– Это похищение, – заговорил Мартин. – Мне очень не нравилось все это, но меня убедили не рассказывать правду. Однако теперь я должен все рассказать. Похитителем был Тревельян. Он увез Лиззи в Пенхэллоу, где она находилась в его руках. Она и сейчас была бы там, если бы я не разыскал ее и не воззвал к совести. Вы, Кристина, ее отец, честь – все было бы забыто в порыве ее страсти к Тревельяну.

– А история с потерей памяти? – спросил лорд Пул сдавленным голосом. Мартин пожал плечами.

– Боюсь, что это выдумка, – ответил он. – Но я уверен, что она думает о вас и намерена выйти за вас замуж. Видите ли, Тревельян хочет увезти ее назад, в Девоншир, но Лиззи нравится жить в Лондоне, ей нравится та жизнь, которую можете предложить ей вы. Так что нужно все раскрыть.

– Дрянь? – плюнул сквозь зубы лорд Пул. – Я убью ее.

– И вас повесят за это? – воскликнул Мартин. – Я буду оплакивать ее. Пул. Но сначала я должен подумать о вас, поскольку вы оказались невинной жертвой.

– Помолвка должна быть разорвана, – заявил лорд Пул. – Быстро и тихо. Я нанесу визит Чичели. Я посоветую ей без промедления вернуться в Кингстон. Пусть эта шлюха будет рада тому, что про нее никто ничего не узнает.

Мартин тяжело вздохнул и закрыл лицо руками.

– Мне следовало бы радоваться, что вы готовы позволить ей так легко отделаться, лорд Пул, – сказал он. – Но здесь должна восторжествовать справедливость. Справедливость по отношению к вам. Вы ведь должны были стать моим родственником – и чуть не стали им. Вы хорошо подумали обо всем? Если не будет известна настоящая причина разрыва помолвки, начнутся сплетни и кривотолки, которые могут обернуться против вас, поскольку виновным будут считать вас. И вы превратитесь в посмешище.

Лорд Пул подошел к окну и выглянул на улицу.

– Тогда что ты предлагаешь? – спросил он.

– О Господи, – вырвалось у Мартина, – как я могу говорить такое? О, бедняжка Лиззи. Может, во всем этом нет ее вины. Ведь он похитил ее, правда? Кто знает, может, он силой принудил ее сначала быть с ним? Но нет, я должен оставаться твердым. Когда все это будет позади, я поеду в Кингстон вместе с ней и помогу ей понять свои ошибки и научиться жить дальше. Вы должны публично отвергнуть ее, Пул. – Лорд Пул нахмурился, стоя у окна.

– И чем больше будет людей, тем лучше, – советовал Мартин. – Возможно, в опере. Или лучше в Карлтон-Хаусе. Пусть все узнают правду. Пусть люди поймут, почему вы отказались от нее. Этим вы заслужите симпатию женщин и уважение мужчин. Вы всем покажете, что вы человек твердых принципов и не отступите от них. А когда виги придут к власти, я думаю, они изберут вас своим лидером.

– А она получит то, что заслужила, шлюха, – пробормотал Пул.

Мартин вздохнул.

– Я распространю слух там, где она была в эти дни, – заговорил лорд Пул. – А когда настанет момент быть представленными королеве, то я откажусь сопровождать ее к трону. В этот момент все взгляды будут устремлены на нее. И все еще долго будут судачить об этом. Это должно сработать. Это все равно что сорвать с нее одежду и публично высечь. Она больше никогда не осмелится появиться в обществе.

– О Господи, – дрожащим голосом произнес Мартин, – может, нам удастся убедить моего отчима отослать ее домой прямо сейчас?

Лорд Пул посмотрел на Мартина, и в его глазах промелькнуло презрение.

– Ты, Ханивуд, слишком добр, это тебе мешает, – сказал он. – Особенно когда дело касается твоей бесценной сводной сестры. Нет, мы сделаем все так, как я сказал. Она должна быть наказана.

Мартин огорченно посмотрел на него.

– Да, – признал он. – Боюсь, что вы правы. Ну хорошо, Пул. Я позабочусь о том, чтобы Тревельян не показался в Карлтон-Хаусе. Ах, бедняжка Лиззи.

Вскоре Мартин ушел. “Нужно будет заскочить к Тревельяну”, – подумал он. Его план должен осуществиться. Через несколько дней все будет кончено, и Лиззи навсегда будет принадлежать только ему.

Но Мартин никак не мог избавиться от слов Пула о том, что Лиззи надо публично высечь. Мартин был готов убить его за эти слова. И сейчас он зло стиснул зубы. Ведь он слушал, как Пул обзывал Лиззи дрянью и шлюхой и планировал наказание, которое унизит ее гораздо сильнее, чем удары кнута. А ведь это он сам подкинул Пулу эту идею, напоминал себе Мартин. И ненависть к лорду Пулу обратилась против него самого. У него не было выбора. Лиззи не оставила ему выбора.

Ох Лиззи!

Руки Мартина сжимались, пока он шел. Сначала нужно увидеться с Тревельяном. Но Мартин уже знал, куда он отправится после. Он может не дожидаться вечера, да в этом и нет необходимости. Эти девочки работают днем и ночью, если есть посетители, готовые им платить. Мартин никак не мог решить, хотелось ли ему больше самому взять в руки кнут и стегать шлюху, наблюдая, как на ее нежном теле будут проступать ярко-красные полосы, или дать кнут ей, а самому сбросить одежду и распластаться на кровати, чтобы страдать в болезненном экстазе от чувства вины за наказание, на которое он обрек Лиззи.

“Я буду утешать ее”, – поклялся себе Мартин. По его спине пробежала дрожь от ожидания резкой боли, которой он с радостью подвергнет себя позже. Он потратит всю свою жизнь на то, чтобы утешать Лиззи.

Шестого июня русский царь и прусский король пересекли Ла-Манш на борту корабля “Неуязвимый” в сопровождении глав других государств, многочисленных государственных деятелей и генералов. Там были принц Меттерних, канцлер Австрийской империи, известный генерал Платов, донской казак, фельдмаршал фон Блюхер и принц Гарденберг – канцлер Пруссии.

Они прибыли из Булони в Дувр вечером и отправились в Лондон на следующее утро. В столице взбудораженные горожане с раннего утра были на улицах. Все улицы между знаменитым Лондонским мостом и Сент-Джеймским дворцом были заполнены людьми, экипажами и каретами. Из каждого окна выглядывали люди.

Кристофер с Элизабет и Кристиной промешкались и не смогли проехать на экипаже к той улице, где ждали появления именитых гостей.

– В любом случае, – сказал Кристофер, крепко держа дочь за руку, пока они шли, – разве можно наблюдать за таким волнующим событием из экипажа?

Кристина была очень взволнованна. Она шагала по улице между Кристофером и Элизабет, держа их обоих за руки, и спрашивала, будет ли король Пруссии в своей короне, будет ли фельдмаршал фон Блюхер размахивать над головой своей саблей.

Толпа стала плотнее, когда они приблизились к улице, по которой должно было проехать ландо с открытым верхом по пути к Сент-Джеймскому дворцу. Кристофер посадил Кристину на плечи, чтобы ей все было лучше видно и чтобы не потерять ее в толпе, а свободной рукой крепко прижал к себе Элизабет.

– Нам остается только надеяться, что они появятся не слишком поздно, – сказал Кристофер.

– Им надо было проделать длинный путь от Дувра, – добавила Элизабет, – так что невозможно точно предсказать время их появления здесь. Надеюсь, нам не придется долго ждать.

– Мама, – защебетала Кристина, находясь у отца на плечах, – когда они будут здесь?

Этот вопрос она часто задавала в течение последующих полутора часов. Но ожидаемая процессия все не появлялась. Иногда в столпе раздавались взволнованные возгласы, а или два кто-то даже начинал хлопать. Но всякий раз это оказывались ложные сигналы. Кое-кто начал строить предположения, что, мол, море вчера, в день прибытия, было слишком бурным, хотя до столицы уже долетело известие, что “Неуязвимый” благополучно добрался до Дувра вместе со своими важными пассажирами. Однако возможно, что в Дувре была какая-то задержка и высоким гостям пришлось остаться там на день для чествований. Ведь почти половина армии прибыла туда, чтобы приветствовать их.

– Ну когда же они приедут? – Голосок у Кристины сделался плаксивым.

Тут Элизабет повисла на руке Кристофера, и когда он быстро оглянулся на нее, то увидел, что лицо у нее побелело, а глаза закрылись. Он торопливо опустил Кристину на землю и подхватил ее мать.