Я родился в неблагополучной многодетной семье. Моя мать не хотела, чтобы последний ребёнок (а я, между прочим, был седьмым) появился на свет, хотя отец же настаивал на моём рождении.
Мне уже тридцать три года. Тридцать три года назад чернокожим женщинам не разрешалось рожать в больнице Ленокс Хилл, однако поскольку роды у моей матери внезапно начались, этой больнице пришлось её принять. Я родился и оказался крайне несчастным ребёнком с первых шагов моей жизни.
Родители мои не очень-то пеклись о воспитании своих детей, больше всего они были озабочены и одержимы тем, где найти наркотики и спиртное. Мне не уделяли никакого внимания и били чем попадя: бейсбольной битой, палкой, железной цепью, утюгом, кочергой и т.д. Меня били отец, братья и сёстры, но чаще всего мне доставалось от матери. Избиения были жестокими и беспощадными, хотя я был очень послушным ребёнком, книжным червем (книголюбом), в очках, с большущим ранцем, полным книг. Моя мать принесла меня на этот свет, но ничего полезного ни для меня, ни для моих братьев и сестёр она не сделала. Образование, которое я получил - средняя школа, а затем колледж, - было результатом моих собственных усилий. Если проследить мою жизнь, то в ней наблюдались периоды моего богатства и нищеты, подавленного и вдохновлённого настроения. Я испытал любовь в возрасте восьми лет, а в одиннадцать лет я имел интимный контакт с моей подружкой, которой было тоже одиннадцать лет. У меня уже восемь детей от разных женщин, которые живут в разных штатах. Первый ребёнок, девочка появилась, когда мне исполнилось пятнадцать лет. Мои родители не ладили, особенно когда моя мать узнала, что у моего отца уже была собственная семья с законной женой и тремя детьми. Однажды она выплеснула на него бутылку щёлока, и его срочно увезли в больницу. Боясь возмездия отца, мать подхватила всех нас и спешно отправилась к своей матери. После выписки из больницы отношения между отцом и матерью немного улучшились; мой отец, стремясь укрепить семейные узы, переехал в Огасту, штат Джорджия. Отношения между отцом и матерью стали опять плохими, так что мать вернулась с моими двумя старшими братьями и мною обратно в Нью-Йорк, где я встретил Линду.
Сначала мы не ладили, мы были молодыми; со временем наши отношения стали улучшаться, и случилось так, что мы влюбились друг в друга. Поскольку мать Линды и моя мать не знали, что мы любим друг друга, они не придавали значения нашим отношениям, пока дело не дошло до серьёзного: Линда забеременела. Её мать охватила ярость, и она запретила своей дочери иметь какой-либо контакт со мной. Мои же родители дали согласие на наш брак. У нас родилась дочь. Я начал работать в типографии, чтобы содержать свою семью, одновременно посещая среднюю школу. Из-за разногласий с несостоявшейся тёщей мне пришлось уехать, поддерживая связь с Линдой по телефону. Мы встречались тайком. Я очень любил свою дочку. Я гордился ею и уделял ей внимание, как мог. К несчастью, она умерла в своей кроватке. Я просил Линду спать в одной кровати с дочкой, она обещала это делать, но не сдержала обещания. Я не был уверен, что смогу пережить такой удар, и впервые попробовал наркотики для спокойствия духа. Но это было иллюзорное спокойствие. Смерть нашей дочери привела к разрыву наших отношений.
Через месяц после нашего отъезда отец тоже вернулся в Нью-Йорк, но не к нам, а к своей прежней семье. Моя мать, обезумевшая от его действий, запила. Жизнь для меня стала сущим адом. Я был единственным ребёнком, внешне похожим на отца, как будто я был его близнецом. Каждый раз, когда она смотрела на меня, она во мне видела его облик, и вся ненависть, которую она питала к нему, обрушивалась на меня. Вы такого не можете представить. В возрасте пятнадцати лет я чуть не угодил в дурдом, у меня был сильнейший нервный срыв. После всего пережитого я решил: это не дом для меня, и убежал, чтобы пожить у своего старшего брата.
Мой отец, узнав, что я сбежал от матери, спросил, не хотел бы я встретиться с его детьми от законной жены - двумя сыновьями и дочерью. Я сказал: "Да". Встреча с его детьми и женой была самым счастливым моментом в моей жизни. Наконец, я обрёл семью, которую мог назвать моей. Это была поистине любящая друг друга семья с его красавицей женой и тремя детьми. Я подумал, что жизнь для меня будет такой, какая она должна была быть. Между мною и его детьми завязалась крепкая дружба, особенно моё внимание занимала сестра Карла. Она на четыре года была моложе, чем я, и я стал её покровителем.
Вторым серьёзным ударом для меня явился факт, когда я узнал, что мой отец неоднократно насиловал Карлу, за что его посадили в тюрьму. Один из братьев сообщил мне эту ужасную новость. Я был на грани убить своего отца, но спустя некоторое время я готов был вызволить его из тюрьмы: он же мой отец.
Однажды поздним вечером я слушал музыку, моя душа и ум были безмятежны и возвышенны. В минуты полного расслабления и божественного блаженства входит моя Карла. Мы бросились в объятья друг друга, целуя и лаская друг друга. Едва преодолимая страсть охватила нас. После той ночи наша любовь и физическая близость стали ещё крепче, чем прежде. Её мать понимала, что наши отношения далеко выходили за рамки любящих друг друга брата и сестры. Было уже поздно что-либо предотвратить, и она сдалась.
Карла родила мне чудесного сына. На вершине своего счастья я получил звонок от Линды, которая хотела возобновить наши отношения. Она умоляла меня вернуться. Получив этот звонок, я забыл весь мир, всех людей, окружающих меня, Карлу, своего сына и поспешил к своей любимой больше всего на свете Линде. Для содержания семьи я ушёл в армию. Я хорошо зарабатывал, и материально мы были обеспечены. Если бы вы только видели моё счастье и радость, я вприпрыжку бежал к моей любимой женщине. Однако вскоре моё счастье и радость вдруг угасли. Их заменили невыносимая горечь и опустошение, разочарование и крушение надежд, когда Линда неожиданно объявила мне, что она выходит замуж и приглашает меня на свою свадьбу.
После этого удара я потерял под собой почву, стал совершать мелкие, а потом и серьёзные преступления. Из карманника я превратился во взломщика квартир.
Отсидев срок, я заработал второй. В возрасте девятнадцати лет, худой и долговязый, я менял тюрьмы. В тюрьмах я выполнял разные работы: плотника, повара, каменщика, в общем, я стал мастером на все руки.
Тюрьма - это нечто страшное. Человек там должен быть или физически сильным, или умным, чтобы защищать себя, иначе тебя будут там избивать или насиловать. Тюрьма превращает некоторых людей в гомосексуалистов, там - хищники и жертвы, волки и панки. Я не могу хвастаться физической силой, но умственно я был подготовлен быть уважаемым в тюрьме. По натуре я добрый безобидный человек. Я ненавижу насилие, так как я испытал его на своей шкуре, так что я никому не причинял физическую расправу ни в тюрьме, ни дома. Однако мне пришлось расправиться с другом моего брата, когда тот донёс на моего брата, прогулявшего уроки в школе.
Как-то в тюрьме заключённые в камере спросили меня, что я буду делать со своими кроссовками. Я понял, что это был вызов на драку, но всё обошлось мирно. В тюрьме же я начал заниматься уроками боевого искусства (martial art), которые я совершенствовал, пока не стал инструктором по этой борьбе сначала для своей мачехи и братьев, а потом для друзей.
Собственно говоря, у меня нет близких друзей, только однажды у меня был друг, с которым мы дружили три года, с шестнадцати до девятнадцати лет. Друзья-наркоманы общаются с тобой, когда у тебя есть деньги и травка, но эта хрупкая дружба прекращается, когда ты без денег. Деньги ушли - друзья разбежались, и ты остался в одиночестве. Одиночество - это самое страшное для меня. Я стараюсь избежать его, но прибегаю к неверным средствам. Несмотря на все беды, жизнь продолжается".
Альберт пробыл в Джон Хьюс Хаусе всего неделю и уехал в Калифорнию.
Подобно Альберту, в бельевой почти за десять лет работы Игоря там в общей сложности десять волонтёров в разное время помогали ему по собственному желанию. Когда он напоминал им, что им не будут платить за их работу, так как они не были на рабочей программе, они обычно отвечали, что хотят быть заняты и уединены от людей и шума в холле. Почти все они один или два раза сидели в тюрьме, вели жизнь подпольного мира, становились на такой путь, как занятия мужской проституцией, сутенёрством, встречи с транссексуалами или трансвеститами. Один клиент рассказывал, как он сочинял письма неграмотным заключённым для их девушек или жён, которые были поражены строками, полными страсти и "цветистого стиля". "Чёрт возьми, я никогда прежде не слышала таких слов от тебя!" - восклицали получатели подобных писем. Аналогичные эпизоды встречаются у писателя Джона Эдгара Уайдмана (John Edgar Wideman. Brothers and Keepers).
