– Я вовсе не думаю, что я такой уж неуправляемый, – буркнул Никки. – Но не имею ничего против того, чтобы Дуайт возглавил дело.

– Абузар?

– Если нам вообще нужен капитан, то, по-моему, было бы логично остановить выбор на Дуайте.

– Так, понятно, – Роз кивнула. – А что ты сам на это скажешь, Дуайт?

– Признаюсь, я никогда не думал об этом. Я согласен с Абузаром. Вряд ли какая бы то ни было субординация действительно имеет смысл на корабле с экипажем из четырех человек.

– Но ты готов взять на себя обязанности капитана?

– Прежде чем я дам согласие, я хотел бы знать, в чем состоит твое второе условие, Розалин?

– Ах, да, – Роз сморщила носик. – Так, ничего существенного. Твое согласие стать нашим капитаном было главным. Второе условие заключается в том, что, по-моему, нам всем следует взять себе новые имена.

– Ну вот еще, Роз! – не выдержал Абузар.

– Погоди минуту, Абузар, – вмешался Эйснер. – Почему ты думаешь, что в этом есть необходимость, Роз?

– Я не знаю, как насчет вас и других космических бродяг, но у меня еще остались родные. И я не горю желанием впутывать их во все те сумасбродства, которые мне, похоже, предстоит совершить, и, уж конечно, не хочу, чтобы кто-нибудь из пиратов выследил и расправился с ними, чтобы отомстить мне. Кроме того, до сих пор у каждого из нас был идеальный послужной список. На тот крайний случай, если нам придется когда-нибудь бросить это занятие и вернуться к нормальной жизни, иметь в запасе хорошую репутацию никогда не помешает. Независимо от того, готовы ли вы последовать моему примеру или нет, я твердо намерена начать свою новую карьеру под другим именем. Я хочу, чтобы отныне все остальные называли меня Уайти(1).

– Уайти? – Эйснер слегка приподнял брови.

– Вот именно, – усмехнулась она. – Всю жизнь мне хотелось, чтобы кто-нибудь звал меня так. Мне кажется, сейчас для этого самое подходящее время.

– Уайти… – повторил Эйснер, покачав головой. – Хорошо, пусть будет по-твоему. Ну а что вы двое думаете обо всей этой идее?

– Пэк, – произнес Никки задумчиво.

– Что еще такое? – нахмурился Эйснер.

– Я сказал: «Пэк», – повторил Никки. – Так меня в детстве называл мой отец. Это имя духа-проказника, одного из персонажей в какой-то старой пьесе(2). Я терпеть не мог это прозвище, но мне нравится мысль о грозном охотнике за пиратами по имени Пэк.

– Оно тебе подходит, – поддразнила его Роз.

– Звучит не хуже, чем Уайти, – парировал Никки.

– А ты, Абузар? – спросил Эйснер.

– Единственным человеком, которому когда-либо удавалось побороть меня в поединке, был один слабоумный по имени Эгор. Он не умел даже считать по пальцам, но я никогда не встречал никого, кто бы дрался так отчаянно, как он. Да, пожалуй, вы можете звать меня Эгором. Мне бы пришлось это по душе.

– Как насчет тебя самого, Дуайт? – спросила Роз. – Ты тоже намерен участвовать в этом?

– Гм… Дуайт… – проговорил Никки. – Думаю, тебе стоит выбрать себе имя, которое на слух было бы грозным и зловещим! Я имею в виду, что раз уж ты собираешься стать нашим капитаном, в интересах дела тебе следует взять такое имя, которое будет внушать людям страх, едва они его услышат.

– А «Дуайт» вряд ли подходит для этого, – согласилась Роз.

– Что ты на это скажешь, Дуайт?

– Вообще-то я не очень хорошо разбираюсь в именах.

– Может быть, Череп? – предложил Никки с надеждой в голосе.

– Брось свои шуточки, – отозвалась Роз укоризненно.

– А я и не шучу, – не отступал Никки. – Его имя должно…

– Мне кажется, я уже нашел то, что нужно, – улыбнулся Эйснер.

Он стер пыль с бортового журнала и, подняв его со стола так, чтобы остальные могли видеть, обвел пальцем логотип: «Ulnar Blutman's Moving and Transport"(3).

– В честь нашего покойного капитана, который столь великодушно оставил нам свой корабль, я намерен использовать для своего имени первые буквы прежнего названия фирмы.

– Уб – мат! – прочитал Никки. – Я не знаю, Дуайт. Мне кажется…

– Переставь буквы! Прочитай их наоборот, и у тебя получится «Тамбу»!

– Тамбу… – отозвалась Уайти задумчиво. – Что ж, мне нравится. Звучит недурно. Ты вкладываешь в него какой-то особый смысл или это просто набор букв?

– Нет, в нем нет никакого смысла, – рассмеялся Эйснер. – Это всего лишь имя. Ну а теперь, когда мы все решили, я, как ваш новый капитан, готов отдать свой первый приказ.

– Не говори ничего, дай мне догадаться самой, – произнесла Уайти язвительным тоном. – Ты хочешь, чтобы мы прекратили болтать и занялись каждый своим делом. Вот как быстро власть развращает людей!

– На самом деле я собирался предложить откупорить бутылку хорошего шампанского и провозгласить тост за наши новые имена и новое дело.

– И дружбу! – воскликнул Абузар, опустив свою массивную длань на плечо Эйснера. – Вот видишь, Роз? Одного только нового имени или новой должности недостаточно, чтобы изменить этого парня. Он всегда будет любить своих друзей и вино больше, чем любую работу!

Все дружно расхохотались.

– Улнар Блютман? «Перевозка и доставка грузов»? – переспросил Эриксон, едва Тамбу умолк.

– Не слишком обольщайтесь, мистер Эриксон. Я ни единым словом не выдал подлинное название моего первого корабля. Это было чистым вымыслом, так же как и настоящие имена всех членов экипажа, в том числе и мое собственное. Нет и никогда не было никакого Улнара Блютмана. Однако могу вас заверить, что истинное происхождение моего имени также лишено какого бы то ни было смысла.

– В любом случае, это всего лишь имя, – пожал плечами репортер, пытаясь скрыть свое разочарование.

– Вы не совсем правы. Любое имя несет то значение, которое в него вкладывают. «Тамбу» могло бы стать подходящим названием для нового сорта мыла, но мои поступки и легенды, которыми они обросли, принесли этому имени известность совершенно иного рода.

– Похоже, вы чрезвычайно гордитесь собой, – сухо вставил Эриксон, не в состоянии сдержать свою неприязнь.

– Ваше замечание напоминает мне вопрос типа: «Бьете ли вы по-прежнему вашу жену?» – возразил Тамбу, – тем не менее я попытаюсь на него ответить. Да, я собой горжусь. Для того чтобы достичь своего нынешнего положения, мне пришлось преодолеть множество трудностей и препятствий, которые могли бы остановить или даже сломить более слабого человека. Это не хвастовство, просто констатация факта. Однако я должен добавить, что из этого вовсе не следует, будто я горжусь всеми поступками, которые совершил на своем пути к вершине.

– Значит, вы все же чувствуете угрызения совести за некоторые свои поступки?

– Нет, мистер Эриксон, просто не делаю из них предмета гордости. В моей жизни были некоторые обстоятельства и решения, о которых я теперь, задним числом, сожалею. Возможно, это чисто рассудочный подход, но я никогда не считал, что такого рода сожаление свойственно только мне одному. Наверное, в вашем, собственном прошлом тоже есть нечто, что вам хотелось бы изменить?

– Думаю, да, – признался Эриксон.

– Тогда позвольте мне дать вам небольшой совет, вернее, поделиться с вами той философией, которая меня часто выручала, когда я размышлял над прошлыми ошибками. Всякий раз, когда я мысленно возвращаюсь к решению, которое приводило к отрицательным последствиям, я вспоминаю, что все определялось в конечном итоге исходной информацией. Я принимал оптимальное из всех возможных решений, опираясь на доступные мне данные, в пределах ограниченного времени. Несмотря на то что результаты порой оказывались не такими, как я рассчитывал или как мне того хотелось бы, я утешаю себя тем, что в тот момент я не мог поступить иначе. Окажись снова в аналогичной ситуации, с теми же самыми исходными данными и тем же запасом времени, отведенным мне на принятие решения, я скорее всего выбрал бы тот же самый способ действий.

– Пожалуй, в этом есть смысл, – репортер задумчиво кивнул. – Благодарю вас.