– Элизабет, – вырвалось у него, – какая приятная неожиданность!

Но необходимости обмениваться пустыми любезностями не было.

– У тебя есть экипаж? – спросила она. Кристофер недоуменно посмотрел на нее.

– Конечно, – ответил он. – Совершенно новый, купленный только сегодня утром. Ты боялась, что я не смогу доставить Кристине это удовольствие?

– Так ты думал об этом, да? – спросила Элизабет.

Кристофер пристально посмотрел на нее.

– Тебе не нужно спрашивать об этом, Элизабет.

– Я бы хотела, чтобы ты изменил свое мнение, – произнесла Элизабет. – Но в любом случае это свидание должно быть последним, Кристофер. Двух встреч вполне достаточно. – Она не должна слишком много значить для тебя. Ты ведь даже не знал о ее существовании до недавнего времени.

– Двух встреч вполне достаточно, – повторил он. – Если ли бы тебе сказали, что ты сможешь увидеть ее только два раза, то ты согласилась бы с тем, что этого вполне достаточно, Элизабет? А всю оставшуюся жизнь ты будешь для нее чужой. Ты бы смирилась с этим?

– Конечно, нет, – быстро ответила она. – Но я – ее мать.

– Да, – согласился он. – А я – ее отец.

– Я была рядом с ней всю жизнь, – сказала Элизабет. – Это совершенно другое.

– Да, – ответил он. – Меня не было рядом с ней, потому что ты предпочла лишить меня этого. Шесть лет – это большой срок, Элизабет, и я никогда не смогу наверстать их. Все годы она считала меня мертвым. И когда она узнает, что я жив, то будет думать, что я не люблю ее.

Похоже, ее просьба не возымела никакого действия. Элизабет не ожидала такого.

– Мой отец знает обо всем, – вспыхнув, произнесла она. – Он хотел без промедления отправить нас с Кристиной в Кингстон. Он не позволит тебе приближаться к ней, Кристофер. Ты должен знать это. Если ты будешь настаивать, то нас ждут крупные неприятности.

– Пусть так и будет, – ответил Кристофер. – Сегодня утром я получил от него записку, где он настоятельно просит меня дождаться его сегодня днем на Гросвенор, в вашем доме. Думаю, что, написав эту записку, он хотел заставить меня дрожать от страха, если я осмелюсь появиться у вас.

Он всегда немного боялся ее отца. Элизабет помнила, как Кристофер нервничал, когда собирался просить ее руки. А сейчас он стоял посреди гостиной, широко расставив ноги, решительно глядя перед собой, упрямо сжав рот, и Элизабет поняла, что Кристофер полностью изменился.

– У меня появился вкус к борьбе, которой я избежал семь лет назад, – сказал он.

– Я могу вложить сильное оружие в руки своего отца, сказав всего несколько слов, – напомнила Элизабет.

– Рассказать ему, как я обманул тебя, похитил и заставил жить со мной как с мужем? – спросил он. – Сделай это, Элизабет. И тогда мы посмотрим, готов ли твой отец еще к одному публичному скандалу.

Элизабет посмотрела на него и тяжело вздохнула. Это была ее козырная карта, но она боялась, что не сможет ею воспользоваться. Наверное, он знал, что она не осмелится рассказать об этом; знал и то, что она была очень благодарна Нэнси и Мартину, посвященным в эту тайну и также хранившим молчание. Элизабет отвернулась к окну.

– Тебе лучше поберечь силы, Элизабет, – посоветовал Кристофер. Он подошел сзади и встал рядом с ней.

– Кристофер, – произнесла Элизабет, глядя в парк, – неужели ты так ненавидишь меня, что готов снова разрушить мою жизнь? Не верю я и в то, что ты заботишься обо мне. Даже если и так, ты не должен забывать о том, что потерял право на это много лет назад.

– Из-за того, что сбежал, – закончил Кристофер. – Да, это была большая ошибка, Элизабет. К сожалению, мы все совершаем ошибки. Мне бы хотелось верить, что в твоей ошибке было меньше зла. чем в моей.

– В моей ошибке? – изумилась Элизабет.

– Я сбежал, потому что был в отчаянии, – пояснил Кристофер. – Я не знал, как защититься от выдвинутых против меня обвинений. Меня заманили в дом той женщины, и она скинула с себя одежду и расстегнула мое пальто, прежде чем я успел что-то сообразить. Твое появление, конечно, было подстроено. А когда она начала кричать и утверждать, что мы с ней уже долгое время любовники, что я обещал жениться на ней, что на тебе я женился ради денег, чтобы можно было содержать в достатке ее ребенка, то я понял, что все это было подстроено и что мне будет трудно выкарабкаться. Я мог рассчитывать только на твою веру в меня. Но ты мне не поверила.

– Но твоя вина была очевидна, – возмущенно произнесла Элизабет. – Если бы ты признал это. Кристофер, я могла бы простить тебя.

– В основе моих ошибок было отчаяние, – сказал он. – А чем были вызваны твои? Злостью? Неужели ты почувствовала удовлетворение, скрыв от меня то, что у нас будет ребенок? А потом и факт существования Кристины?

– Я не хотела, чтобы ты был отцом моего ребенка, – ответила она. – Ты этого не заслуживал.

– Но я – ее отец, – возразил он. – Кто играл роль папы все эти годы? Твой отец? Мартин? Джон был далеко, не так ли?

– Мартин так чудесно относился ко мне. Он всеми способами пытался оправдать тебя. Он удерживал меня от ненависти к тебе. И он оставался со мной и Кристиной все время, пока мы были в Кингстоне, вплоть до нашего возвращения в Лондон. Он даже и сейчас был готов вернуться с нами туда.

– Да, Мартин, – повторил Кристофер. – Он лучший друг каждому. А ты не пыталась объяснить себе, почему ты не любила и даже боялась его до того, как обрела память?

– Да, – признала Элизабет. – мне теперь очень стыдно за это. Я понимала, что мне будет стыдно потом и что мне будет тяжело смотреть ему в глаза, когда я узнаю всю правду. Но мне не следовало беспокоиться об этом. Мартин никогда никого не осуждает. Он видит в людях только хорошее. Он всех любит, не требуя ничего взамен.

– Наверное, тебе следовало выйти замуж за Мартина, – усмехнулся Кристофер.

– Наши чувства имеют иной характер. Мы всегда испытывали друг к другу братскую любовь.

– Очень удобно, – отметил Кристофер.

– Ты можешь думать что хочешь, – сердито ответила Элизабет. – Меня это не волнует.

– Она так прекрасна, Элизабет. – произнес Кристофер, столь резко поменяв тему разговора, что она на мгновение совершенно растерялась. – Ты даже не представляешь, как она похожа на Нэнси в детском возрасте, только у нее такие красивые голубые глаза. Она, наверное, счастливый ребенок.

– Я отдала ей всю свою любовь, – произнесла Элизабет. – Обычно она не очень охотно идет к незнакомым людям.

– Она немного стеснялась. У меня ведь нет опыта общения с детьми. Но потом она перестала бояться меня. Она говорила обо мне потом?

Да, Кристина говорила позже, что ей понравился этот джентльмен, потому что он не улыбался и не щекотал ей подбородок, не называл ее хорошей, красивой девочкой, а потом обращал все внимание на маму и совершенно забывал о ней. Она сказала, что этот джентльмен понравился ей больше, чем лорд Пул, который только притворяется, что любит ее. Девочку отругали за такие слова.

– Нет, – ответила Элизабет. – Ничего не говорила. – Она взглянула на него, но не смогла понять по его лицу, разочарован ли он. Ее охватило чувство вины за эту ложь.

– А-а, – протянул Кристофер.

– Кристофер, – Элизабет предприняла последнюю попытку обратиться к его разуму, – мне понадобилось так много времени, чтобы моя жизнь вернулась в прежнее русло. Я с трудом справилась с этим. Я решила выйти замуж за хорошего человека. И я знаю, что жизнь с ним вполне меня устроит. Я буду занята и буду приносить пользу в качестве жены видного политика.

– Неужели? – усомнился Кристофер.

– Но Манли очень волнуется, – продолжала Элизабет. – Ведь он возглавляет партию вигов в стране, где все с ума посходили от любви к тори в свете недавней победы. Скоро в Лондоне соберутся иностранные гости, и жизнь здесь станет совершенно сумасшедшей. Очень важно, чтобы все видели его на этих торжествах. И важно, чтобы я была рядом с ним. Сейчас не время для скандалов, а я боюсь, что твое появление уже вызвало кривотолки, как и то, иго вчера мы вместе гуляли в парке, а сегодня еще поедем кататься. Больше никаких встреч не должно быть, Кристофер. Пожалуйста. Ты должен это понять. Подумай о Манли и о Кристине, если ничего не испытываешь ко мне.