Тамбу поднялся с места и направился к кровати, не обращая внимания на сандвичи, лежавшие на подносе.

— Нет, ее не убили. Но мы ее навсегда потеряли.

После того как Тамбу закончил повествование, Эриксон несколько минут хранил молчание.

— Так вот как все произошло на самом деле, — произнес он наконец.

— Да, — вздохнул Тамбу. — Именно так все и было. Можете использовать это в вашей статье, если вам угодно. С той поры произошло достаточно подобных инцидентов, так что теперь это в большей степени предмет, представляющий чисто исторический интерес. Я не уверен, что мой рассказ может тем или иным образом повлиять на чье-либо мнение.

— Он, безусловно, дал мне определенную пищу для размышлений.

— Однако не изменил сколько-нибудь существенно вашу точку зрения. Вы не одобряли случившееся на Зарне раньше и по-прежнему остаетесь при своем мнении… вне зависимости от обстоятельств.

— Вы правы, — согласился Эриксон. — Но должен сказать, я благодарен судьбе, что не мне пришлось принимать такое решение.

— На тот случай, если когда-нибудь в будущем вы на досуге снова вернетесь к этой проблеме, позвольте мне добавить к сказанному еще одну мысль и покончить с этим. Полагаю, что мы оба едины в том, что, если бы с нами посоветовались заранее, никто из нас не приказал бы нанести удар по Зарну. Вспомните, однако, что вы пытаетесь поставить себя на мое место, а значит, разыгрываете варианты поведения уже после того, как само событие свершилось. К тому времени, когда я появился на сцене, удар был нанесен, и никакие мои слова или поступки не способны были что-либо изменить.

— Значит, фактически вопрос состоял в том, надо ли было вам искупить вину или заработать себе на этом инциденте капитал.

— Совершенно верно, — подтвердил Тамбу. — Я выбрал второе. Даже сейчас, мысленно возвращаясь в прошлое, я не представляю себе, каким способом мы могли загладить вину за случившееся. Можно считать это проявлением слабости с моей стороны, но было гораздо легче извлечь выгоду из ситуации.

— Но такой ли уж это было выгодой? — допытывался Эриксон.

— Я имею в виду, что в длительной перспективе вашему бизнесу пошло бы на пользу, если бы вы смогли отделить себя и свой флот от случившейся драмы.

— Боюсь, что репортер взял в вас верх над бизнесменом, мистер Эриксон. Слишком много факторов мне приходилось учитывать во время принятия данного решения, и большинство из них имели отношение к бизнесу. Групповой имидж: я не считаю, что мы бы заметно укрепили наши позиции, дав понять планетам, что они могут безнаказанно убивать членов наших экипажей или отказывать нашим кораблям в приеме. Моральная сторона дела: на настроения внутри личного состава самое пагубное воздействие оказало бы сознание того, что высшая инстанция во флоте не только не вмешалась после нападения на одного из наших людей, но, напротив, подвергла наказанию экипаж корабля, когда члены команды осуществили то, что в их глазах являлось проявлением преданности и любви. Доходы и убытки: как я уже отмечал, после этого инцидента список планет, присоединившихся к договору, существенно расширился. В том, что касается бизнеса, мое решение оказалось на деле весьма разумным.

— Но разве не является неотъемлемой частью бизнеса умение создать благоприятное мнение о себе в глазах публики? Я хочу сказать, что вам в значительной степени удалось бы избежать негативного к себе отношения, если бы позорное клеймо преступников не пристало к вам и вашему флоту.

— Так ли это? — осведомился Тамбу саркастически. — Если вы вспомните, то еще до инцидента на Зарне с нами обращались, как с преступниками, или того хуже. Если бы перед нами встал выбор, будут на нас смотреть с презрением или со страхом, мы, безусловно, предпочли бы последнее. Зарн дал нам такую возможность выбора.

— Выходит, по-вашему, Зарн в определенном смысле облегчил положение дел во флоте? — предположил Эриксон, стремясь увести интервью подальше от этой деликатной темы..

— Нет, я вовсе не имел этого в виду. Понятия «богаче» и «легче» далеко не всегда равнозначны. Во многих отношениях вновь обретенный финансовый успех только усугубил наши внутренние проблемы. Фактически нам пришлось принимать так много различных решений, что действительно важные вопросы неизбежно терялись в общей массе. Некоторые из решений, которые я принял в спешке — считая их второстепенными, — впоследствии возвращались, чтобы безжалостно преследовать меня.

— Кофе, любимый? — осведомилась Рамона, просунув голову в дверь каюты Тамбу.

— Спасибо. Я могу воспользоваться перерывом.

— Мы наконец выяснили, в чем проблема, — Рамона протянула ему дымящуюся чашку и удобно устроилась в кресле рядом. — Потребовалось три раза провести полный технический осмотр корабля, но мы все-таки нашли неполадку.

— И где же? — полюбопытствовал Тамбу.

— В одном из блоков аварийной системы жизнеобеспечения звездолета обнаружился небольшой дефект. Нам хватило трех минут, чтобы заменить блок. Однако, если бы мы вовремя не заметили неполадки, все могло бы обернуться очень скверно.

Тамбу нахмурился.

— Разве эта система не была опломбирована? Когда ее в последний раз проверяли?

— Два года назад, — напомнила ему Рамона. — Во время предусмотренного графиком профилактического ремонта.

— Значит, угроза аварии висела над нами давно? — поморщился Тамбу.

— Нет, — решительно ответила Рамона. — Дефект появился совсем недавно.

— Похоже, ты уж слишком в этом уверена.

— Да, и по двум причинам. Во-первых, во время того профилактического ремонта эту систему проверяли трижды. Я хорошо знаю тех членов экипажа, чьи инициалы стояли на пломбе. Они не из тех людей, которые могут сфабриковать результаты инспекции или пропустить столь явный дефект.

— А другая причина?

— Другая причина состоит в том, что постукивание началось лишь недавно.

— Я так и думал, — улыбнулся Тамбу. — Знаешь, иногда я спрашиваю себя, могли бы до сих пор существовать на свете суеверия, если бы мы сами не были вынуждены их поддерживать.

— Послушай, — вдруг вспылила Рамона. — Я не хочу сказать, что разделяю все суеверия, которые бытуют в космосе, но постукивание по внешнему корпусу корабля как предупреждение о грозящей опасности подтверждено значительным числом документов.

— Путем тщательного обследования всего корабля до тех пор, пока не обнаружится какая-нибудь неисправность? — поддразнил ее Тамбу. — В такой сложной системе электронных блоков и механизмов, какую представляет из себя космический корабль, в любой данный момент времени детальная проверка обязательно выявит какую-то неполадку. Не хочешь же ты сказать, будто искренне веришь в то, что если бы мы провели технический осмотр этой системы, скажем, неделю назад, то не нашли бы в ней дефект?

Рамона сердито взглянула на него.

— Я знаю только то, что в пяти не связанных друг с другом случаях, когда был слышен стук, я находилась на борту звездолета, и каждый раз при этом обнаруживалась серьезная неисправность, грозящая бедой. Этого вполне достаточно, чтобы заставить меня бросить все и немедленно провести технический осмотр, если я слышу этот стук вновь. А тебя разве нет?

— Разумеется, меня бы это убедило, — признался Тамбу. — И все же, несмотря на то что я разделяю со всеми эти предрассудки, определенная часть моего сознания постоянно мне напоминает, что все это нелепо. Казалось бы, с возрастом человек давно уже должен отбросить подобное ребячество, но вместо этого оказывается, что достижения технологии и древние суеверия идут на звездных трассах рука об руку.

— Ладно, я не думаю, что мы когда-нибудь от них избавимся, — проворчала Рамона, все еще уязвленная его иронией. — Давай посмотрим правде в глаза. Члены наших экипажей далеко не самые светлые умы, коими может похвастаться род человеческий. Большинство из них не имеет никакого другого образования, кроме тех знаний и навыков, которое они получили на борту корабля. А это означает, что они со всем остальным переняли и ряд суеверий.