– Так и есть, – рассмеялся в ответ Тамбу, – но есть еще и другая, куда более важная причина: все мои флагманские корабли, включая и тот, на котором вы находитесь сейчас, снабжены автоматической системой самоуничтожения, которая приводится в действие либо из каюты капитана, либо мною через пульт дистанционного управления. Заряд взрывчатого вещества способен привести к серьезным разрушениям любого корабля, находящегося в зоне взрыва. Если ваша просьба относительно интервью была всего лишь уловкой с целью заманить меня или один из моих кораблей в заранее расставленную ловушку, то появление крупного флагманского корабля класса «дредноут» явилось бы для преследователей весьма неприятным сюрпризом. Если бы, вдруг оказалось, что число и мощность поджидающих в засаде кораблей достаточны для того, чтобы атаковать и захватить дредноут, то капитану был бы отдан приказ привести в действие механизм самоуничтожения. Это послужило бы необходимым, хотя и слишком дорогим уроком для любого, кто вздумает вынашивать подобные планы.
– А мне казалось, что команда корабля была ужасно рада меня видеть,
– пробормотал Эриксон, нервно облизнув губы. – Значит, я сижу здесь на бомбе, которая может в любой момент разорваться? Хороший стимул, чтобы закончить интервью как можно скорее.
– Прошу вас, мистер Эриксон, вам не о чем беспокоиться. Я упомянул о системе самоуничтожения лишь для примера принятых нами мер защиты, а не для того, чтобы угрожать вам. В вашем распоряжении столько времени, сколько вам понадобится.
– Ну, если вы так говорите… – буркнул репортер себе под нос, все еще сомневаясь. Разговор принимал подозрительный оборот, и ему не терпелось переменить тему.
– Вы расстроены, – заметил Тамбу. – Если вы пожелаете чего-нибудь выпить, на столике у раковины в ванной комнате есть бутылка скотча – если не ошибаюсь, марки «Инвернесс», – рюмки и лед. Чувствуйте себя совершенно свободно.
– Нет, спасибо. Я не пью на службе.
– Отлично. Впрочем, я взял на себя смелость и распорядился, чтобы люди из команды звездолета доставили ящик названного мною виски на борт вашего корабля. Пожалуйста, примите это как мой личный подарок.
– По-видимому, вы очень многое знаете обо мне, – заметил репортер.
– Вплоть до марки виски, которое я предпочел бы выпить, если мог бы себе это позволить.
– Вполне возможно, я знаю о вас больше, чем вы знаете сами, и уж, конечно, неизмеримо больше, чем вы. того хотели бы. Я тщательно изучил историю вашей семьи, данные о вашем физическом и психическом здоровье, а равно копии всего, что когда-либо было вами написано, в том числе и ту серию довольно сомнительных статей, которые вы писали еще в школе под вымышленным именем. Вас проверили самым внимательным образом, прежде чем дать согласие на это интервью. Обычно я не разговариваю с любым, кто оставляет для меня сообщение. При моем роде деятельности не только мое будущее, но и судьба моего флота зависят от моей способности собирать и анализировать информацию. Не будь я уверен в вашей надежности, вас бы здесь не было.
– И все же вы отказались встретиться со мной лицом к лицу и прислали за мной корабль, снабженный взрывным устройством на случай предательства? – Эриксон улыбнулся. – В ваших поступках чувствуется гораздо меньше уверенности, чем в ваших словах.
На какое-то мгновение воцарилась тишина, прежде чем последовал ответ.
– Я уже совершал ошибки раньше, – произнес Тамбу наконец.
– И достаточно часто, чтобы оставить раз и навсегда идею о собственной непогрешимости. Напротив, я обязан приложить все усилия, чтобы оградить себя от возможных случайностей. Ну а теперь не пора ли нам приступить к интервью? Хотя я и постарался выделить заранее время для этой встречи, есть множество неотложных дел, которые требуют моего внимания, и я не берусь судить, как долго мы сможем беседовать с вами, пока меня не отвлекут более насущные проблемы.
– Да, конечно, – с готовностью согласился Эриксон, который был рад вновь вернуться к своей привычной роли интервьюера. – Прежде всего мне хотелось бы спросить вас, почему человек с вашим незаурядным умом и способностями избрал путь войны и покорения Вселенной, вместо того чтобы, найти себе место в рамках существующего строя?
– Исключительно по соображениям выгоды. Задумайтесь на минуту, и вы сможете припомнить немало людей, столь же умных и столь же безжалостных, как я, в рамках вашего так называемого существующего строя. Как вы сами отметили, они весьма успешно поднялись до вершин влияния, богатства и власти. Я немногим отличаюсь от них – просто я предпочел для себя то поле деятельности, где почти или совсем не было конкуренции. Зачем было пробираться вверх по иерархической лестнице, когда, сделав всего лишь один-единственный шаг в сторону, я мог создать свою собственную иерархическую структуру во главе с самим собой и с самого начала вести свои дела так, как угодно мне, вместо того чтобы подчиняться чужим правилам, пока мне не удастся подняться достаточно высоко, чтобы заявить о себе?
– Террор и насилие как образ жизни? – настаивал репортер.
– Мне кажется, что это слишком жестокий способ обеспечить свое существование в нашем мире.
– Террор и насилие… – задумчиво повторил Тамбу. – Да, пожалуй, вы можете назвать это так. Однако не кажется ли вам, мистер Эриксон, что то же самое можно сказать о действиях Оборонительного Альянса? И мой собственный флот, и флот Альянса добывают себе средства к существованию одним и тем же способом, предоставляя за определенную плату покровительство различным планетам. Альянс относит нас к числу тех угроз, от которых он призван защищать планеты. А в принципе это лишь игра слов! «Силы правопорядка» против «Власти террора». Возможно, я слишком упрощаю ситуацию, но не считаю подобный двойной стандарт оправданным.
– Значит, вы не находите ничего предосудительного в своих действиях? – спросил репортер.
– Пожалуйста, мистер Эриксон, оставьте эти ваши журналистские штучки и не приписывайте мне то, чего я не говорил. Я вовсе не утверждаю, будто не вижу в своих поступках ничего дурного, просто я не нахожу большой разницы между тактикой моих собственных сил и сил Альянса.
– Стало быть, вы считаете, что в данном конфликте именно вы – герой, а Оборонительный Альянс – просто сборище негодяев? – подсказал Эриксон.
– Мистер Эриксон, я уже однажды просил вас об этом, теперь же предупреждаю, – тон Тамбу был спокойным, но полным угрозы. – Не пытайтесь искажать смысл сказанных мною слов. Если я приведу довод или выражу мнение, на которые у вас есть что возразить, вы имеете полное право добавить свои комментарии на этот счет – либо по ходу встречи, либо в вашей статье. Однако не пытайтесь ставить мне в вину суждения, которые мне не принадлежат. Я уже проявил должное уважение к вам и вашему интеллекту, дав согласие на интервью. Будьте и вы так добры оказать мне ответную любезность, памятуя о том, что в этом интервью вы имеете дело не с каким-нибудь тугодумом-чиновником с заштатной планеты, и ведите себя соответственно.
– Да, сэр, впредь я не забуду об этом, – пообещал репортер, внутренне успокаиваясь. Следовало более умело маскировать свои мысли и чувства, задавая вопросы.
– Надеюсь, что так. Все же вы затронули одну очень любопытную тему. Старая романтическая концепция героев и негодяев, «хороших» и «плохих» парней… Возможно, мне бы это даже показалось забавным, если б я не думал, что вы на самом деле верите в весь этот вздор. Это проявляется во всех написанных вами материалах, а я давно уже испытывал желание увидеться с кем-то, кто действительно верит в существование героев. Вот главная причина, по которой я согласился дать вам интервью – предоставить шанс встретиться с негодяем.
– Видите ли, я… – начал было Эриксон, но Тамбу прервал его.
– Нет ни героев, ни негодяев, мистер Эриксон. – В голосе Тамбу неожиданно зазвучали холодные нотки. – Есть только люди – мужчины и женщины, в жизни которых постоянно чередуются взлеты и падения. Если они на вашей стороне и им сопутствует успех, они становятся героями, если же они на стороне противника, их объявляют злодеями. Как видите, все предельно просто. Концепции вроде добра и зла существуют лишь как рациональные объяснения, искусственные логические построения, призванные скрыть наши истинные побуждения. Зла нет на свете. Никто не просыпается по утрам со словами: «Сегодня я обязательно должен пойти и совершить что-нибудь дурное» . Обычно действия людей строго последовательны и с их точки зрения вполне обоснованы. Только после того как дела приняли скверный оборот, их приписывают чьей-либо злой воле.
