И человек, и животные нуждаются в пространстве, где могли бы находиться наедине с собой. И здесь важны не столько квадратные метры, сколько персональная территория, хотя бы временно недоступная другим.

Существование женской логики, по крайней мере в России, а может, и в других странах, принято рассматривать не как вопрос, а, скорее, как утверждение о том, что женщины часто или уж по крайней мере чаще, чем мужчины, бывают нелогичны в своих рассуждениях и поступках. Плюс это или минус? Вот один из самых известных и цитируемых в различных изданиях пример женской логики.

«Искала брюки: в одни не влезаю, другие не нравятся. Купила сумочку». Действительно смешно — потому что неожиданно. Нельзя принимать за абсолют то, что женщина пошла в магазин за брюками. Ей и сумочка нужна, и брюки, но брюки нужнее. Увидела, что брюки неподходящие, найдет ли другие или нет — еще неизвестно, а сумка та, что надо. Почему же не купить? Что тут нелогичного?

Пожалуй, мы склонны считать нелогичным поведение, мотивы которого нам непонятны.

Вот еще один знаменитый пример. Хорошо воспитанный дворянин ухаживал за девушкой и трепетал. Однажды на прогулке она попросила: «Маркиз, пожалуйста, завяжите мне шнурок на ботинке». Он посмотрел и ответил: «Простите, но шнурок завязан!» «Идиот!» — сказала девушка. И они, оба чрезвычайно расстроенные, расстались. Позже девушка жаловалась: «Я знала, что маркиз идиот, но что до такой степени, не могла и предположить».

Что могло быть? Маркиз — робкий, воспитанный человек, и девушка просто хотела поощрить его к более активному ухаживанию, а он, к ее огорчению, не понял. А вот герой актера Андрея Мягкова — хирург Женя Лукашин — в похожей ситуации поступил совершенно иначе и гораздо более естественно. Могло быть и другое. Девушка переживала, что они долго встречаются, а развития отношений нет, и ей было важно продемонстрировать окружающим, что у нее все в порядке. Вероятно, маркизу надо было просто исполнить ее прямую просьбу.

Основы современной классической логики сформулировал еще великий Аристотель. Он научил людей, как с помощью формальных правил строить умозаключения на основе постулатов, то есть положений, принимаемых как правильные, на веру, без доказательств. Без такой логики нельзя было бы, например, развивать планирование, юриспруденцию, точные науки, в частности математику. Приблизительно в те же времена, то есть около двух с половиной тысяч лет назад, в Индии и в Китае были разработаны логические формы, отличающиеся от используемых нами аристотелевских логических форм. Возможно, поэтому представителям этих культур не так легко понять друг друга.

За прошедшие тысячелетия мир стал более сложным. Появились задачи, с которыми классическая логика не справляется. Например, нет решения у так называемого парадокса парикмахера: «Бреет ли себя парикмахер, которому разрешено брить только тех, кто не может брить себя сам?» Наличие этого парадокса заставило пересматривать доказательства многих математических теорем.

Современная наука развивает новые неклассические логические системы. Они находят не только научное, но и практическое применение, например при разработке компьютерных программ, поддерживающих принятие решений. Однако специалисты признают, что реальное мышление не сводится исключительно к логике. В процессе решения возникающих задач важными оказываются и логика, и интуиция, и эмоции, и образное видение мира. Так что поступать вопреки формальной логике приходится всем — и мужчинам, и женщинам. Более того, все выдающиеся победы человечество одерживает как раз благодаря отклонению от обычной логики. Компьютеры же этого делать пока не умеют.

Наука признает объективную разницу между мужской и женской психологией, которая, безусловно, влияет на способы принятия решений. Однако наука не оперирует терминами «мужская» или «женская» логика, поэтому женская логика, скорее, не слишком обоснованное житейское представление.

Если обратиться к мнению людей, складывается впечатление, что они ясно видят колоссальное разнообразие характеров у представителей одного и того же народа, но в то же время большинство из них твердо убеждены, что национальный характер существует. Например, набрав в поисковике «национальный характер», вы найдете статьи и про вьетнамский, и про корейский, и польский, и литовский, и татарский характер, и, конечно, про загадочную русскую душу. Обычно в качестве доказательств приводятся ссылки на литературу, фольклор, анекдоты, случаи из собственной жизни, наблюдения очевидцев. И возразить тут нечего, да и не хочется. Однако характерных для научного подхода емких и ясных утверждений и доказательств нет.

Знаменитый этнолог Лев Гумилев показал в своих работах, что этнос формируется во взаимодействии с другими этносами и вмещающим ландшафтом, то есть природой, в окружении которой люди живут, ведут хозяйственную и культурную деятельность. Разнообразие этих условий с естественной неизбежностью должно порождать и уникальный национальный характер народа. Без него народ просто не образовался бы и не смог бы отделить себя от других народов. И тут никому нельзя отдавать преимущество, потому что есть разрыв в историческом возрасте народов, есть разрыв в условиях жизни. Не понимая условий, в которых сформировались те или иные черты представителей других народов и культур, мы часто не понимаем и неверно воспринимаем и их мотивы, и их поведение. Поэтому возникает межкультурная разница, которую приходится учитывать.

Например, в известном деле Сакко и Ванцетти итальянская диаспора с самого начала точно знала имя убийцы, однако никто не сдал эту информацию американскому правосудию. Это, безусловно, такая итальянская черта, которая позволила возникнуть мафиозным структурам. Русские же люди склонны быть снисходительными к мелким нарушителям, а американцы тут же вызовут полицию, если вы просто неправильно припаркуетесь.

С научной точки зрения вопрос о существовании национального характера начал изучаться примерно 150 лет назад. Работы группы немецких ученых заложили основы этнопсихологии — особой ветви социальной психологии, изучающей характер, темперамент этноса и его этос — систему психических и нравственных норм поведения и эстетических представлений. По мысли немецких ученых, этнопсихология состоит из двух взаимосвязанных частей: абстрактной, отвечающей на вопрос, из каких именно фундаментальных элементов складывается характер народа, и прагматической, изучающей конкретные народы.

Конкретные факты по изучению народов в промышленном и колониальном XX веке копились очень быстро, однако на протяжении целого века теоретическая этнопсихология так и не смогла дать определения национальному характеру и выяснить, что же именно надо изучать, чтобы достоверно понять и полно описать характер народа.

Например, я прочитал, что перед началом Второй мировой войны были популярны исследования ментальности, или «гения народа», по его культурной составляющей — литературе, искусству, философии. В частности, этот метод был использован германским военным командованием при подготовке к войне с СССР. Однако образ русских, с которыми пришлось сражаться, сильно отличался от образа, сформированного по «Обломову», «Преступлению и наказанию», чеховским рассказам.

Надежду на такое необходимое нам понимание дает сформированный к концу XX века подход, основанный на одновременном изучении взаимосвязанных процессов формирования психологической и когнитивной (познавательной) «картины мира» у представителей разных народов.

Таким образом, ни обычные люди, ни ученые не сомневаются, что национальный характер существует у каждого народа, но не имеют надежного рецепта по его определению. Придется набраться терпения и просто постараться быть внимательными и непредвзятыми при контактах с представителями других народов.

Современные люди с детства знакомы с теорией, что весь мир состоит из атомов. При этом сама теория сопровождается оговоркой, что это знали еще древние греки. Между тем древние греки не изучали природу так, как мы сейчас: они не ставили опытов, выводы делали путем размышлений и наблюдений за природой. Поэтому, говоря об атомах, они думали о том, что существует некая первооснова мироздания. Фактически решали философский вопрос. И вплоть до середины XIX века никто не проводил четкого отличия между философским пониманием атомов как некой основы картины мира и реальным атомом, проявляющим себя в конкретной жизни. Хотя, скажем, тот же Михаил Ломоносов и другие говорили про корпускулы и проч. Конечно, это была атомистическая картина мира. Однако в экспериментах атом никак не обнаруживался.