Кавалеристы скакали вперед без оглядки до тех пор, пока в горах не стали собираться вечерние сумерки и вдали не показалась еще освещенная солнцем равнина. Они бросились вперед и наконец, когда люди и лошади почти что выбились из сил, остановились при наступающем ночном мраке на берегу тихого озера. Здесь они могли расположиться биваком, не опасаясь нападения со стороны горцев, которые – как они были уверены – не решатся последовать за ними на равнину.

Реджинальд и Бернетт вместе с Диком Суддичумом и Фесфул бдительно охраняли раджу, сильно обескураженного не вследствие только понесенного им поражения, а потому, что многие из влиятельных его спутников выражали ему явное свое неудовольствие. Ночью, когда старый раджа спал, они слышали в лагере какой-то слабый шум. Но так как часовые не подымали тревоги, то они и не считали нужным узнавать причину этого шума.

На следующее утро, когда раджа отправился произвести учение солдатам, он заметил, что многие из тех, которых видел после того, как они спаслись от горцев, теперь отсутствовали, и в числе их было двое или трое старших офицеров. Справившись о них, он узнал, что они уехали под предлогом будто бы достать фураж для своих лошадей и провизии для себя.

– Каково бы ни было их намерение, но они уехали без моего позволения! – сердито воскликнул раджа. – Я знаю, – продолжал он, – они отправились грабить и убивать народ. Неудивительно после этого, что подданные мои постоянно готовы к восстанию. Я должен просить, друзья мои, – продолжал он, обращаясь к Реджинальду и Бернетту, – содействия вашего в исправлении недостатков моего правительства. Я обращался к Компании, прося прислать мне резидента и один или два полка сипаев, чтобы помочь мне поддержать порядок во всех классах населения. Пусть себе ворчат сколько угодно князья и дворянство, но все города, находящиеся под английским покровительством, процветают.

– Слова ваши исполнены мудрости, – ответил капитан Бернетт. – С вашего позволения, я сообщу о положении дел в Аллахапуре, и тогда Компания, несомненно, исполнит ваше желание.

Расстроенные остатки молодецкого отряда, двинувшегося было против горцев, снова зашевелились и выступили в поход. Перед вечером отряд добрался до укрепленного лагеря, где была оставлена часть обоза. Известие о понесенных потерях было встречено громким плачем: жены оплакивали своих мужей, дети – отцов. Затерявшийся отряд кавалерии все еще не появлялся, и Бернетт стал сильно опасаться, что он погиб.

Дня два провели в лагере, потом снялись с места и направились к Аллахапуру. К концу третьего дня они добрались до старинного дворца, принадлежавшего радже, с храмом вблизи него. Дворец был несколько в разрушенном состоянии, но все же в нем можно было кое-как поместиться радже и его спутникам. Прислуга очистила наскоро несколько комнат, убрала их парусиной от палаток и коврами, в то время как партия фуражиров отправлена была в окрестные деревни за провизией.

Раджа, по-видимому, не торопился возвращаться в Аллахапур ко всем правительственным волнениям и заботам, из чего Бернетт заключил, что дела в столице должны быть плохи.

– О нет, – ответил раджа, – они так же плохи, как и всегда; но резидент может по приезде своем привести их в порядок, избавив меня от множества хлопот. А тем временем вы можете позабавиться охотой. Здесь в окрестностях должна быть в изобилии дичь, так как одни только тигры, как я слышал, уносят еженедельно по крайней мере с дюжину жителей; а диких коз, медведей, кабанов – бесчисленное множество. Здесь настоящий охотничий рай.

– Но зато это далеко не рай для несчастных жителей, – заметил Бернетт. – Однако мы воспользуемся позволением вашего высочества и попытаемся избавить страну от нескольких диких зверей.

Немедленно же снарядили слонов, а отряду кавалеристов приказано было сопровождать Реджинальда и его друга. Они сели вместе в одном гавдахе. Погода была хорошая, и ветерок, дувший с гор, прохлаждал воздух сильнее, чем в низменных равнинах.

Они были уже некоторое время в дороге, проезжая по живописной лесистой местности, когда, приблизившись к деревне, по слухам, сильно опустошаемой тиграми, они были встречены старшиной и двумя его помощниками, которые приветствовали их низкими поклонами. До них дошли слухи о подвигах двух сагибов, поэтому они просят их показать свое искусство и уничтожить всех тигров.

Это очень позабавило Бернетта. Тем не менее он обещал сделать все, что только можно, если население успеет выгнать на них всех зверей. Они на это согласились, и Реджинальд вместе с Бернеттом вступили в деревню на своих слонах, сопровождаемые шумной толпой – кто на верблюдах, кто на лошадях, кто пешком, – среди которой раздавались им похвалы и слышались угрозы – избить и уничтожить грозных людоедов, столько времени опустошающих все окрестности.

– Мы должны совершить чудо, чтобы поддержать нашу репутацию, – смеясь, сказал Бернетт, – хотя я сомневаюсь, чтобы они могли оказать нам сколько-нибудь значительную помощь. Они слишком боятся тигров, чтобы добраться до логовищ, и если нам удастся убить какого-нибудь зверя, то разве благодаря особому счастью.

Но так как им нельзя было долго отлучаться из лагеря, то они, не теряя времени, тотчас же направились к ближайшему лесу, где обитали тигры.

Так как впереди нам предстоит рассказать о многих обстоятельствах, более интересных, то мы не станем долго останавливаться на этих приключениях.

Прошло некоторое время, пока загонщики отправились в чащу и стали выгонять зверя, выкрикивая на все лады. Англичане на своих слонах подъехали шагов на двадцать к опушке, как вдруг оттуда показался громадный тигр. Не успели они еще прицелиться, как тот в один прыжок очутился на шее слона. Раздался крик, и слон, обернувшись кругом, бросился вперед с поднятым кверху хоботом. Тигр готовился в следующий момент сделать прыжок в гавдах, когда Реджинальд и Бернетт оба выстрелили враз; раненый тигр повалился на землю, и слон придавил его своей ступней, так что тот с визгом испустил последнее дыхание. Убили еще двух тигров, из которых один, так же как и первый, вскочил на слона; а третий, смертельно раненный, успел уйти обратно в джунгли.

– Охота на тигров со слоном довольно-таки суетлива, – заметил Бернетт на следующее утро, когда они завтракали в доме сельского старосты, у которого ночевали. – Я предлагаю попробовать охотиться пешком. Шикари-валлах, с которым мы говорили вчера вечером, по-видимому, смелый парень; он покажет нам места для охоты. Что вы на это скажете?

– С величайшим удовольствием, – ответил Реджинальд. – У нашего хозяина есть недурные лошадки, и он, я думаю, не откажется нам их дать; я предпочту отправиться на коне, нежели на этом неповоротливом слоне.

Хозяин охотно согласился дать им своих лошадей, и через несколько минут они направились к той стороне джунглей, где, шикари уверял, можно найти несчетное количество тигров.

Реджинальд находился теперь в гораздо лучшем расположении духа, чем вслед за разгромом, нанесенным горцами; он смеялся и болтал по обыкновению с другом, отправляясь на охоту. Не успели они далеко отъехать от деревни, как завидели какое-то громадное животное, лежавшее под тенью ветвистого дерева. Когда это животное, обеспокоенное их приближением, поднялось и обернулось к ним, то казалось, что оно было не менее семи футов от загривка, с широкой головой и громадными рогами. Это был джаял, дикий бык, попадающийся в холмистых местностях индостанских равнин. Дикое животное, потрясая рогами и ударяя копытами о землю, готовилось броситься на охотников.

– Я стреляю первым, – крикнул Бернетт. – Но если бык не свалится, то очередь стрелять за вами. Если же и вы не попадете, то скачите в сторону до тех пор, пока вам не удастся снова зарядить ружье. Я же отправлюсь в противоположную сторону, чтобы отвлечь его внимание. Таким образом мы справимся с ним, я в этом уверен.

Сказав это, Бернетт выстрелил. Послышался глухой удар пули, проникнувшей в тело джаяла; но животное, не почувствовавшее, по-видимому, полученной им раны, с громким ревом бросилось на всадников. Реджинальд, как было условлено, выстрелил в свою очередь, но когда и это не остановило быка, тогда он и Бернетт поскакали в разные стороны. Джаял погнался за Бернеттом; даже земля дрогнула, когда бык с ревом бросился на охотника, которого, казалось, он мог подбросить на воздух вместе с лошадью, если бы только настиг их. В это время Реджинальд, увидев, что бык не преследует его, стал снова заряжать ружье. Но пока он забивал заряд, лошадь его бросилась в сторону, и в тот же момент из джунглей выскочил громадный тигр и впился своими челюстями в бок несчастной лошади, не задев при этом, по какой-то случайности, когтями Реджинальда. Первым движением его было высвободиться из-под упавшей лошади, чтобы иметь возможность защищаться. Но едва только он сделал попытку стать на ноги, как тигр, оставив лошадь, бросился на него с открытой пастью. Послышался выстрел, и затем раздался топот лошадиных копыт, приближавшийся к нему. Но хотя и вовремя подоспела помощь, однако это ни к чему бы не повело, если бы он благодаря необычайному присутствию духа не всадил приклад своего ружья в пасть дикого зверя. Это задержало тигра на некоторое время, и момент этот спас Реджинальда. Хотя Бернетт и успел прискакать к Реджинальду, но, боясь попасть вместо тигра в него, стрелять не решился. В это время явилась неожиданная помощь. По лесу пронесся громкий рев, и другой тигр, прыгнув на шею того тигра, который бросился на Реджинальда, оттащил его назад и придавил к земле. Это была Фесфул. Мужественно дралась она за своего хозяина, и победа осталась на ее стороне.