– Я слышу, как там внизу кто-то двигается, – прошептал Самбро. – Не теряйте ни минуты!

И Реджинальд вместе с Диком осторожно перенесли ее через парапет и медленно стали спускать, в то время как Самбро стоял над трапом. Конец веревки прикрепили к какой-то железной штуке на крыше, и Реджинальд почувствовал громадное облегчение, когда убедился, что Нуна благополучно спустилась на землю.

– Теперь, сэр, спускайтесь по веревке вниз и смотрите за молодой барышней, – сказал Дик, – а я постараюсь тем временем, чтобы Самбро пробрался на землю.

Не успел Реджинальд еще спуститься, как Буксу высвободил Нуну.

– Мы должны дождаться остальных наших двух спутников, прежде чем уйти отсюда, – сказал он.

В это время Самбро действительно спускался. Но не успел он добраться до конца веревки, как послышался шум борющихся людей, среди которого можно было различить крик туземца и хриплый голос Дика.

– Я должен отправиться на помощь моему верному спутнику, – воскликнул Реджинальд, готовясь вновь подняться наверх.

– О, не оставляйте меня! – воскликнула Нуна.

Шум борьбы становился теперь слышнее. На минуту все замолкло, и затем снова раздался шум, точно от падения на землю тяжелого тела, по-видимому, с той стороны башни. Реджинальд бросился к тому месту, содрогаясь при мысли, что он, быть может, найдет там Дика; но по белой одежде он увидел, что это был туземец, сброшенный вниз с такой страшной высоты. Поспешно убегая назад, он увидел мельком, что Дик быстро спускается по веревке.

– Надобно скорее убираться из этого осиного гнезда, сэр, – воскликнул Дик, – потому что если мы останемся здесь еще минуту, то на нас налетит целое племя этих гадких чернокожих. Я с полдюжины их сбросил с лестницы и должен был затем убежать от них.

Услышав эти тревожные известия, Реджинальд схватил на руки Нуну и понес ее вниз, рядом бежал Буксу, а позади Дик и Самбро прикрывали отступление.

– Желал бы я, Самбро, чтобы у вас был мушкет или пара пистолетов, тогда мы могли бы удержать неприятеля, пока господин наш отнесет молодую госпожу подальше от опасности, – воскликнул Дик. – Впрочем, мы и так справимся. Пусть только они подступят поближе; я всажу свой кулак им в физиономии, и их носы сплюснутся еще более, чем они были до сих пор.

Минуты через две беглецы добрались до подножия холма и пустились по большой дороге, когда Дик, обернувшись назад, увидел толпу людей, выбегавших из храма, которые их, вероятно, заметили. Они бросились за ними с какими-то дьявольскими криками, но не стреляли, вероятно, из опасения ранить Нуну.

– Вперед, сэр! Вперед! – кричал Дик. – Мы задержим этих молодцов. Тем временем торопитесь добраться с молодой госпожой до ближайшей деревни, а Буксу растолкует народу, что это за особа.

Однако же Дик слишком много полагался на свою собственную силу, хотя он на самом деле готов был вступить в борьбу с разъяренными бунтовщиками, гнавшимися за ним. Уже были они в нескольких шагах от него, как вдруг завидели тигрицу, скачущую по направлению к ним. Увидев зверя, Нуна вскричала:

– Тигрица бежит! О, она растерзает нас!

Реджинальд тотчас же крикнул:

– Фесфул! Фесфул!

И дикая, по-видимому, тигрица, ласкаясь, подбежала к нему. Обернувшись, он указал ей на преследовавших неприятелей, потрепал ее по голове, и она бросилась на них. Увидев тигрицу, мчавшуюся на толпу со свирепым рычанием, туземцы повернули назад и взобрались на холм проворнее, нежели спустились с него. При этом Реджинальд, опасаясь, чтобы кто-нибудь из них, опомнившись от страха, не выстрелил в нее, отозвал ее назад; Фесфул, повинуясь его голосу, прибежала к нему и немедленно же заняла свое место сзади.

Теперь они снова пустились в путь; Дик и Фесфул по временам оборачивались назад, чтобы убедиться – не преследуют ли их неприятели. Но страх, внушенный им неожиданным появлением тигрицы, удерживал их от нового выхода из крепости, и Реджинальд вместе со своими спутниками потеряли их из виду еще до наступления рассвета.

Нуна настоятельно просила Реджинальда опустить ее на землю, но он не соглашался на это, потому что она не привыкла ходить по простой дороге, и ее маленькие ножки, обутые в расшитые туфли, послужили бы ей недолго. Но он стал уставать и озабоченно осматривался вокруг, отыскивая безопасное место, где они могли бы остановиться и подождать, пока можно будет достать слона, чтобы доехать на нем до города. По дороге они заметили храм, расположенный на холме, по-видимому покинутый. Вскоре они нашли там приют, и Реджинальд, сняв матроску, а Буксу верхнее платье и постлав их на землю, убедительно просили Нуну расположиться отдохнуть. Фесфул, подошедшая после других, легла подле ворот, как бы сознавая обязанность свою оберегать место, занятое ее друзьями.

Главное неудобство, которое ощутили они, заключалось в недостатке пищи, так как взятая ими с собой провизия была израсходована накануне, и Реджинальд сознавал, что им невозможно будет продолжать путь, не подкрепив сколько-нибудь своих сил. Нуна уверяла его, что она не голодна, потому что ей был подан ужин вскоре после полуночи. Обращались с нею с большим вниманием.

Все еще опасаясь преследования со стороны бунтовщиков, они, как только стало достаточно светло, принялись укреплять храм. Окончив эту работу, Буксу и Самбро поспешили в ближайшую деревню, чтобы достать какой-нибудь провизии и отыскать слона для Нуны и Реджинальда и, если можно, другого для себя и Дика.

Когда они ушли, Реджинальд подсел к Нуне, пользуясь случаем, чтобы рассказать ей свою историю и объяснить, кто он такой. С великим удивлением слушала она его рассказ и затем проговорила:

– Теперь я понимаю, почему меня воспитывали иначе, чем других наших знатных женщин. Мать моя научила меня своей вере, которую дозволено было ей исповедовать, и она завещала мне, когда умирала, чтобы я, когда выйду замуж, научила той же вере и моих детей.

Пока они говорили, прибежал Дик, весь запыхавшийся.

– Ура, сэр! Я видел, что по дороге сюда идет отряд сипаев, среди которых пестреют английские красные мундиры. Теперь нам нечего больше бояться бунтовщиков.

– Уверены ли вы в том, что между ними есть английские солдаты? Потому что если это не так, то весьма может быть, что вы приняли бунтовщиков за сипаев, – заметил Реджинальд. – Сестрица, для вас будет безопаснее, если вы спрячетесь в эту башню, пока мы узнаем правду. А мы можем защищать вас, так как сюда не проберется зараз больше одного человека, если бы вздумали напасть на нас.

Едва только Нуна взошла на первые ступеньки, как перед фронтоном здания появилась полурота сипаев с капралом и пятью английскими солдатами под начальством английского офицера.

Реджинальд кричал им, что он англичанин и что, спасши дочь раджи от шайки бунтовщиков, возвращается с ней к ее отцу.

– Я вам не верю! – отвечал офицер. – Вперед, ребята, и захватите мне этого молодчика! По сведениям, полученным мной, он и есть сам бунтовщик.

Взглянув вторично на офицера, Реджинальд узнал в нем своего знакомого – капитана Хоксфорда. Но вслед затем ворота раскрылись настежь, и солдаты, бросившись вперед, захватили Дика, пробиравшегося к лестнице, на ступеньках которой стоял Реджинальд. Фесфул, лежавшая у его ног, вперила свой пылающий взор в нападающих.

– Назад! Слышите, назад! Что ж, вы не видите, что ли, ребята? – кричал Реджинальд, вынимая свои пистолеты. – Еще шаг, и я буду стрелять… Бегите наверх, Нуна, спрячьтесь, а то, если они начнут стрелять, пули могут попасть в вас.

Английские солдаты продолжали напирать, хотя сипаи отшатнулись назад, боясь приблизиться к тигрице и устрашенные смелым видом Реджинальда. К несчастью, капрал, бравый малый, полагая, что он обязан схватить предполагаемого бунтовщика, бросился вперед и стал взбираться по лестнице, наставив конец своего штыка на Фесфул, которая, не будучи в силах более сдерживать себя, бросилась ему на шею и задушила его; он как сноп свалился со ступенек, выпустив из рук своих ружье.