловно, не так! И пускай она, Аннет, выглядит на фоне своей красивой служанки серой мышью, это не меняет главного: именно в ее жилах течет голубая кровь, именно ее род восходит корнями к седой древности! А происхождение, как ни крути, играет свою роль, и далеко не последнюю.

-Помоги мне одеться! - потребовала Аннет, тотчас переменив решение оставаться в постели до обеда. Прежде чем развивать бурную деятельность, нужно удостовериться во всем наверняка... и лучший способ - уточнить у главного виновника. У Мариуса...

* * *

Мариус, в отличие от Марты, выглядел смущенным, и это немного усмирило Аннет, охладив ее пыл. Стараясь держаться с подчеркнутым равнодушием, девушка расположилась за столом и позволила лакею обслужить себя, хотя и не была уверена, что станет есть. Однако такие простые, такие привычные действия помогали оттянуть начало разговора... и давали обоим супругам возможность собраться с мыслями.

-Как спалось, дорогая? - откашлявшись, осторожно спросил Мариус.

Аннет искоса глянула на него, гадая, что вызвало в нем раскаяние. Вчерашнее поведение на празднике или же ночная встреча с ее камеристкой? Либо оба фактора сразу?

-Спалось плохо, - честно призналась девушка и с ноткой укоризны добавила: - Тому были причины, сам понимаешь...

Мариус чуть покраснел и отвел взгляд.

-Прости за вчерашнее, - повинился парень. - Я был расстроен...

-Понимаю, - спокойно согласилась Аннет. - Мы это обсуждали...

Они приступили к завтраку, причем оба ели как будто через силу, без аппетита. Разговор не вязался, а воздух, казалось, напитался напряжением, стал густым и вязким.

Наконец, Аннет отодвинула тарелку и, не глядя на мужа, хладнокровно произнесла:

-Мне нужна другая камеристка. Надеюсь, ты не против?

Мариус на мгновение замер, не донеся хлеб до рта. В глазах появилась тревога.

-Я не против, конечно, - голос звучал неестественно бодро. - А что с ней... твоей служанкой... ммм... не так?

Аннет подняла на него насмешливый взгляд.

-Марта слишком предприимчива в некоторых вопросах, - пояснила она со злой иронией. - И ее моральные качества вызывают у меня сомнения.

У Мариуса вытянулось лицо. Он с трудом дожевал кусок и, запив мощным глотком чая, с фальшивой непринужденностью заметил:

-Возможно, ты и права! Не мне судить, в конце концов. Поступай, как считаешь нужным.

-Благодарю... супруг.

Завтрак завершился в гробовом молчании.

* * *

Аннет не стала унижаться до объяснений с соперницей и сразу после завтрака вызвала к себе миссис Ховард. Та появилась незамедлительно, степенная и чопорная, в неизменном форменном платье и с гладким узлом тронутых сединой волос.