============================================================

1 мая 1995 года. Я получил письмо из медицинского учреждения "Один на один" с приглашением к ним на ориентацию для работы с умственно больными людьми. Год назад я сдавал там тест, тогда меня они не взяли, а сейчас у меня нет желания у них работать. Я стоял ранним утром возле того медицинского учреждения на 14-стрит Манхэттена, и передо мной проходила вереница очень маленьких ростом людей, весьма странной внешности, одеты и обуты они были таким образом, что их обувь и одежда отпугивали меня. Явно это были слабоумные или крайне умственно отсталые создания. Но почему они так гротескно одеты?

=============================================================

20 июня 1995 года. В бельевой в воздухе витает зловонный запах, возможно, где-то за коробками разлагается сдохшая крыса. Крысы бегают над головой по металлическим перекладинам и трубам, сражаясь друг с другом и свешивая свои хвосты. Они смотрят на меня со всех сторон. Тараканы и водяные жуки ползают повсюду. Дезинфекторы приходят довольно часто, но побеждают паразиты. Условия для работы у меня довольно плохие: испарения химикатов, моющих средств, отбеливателя; холод зимой и духота летом, нет кондиционера воздуха, выхлопная труба сушилки выплёвывает горячий воздух и ворсинки от белья и полотенец. На мою просьбу установить и вывести выхлопную трубу наружу Уин сказал, что это будет противоречить правилам пожарной безопасности и отдел противопожарной безопасности не даст на это разрешение. Единственным утешением для меня осталось, что лучше работать под крышей над головой, чем на улице, как это делают русские уличные торговцы книгами или конфетами. Некоторые из них в России работали банковскими служащими или учителями. Время от времени я вижу русских в метро, они играют на аккордеонах или баянах российские мелодии, но я никогда не слышал их поющими там русские песни.

============================================================

28 июня 1995 года. Однажды я хотел вести запись моих снов в Америке, но потом я отказался от этой идеи, так как бремя на мой ум и память будет усугублять мои чувства и настроение. Так что пока я решил, что лучшим для меня является запись своих мыслей в виде мемуаров, вести дневник и записывать впечатления по-английски, совершенствуя его, и если представится возможность, отредактировать записи носителем английского языка и экспертом в редактировании. Для меня не будет трудным передать изложенное на русском языке, хотя отчасти я сомневаюсь, будет ли для русского читателя вдохновляющим и захватывающим то, что вышло из-под моего пера. Жизнь некоторых клиентов весьма интересная, но не все хотят, чтобы посторонние знали об их личном, тем более в письменном виде, так что я пишу для публикации то, на что имею личное разрешение описываемого в моей повести человека. Однажды мне в руки попался толстенный дневник бездомной женщины, в котором она описывает свою жизнь в таких ярких красках и так эмоционально, что если бы её дневник был опубликован, я уверен, что интерес к написанному был бы неисчерпаемым. Я пытался определить, кому принадлежит этот дневник, чтобы вернуть его владелице, но так и не узнал. Я не хотел никому его показывать, потому что считал, что всё сокровенное в нём не принадлежало огласке. Я его просто сжёг, так как считал, что я не имею никакого права держать его при себе.

22 июня 1995 года. Сегодня я посетил завтрак мужчин Первой церкви союза христиан и миссионеров. Всё было очень скучно. Некий Габриель спросил, верю ли я в Христа. Я сказал ему, что я обожаю Христа и восхищаюсь Христом вообще и в частности в картине "Последняя вечеря", написанной Леонардо да Винчи, репродукция которой висит в моей квартире, но я признался ему, что нахожусь в поисках своей религиозной позиции. Он с готовностью предложил включить меня в кампанию "Евангельский взрыв" (Evangelic Explosion) и организовать встречи у меня дома с некоторыми прихожанами Первой церкви союза христиан и миссионеров, от которых я с благодарностью отказался: не могу представить, чтобы кто-то вторгался в мою личную жизнь. Я хочу посещать их церковь как гость, но не как член их прихода.

22 июля 1995 года. Габриель спросил меня о моём впечатлении от завтрака мужчин. Я сказал, что он мне понравился (это была явная ложь), но считаю, что их требования к членам прихода слишком строгие. "В каком смысле?" - спросил он. "В том смысле, что считать грехом", - ответил я. Он начал перечислять мне примеры греховности. К его примерам я сразу же мог добавить мою ложь о хорошем впечатлении о завтраке. Самое лучшее для меня - не вступать с ними ни в какие диспуты, просто посещать их службы и вносить мои скромные пожертвования.

_____________________

7 августа 1995 года. Я на каникулах. Клиент Алехандро Аугустино неоднократно советовал мне проехать как-нибудь в маленький городок и посмотреть провинциальную жизнь там. Я решил поездом отправиться в Линдхорст, штат Нью-Джерси, и вернуться назад на второй день, заночевав в гостинице. Впервые в этой стране я воспользовался поездом. Пассажирские вагоны очень длинные и сильно отличаются от русских и немецких. Я выглянул из окна, и моему взору открылись пейзажи местности. От Хобокена до Линдхорста всего было две остановки, а добраться до места назначения можно было всего за шестнадцать минут. Поскольку поезд отправлялся через час, мне пришлось сидеть на станции Хобокена. Постепенно я изучил все важные точки зала ожидания. По пути в Линдхорст я любовался чудесным деревенским пейзажем. В Линдхорсте мне какой-то прохожий сказал, как добраться до ближайшей гостиницы, но я ещё спросил двоих человек о дороге к гостинице. Путь был очень простой, ориентирами оказались три светофора, от которых я свернул вправо и направился напрямую. Справа от меня располагалось кладбище, но у меня не было времени взглянуть на него, как я обычно делал в России, бродя в задумчивости по кладбищам. Дорога показалась мне довольно длинной, протяжённостью километра четыре. Собственно, это была автострада с тремя полосами, две из которых использовались в одном направлении, а по третьей двигались легковые автомобили и фуры в противоположную сторону. Вдоль некоторой части автострады не было мостовой, и я боялся быть сбит машиной или другим видом транспорта. Солнце нещадно палило, и вдоль автострады не было абсолютно никаких деревьев, чтобы своей тенью они могли защитить мои кожу и голову. Мне следовало бы взять с собой плеер, но и так было тоже неплохо: я обследовал путь к гостинице. Я перекусил в сторонке от шоссе возле кладбища. В Линдхорсте я побродил по улицам и хотел найти кинотеатр, но жители Линдхорста отговорили меня от похода в кинотеатр в их городке, так как там меня могли ограбить и даже убить, особенно чужого для их места человека. Я подошёл к железнодорожной станции, чтобы узнать расписание движения поездов обратно на следующий день. Железнодорожная станция Линдхорста выглядела как мрачноватая, одиночная, унылая деревянная хибарка с забитыми досками окнами и дверью. Хибарка стояла на приподнятой платформе, на которую можно было подняться по шаткой деревянной лестнице. Мириады мух кружились над двумя грязными мусорными ящиками и разбросанным хламом. Скамейки возле хибарки были покрыты слоем пыли и гнёздами паутины с застрявшими в ней мухами. Возле железной дороги лежало несколько ржавых рельсов, по которым не катился поезд в течение многих лет. Весь этот унылый пейзаж вовсе не вдохновлял меня на дальнейшее обследование местности возле железнодорожной хибарки, и я вернулся в гостиницу "Медоулэндз", где принял душ и поужинал.