Она замолчала, прижавшись к его груди.

– Да, моя малышка, – откликнулся он, нежно поглаживая ее шею. – Антуан готов показать тебе, что ты прекрасна и желанна, потому что ты – Уинни, а не потому, что ты в новом платье и в красивой ленточке. Если испугаешься, скажи Антуану, и он остановится.

Девушка подняла лицо, и он нежно прижался губами к ее рту, еще крепче прижимая к себе. Через несколько секунд она ощутила, что ее губы дрожат. Ей и раньше было спокойно в его объятиях, но сейчас все было по-другому. Слияние их губ показывало, что теперь это были любовные отношения. Он слегка раскрыл свои губы, чтобы можно было чувствовать се дрожь.

Но тут вдруг она вспомнила. Уинни вспомнила, как ее наклонили на сук дерева, накинули на голову ее юбки и грубо раздвинули ноги. Она вспомнила сильную боль и унижение, которые испытала тогда. Ее мир рухнул. Было разрушено все, ради чего стоило жить.

– Моя малышка, моя малышка. – Антуан нежно держал ее за руки, и Уинни поняла, что она испугалась и начала сопротивляться. – Тебе не нужно бороться с Антуаном, – продолжал он. – Я никогда не буду ничего добиваться силой от тебя, вот увидишь. Пойдем, давай вернемся туда, где много людей, и ты будешь чувствовать себя в безопасности.

Уинни открыто посмотрела на него.

– Он не целовал меня, – сказала она. – Он сделал другое. Не думаю, что может быть что-то отвратительнее этого. Антуан нежно сжал ее лицо ладонями.

– Ты права, моя маленькая, – произнес он. – Насилие ужасно, отвратительно. Но любовь может быть прекрасной, Уинни. Надеюсь, что однажды появится мужчина, который научит тебя этому. И у тебя будет семья и дети.

– Поцелуй меня еще, – прошептала Уинни. – Пожалуйста, я больше не оттолкну тебя.

Антуан целовал ее, сжимая лицо ладонями и нежно прикасаясь губами к щекам, глазам, подбородку, губам. Она крепко держалась за его пальто, когда Антуан поднял голову. Уинни улыбалась ему.

– Когда ты впервые появился в доме с лордом Тревельяном, – произнесла девушка, – то я смотрела на тебя и пыталась представить, как ты это делаешь.

– А-а, – вырвалось у Антуана, и он улыбнулся в ответ. – Это было так же хорошо, как и в твоем воображении?

– Да, – призналась Уинни. – Даже лучше. Эти заставило меня снова ощутить себя чистой и хорошей…

– Нам нужно вернуться на оживленную дорожку, – сказал он. – Ведь я мужчина, а ты прекрасная женщина, эта тропинка слишком уединенная.

У Уинни округлились глаза от удивления.

– Вы хотите любить меня, мистер Бушар? – спросила она. – Это не просто проявление доброты?

– Бог мой! – воскликнул Антуан.

Девушка провела дрожащей рукой по его тщательно выбритой щеке.

– С тобой это будет прекрасно, Антуан, – сказала она. – Я уверена, это будет прекрасно. Ты заставишь меня забыть этот ужас. И когда я буду тебя вспоминать, то буду помнить, что любовь может быть прекрасной.

– Уинни, моя дорогая, – заговорил Антуан. – Я не могу обидеть тебя. Я ничего не могу предложить тебе. Я не могу жить как английский слуга, даже если у меня самый лучший хозяин на свете. Я собираюсь уехать отсюда на последнем корабле до наступления зимы. Я не вернусь назад.

– Я не собираюсь удерживать тебя здесь, – произнесла Уинни. – Я не хочу обременять тебя. Мне нужно только хорошее воспоминание. Только одно, Антуан. Если ты хочешь меня. И нет – если не хочешь. Я не хочу ничего из жалости или доброты. Но я не хочу бояться этого всю жизнь. Я не хочу до конца своих дней думать, что жизнь может быть так отвратительна. Мне хочется вспоминать своего чудесного друга и то, как он вернул мне радость жизни.

Уинни слышала, что Антуан перевел дыхание, крепко прижав ее к себе. Она закрыла глаза, не зная, чего ей ждать: согласия или отказа. Любое его решение пугало ее.

– Не здесь, Уинни, – ответил он. – Холодная, твердая земля не годится для нашей прекрасной любви. Я хочу любить тебя, но не здесь.

Уинни почувствовала, что ее щеки зарделись.

– Тогда в моей комнате или в твоей, – предложила она.

– Нет, моя крошка, – сказал Антуан. – Там нас могут увидеть и неправильно все понять. Это будет казаться чем-то грязным. Мы найдем отель, да?

Все неожиданно стало пугающе реальным. Уинни не ожидала, что он согласится.

– Да, Антуан, – робко ответила она.

Они пропустили весь фейерверк. Когда небо над Воксхоллом осветилось разноцветными огнями, вызывая восторг у зрителей, Уинни и Антуан, расслабленные и полусонные, лежали в номере дешевой гостиницы, которая на удивление оказалась чистой и уютной. Уинни улыбалась, прижавшись к широкой груди своего возлюбленного.

– Тебе не больно, Уинни?

Антуан нежно поглаживал волосы девушки. Ее драгоценная ленточка лежала поверх сложенной одежды.

– Это было чудесно, – откликнулась она. – Ты сам это знаешь. Извини, что я сначала плакала.

Он продолжал гладить ее волосы. Уинни удовлетворенно вздохнула, но не спешила уснуть. Ей хотелось насладиться этим прекрасным чувством, она немного сожалела, что их тела разъединились. Ей хотелось выразить свои чувства словами.

– Антуан, – прошептала она, прижимаясь к его груди. – Я хочу кое-что тебе сказать. Я хочу поблагодарить тебя, это был настоящий подарок. Я люблю тебя. Я знаю, что ты самый лучший мужчина в мире. Если ты захочешь, я рожу тебе много детей, выучу французский, я даже стану католичкой, хотя моя мама и говорит, что папа – это антихрист. Я навсегда покину Англию, если ты захочешь взять меня с собой. Но если ты не захочешь меня взять с собой, я не стану плакать и не буду просить тебя остаться. Я просто пожелаю тебе счастливого пути и счастливой жизни. Я сделаю так, потому что люблю тебя.

– Моя малышка, моя родная, – прошептал Антуан, целуя ее волосы. А потом прошептал на ухо: – Мон амур.

Уинни не знала французского, она погрузилась в радостный сон. Она сделала ему подарок и ничего не ждала взамен.

Кристофер сразу узнал Уинстона Роулингса, как только увидел его на балу у Клеменсов. Они вместе учились в Оксфорде. Эта встреча сразу вызвала множество воспоминаний. Ну конечно! Роулингс тоже был в клубе в ту ночь, когда Эдгар Моррисон проиграл в карты все свое состояние, а придя домой, пустил себе пулю в лоб. Кристофер давно пытался вспомнить, кто в ту ночь еще был в клубе, но тщетно. И вот эта встреча с Роулингсом.

Нэнси беседовала со знакомыми. Кристофер был очень рад за нее: она не скучала в Лондоне. Молодой лорд Пристли пригласил ее на танец, который будет открывать бал. Кристофер направился в другой конец зала.

– Роулингс? – окликнул он. – Неужели это действительно ты?

– Привет, Тревельян, – отозвался Уинстон Роулингс. – Я слышал, что ты снова вернулся в Англию. Впрочем, кто не слышал об этом?

– Последнее время я часто вспоминаю о тех годах, что мы провели в Оксфорде, – продолжал Кристофер. – Это удивительное совпадение, что сегодня я тебя встретил. Кажется, что годы нашей учебы в Оксфорде – уже такое далекое прошлое!

– Да, – ответил Роулингс. – Это были замечательные годы. Кажется, что с тех пор прошла целая жизнь.

– Один случай все не давал мне покоя, – продолжал Кристофер. – Помнишь тот вечер, когда Паркинс обыграл Моррисона в карты и тот, бедолага, застрелился в ту же ночь? Ужасно, да?

Роулингс сморщился.

– Кто-то должен был их остановить, – согласился он. – Мы должны были сделать это. Но Моррисон всегда был таким высокомерным упрямцем, что мы просто стояли и смотрели на это.

– Ведь это ты помог ему добраться до дома в тот вечер? – спросил Кристофер.

– Да. – Роулингс с сожалением, покачал головой. – Но было уже поздно. Он нашел единственный, как ему показалось, верный выход. На следующий день он должен был встретиться с больной матерью и сестрами.

– Ты собираешься еще некоторое время пробыть в Лондоне? – спросил Кристофер.

Роулингс снова наморщился.

– Господи, да, – произнес он. – Моя жена всегда любила бывать в Лондоне на различных мероприятиях вплоть до самого конца. А в этом году особенно. Если бы она могла одновременно оказаться в двух или трех местах, Тревельян, она бы это сделала.