Мариэль задумчиво смотрел на здоровяка, который накануне вечером чуть не раскатал его друга на арене. Они сидели в таверне недалеко от дома Шепота Звезд, и Шеши уплетал суп, закусывая мясным пирогом, так аппетитно и безобидно, что провидцу было неловко за свою предубеждённость.

Он всё раздумывал, как спросить про камень и вообще всё, что случилось с ними перед поединком, но Шеши опередил его:

- Ты что-нибудь видел, связанное с ...мм, - он взял небольшой таймаут, чтобы прожевать кусок пирога, - новым Королём?

Мариэль чуть не поперхнулся.

- Я эээ, - замялся провидец, поправляя косу белых волос, и непроизвольно нащупывая сзади шеи печать, - не могу...

Шеши широко и даже дружелюбно улыбнулся.

- Ничего, - он по-доброму кивнул и продолжил поглощать обед, - И так всё понятно.

- Что понятно?- втупую спросил Мариэль, допивая свой медовый морс.

- Вчера был день Перелома, да?

Мариэль испуганно покачал головой в подтверждение.

Шеши удовлетворённо крякнул, и, слегка оглядевшись, вытер руку о льняную салфетку, и извлек из кармана розовый камушек.

- Знаешь, кто это? - он поперекатывал камень между пальцев.

Мариэль попытался напрячь память, но пухляк опередил его:

- Это Миссионерша.

Но Мариэль все ещё пытался напрячь память.

- Это дух, по сути баньши. Но если баньши...

- Стоп! Погоди! - запротестовал, перебивая, Мариэль, - Ты хочешь сказать, что ты ... Заточил баньши в камень?!

- Ну да. Я из Уничтожителей.

Он сказал это так буднично, что провидец споткнулся об свои заготовленные для продолжения диалога слова.

- Но-оо, - Мариэль испытывал некоторые трудности с мыслеизъяснением от небольшого шока.

- Вас все ещё учат, что нас истребили?... - он неприязненно поморщился и решил продолжить, - Так вот, по сути Миссионерша - это баньши - письмо смерти. И если его уничтожить вовремя, она не вернётся. Однако, - Шеши оглянулся на вход, - Это значит, что будут ещё.

- Мариэль! - полурык Сессора, материализовавшегося буквально из ниоткуда, напугал провидца, - Едва тебя нашел, какого демона тут происходит?! - он удивлённо переводил взгляд с провидца на недавнего соперника и обратно.

- Твоя жизнь в опасности, - начал Мариэль, и тут же начал задыхаться. Его язык пронзило полосой боли.

- Я в курсе, Мари, - бетонно ответил маг, стараясь не поддаться панике, и тихо добавил, - И зря ты это...

Обоим вдруг стало кристально ясно, почему провидцам рекомендуется быть отшельниками. Сессор в ужасе перебирал в уме тот скудный набор лечебных заклинаний, что был доступен ему, как эконом-магу, но ни одно не могло бы помочь.

Шеши, смекнув, что дело плохо, поднялся горой из-за стола, достал из кармана лист пергамента, и, оглянувшись и поджав нижнюю губу, приложил лист к спине хрипевшего от муки провидца и мощно хлопнул. Мариэлю на мгновение стало ещё хуже, и он вцепился в рукава своего друг от отчаяния. Но тут весь морок развеялся, и Шеши крепко сжал его плечо, косо ухмыляясь:

- Следи за собой, провидец.

- Он - Уничтожитель, - поспешил поделиться открытием с другом чуть не онемевший Мариэль.

Но Сессор его эгоцентрично проигнорировал, радостно объявив:

- Я баллотируюсь!

Повисла пауза, и оба друга будто бы переваривали сказанное.

- И у меня уже есть план. Ты со мной? - Сессор был серьезен и собран, и явственно имел в виду всё, что сказал.

Но пока Мариэль думал, ответил Шеши:

- Я - с тобой.

Кошмары, уже совершенно не связанные с провидением, мучили Мариэля пуще прежнего. Он знал, что видение Перелома что-то закрепляло, и когда он увидел Бурю, уже даже без дополнительных знаков, он понял, что ему придётся хотя бы как-то подвинуть фундамент этого кошмара. Пока он не увидит такого Затмения, который не будет выжимать из него душу и протирать через мелкое сито его совесть.

Первое, что он предпринял, это пошёл на поклон к Наместнику Зик Эрильнерна, благо что, будучи единственным молодым провидцем на весь Адэнф, у него была должная квота подобных визитов. В конце концов, его хоть и держали крайне засекреченным от общественности с детства, и подчеркнуто редко трогали его, пытаясь хотя бы создать дымку свободы воли, Мариэль имел право Провидца, заключавшееся в том, что он не был подотчетен Королю.

Пока что. До тех пор, пока жив Верховный Провидец, точно.

Вот с ним-то и попросил он связи через Наместника, хотя бы передать письмо. С одной маленькой, жалкой просьбой недоученного, брошенного в море событий птенца, о помощи, о совете, о наставлении. Мариэль не чаял, что ему будет хотя бы какой-то ответ. Поскольку, если уж он видит Бурю, Верховный видит, скорее всего, всё в подробностях. С трупами и горящими генеалогическими деревьями. В деталях всю лестницу событий, приведших к этому. И он в курсе, как поступить. И в курсе, что Мариэль будет писать ему, и что Мариэль не умеет, - ещё не умеет, - быть хладнокровным наблюдателем истории, коим должен быть настоящий Провидец.

Возможно, когда Мариэль насмотрится всего этого вдоволь, и может, научится грамотно оставлять шифры и намёки на будущее, он сможет быть хладнокровным и не рыпаться от каждого Затмения. Но в двадцать три надежда ещё жива.

И, пока юный провидец был занят тем, что помогал другу с баллотированием, подачей заявлений, доработкой научного проекта Сессора, который он превращал с его минимальной помощью из проекта в реальность, ему всё же пришло письмо от Верховного Провидца.

Письмо гласило: "Дорогой Мариэль, это не та притча, где выживает самый активный лягушонок. Смотри в ночь за семью алыми звёздами. Всё зарисуй и оглянись. И не усердствуй с искусственным, нервы будут прочнее, когда не."

Мариэль, конечно, всё понял, но внутренне ужаснулся - он что, так же будет выражаться по прошествии лет?..

Зал третьего этажа Дворца имени Дьярис Первостепенной был заставлен по периметру столиками и диванами, отгороженными друг от друга наподобие алькове где колоннами, где причудливо организованной драпировкой. Например, тот столик, что занимал Вайлин Три Леса, с одной стороны закрывала ширма, полностью из бисера диллов, гармонируя с мозаичным зеркальным покрытием столика.

Впрочем, Вайлин мало мог оценить эту красоту. Был январский угрюмый вечер, и его больше интересовал опохмел, нежели то и дело присаживавшиеся к нему юные дарования со своими горящими глазами и вдохновленными проектами. Поэтому он просто ждал очередного раунда, когда приятного вида молодая дама принесёт ему ещё немного замечательного эльфийского.

По правде говоря, эльфийское было одним из первопричин посещения этого Зимнего Бала Талантов. Конечно, немаловажно было и то, что дотации короля отчасти зависели от его участии в подобных мероприятиях, и в последнее время сил Вайлина хватало только на погоню за право на дотацию. Ничего не вдохновляло, даже конкуренты как-то растеряли свои преимущества, и перестали представлять собой опасность.

Но когда к нему подсел высокий брюнет в короткой робе с вышивкой королевской армии на плечах, его пальцы сами сложились в кулак, чтобы нащупать выкидной дротик у запястья. Пьян или не очень, Вайлин строил своё дело с юности сам, и защищаться зачастую приходилось не только переговорами. Молодой человек перед ним всем видом сигнализировал опасность. Хотя бы даже странного происхождения амулетом на шее. Розовый. Вайлин не знал общепринятых маркировок зачарования, но его визуального опыта было достаточно, чтобы попросту не вспомнить, чтобы кто-то носил розовые камни, особенно мужчины.

- Вайлин Три Леса, именем Луттар, - почтительно поклонившись, молодой человек присел на гостевой пуф, - Позвольте представиться, я Руфу Хребет Прерий.

Сам Ставленник. Ну ничего себе.

Вайлин поборол желание задрать удивлённую бровь, и вместо этого просто долил остатки эльфийского себе в бокал.