Поначалу это был нежный, медленный, легкий поцелуй, но я один раз укусила его за губу, и тогда вся медленность и нежность исчезли, был только его рот настигший мой, губы, язык и зубы, в то время как одна рука растрепала мои волосы, а другая привлекла меня еще ближе, и я забыла, что существует еще какой-то мир кроме Люка, который был здесь со мной.

Он отвел мои волосы назад, его губы рисовали след по моей шее всё ниже и ниже, я хотела смеяться, но могла лишь задыхаться, потому что меня обжигало словно огнем, это была линия жара, где он прикасался ко мне. А его другая руку заскользила по моему горлу вниз, схватилась за пуговицы моей блузки. Они практически расплавились, а его пальцы замедлились и затем остановились на чем-то висящем…

Кольцо Верити.

Весь жар схлынул, как когда пламя тушат ледяной водой, и мы оба в одно мгновение остановились. Было слышно только наше оглушающее дыхание. Люк отпустил меня, а мне тут же стало его не хватать и из-за этого я почувствовала к себе отвращение.

— Мне жаль, — прошептала я. — Мне так жаль. — Извинялась я перед ним или перед Верити? Он был ее другом. Она менее месяца была мертва, а я бросилась на шею ее парню, вероятно, потому что мое бессилие как лучшей подруги не ограничивалось этим, она оставила меня, так что бугимены смогли убить ее. Нет, я должна еще и украсть парня, который любил ее. Люк стоял неподвижно, как громом пораженный, только руки его сжимались в кулаки и вновь разжимались.

— Не извиняйся. — Его голос был глухим и злым. Он схватился за бутылку бурбона и, не обратив внимания на бокал, сделал глоток с горла. Он так крепко держал горлышко бутылки, что у него побелели костяшки пальцев.

— Я не могу, — ответила я, не глядя на него.

— Это не… — Он запустил пальцы в в волосы и посмотрел на этикетку бутылки, словно там был ответ. — В этом нет ничего неправильного, Мышка.

Опять Мышка. Дистанция — это хорошо, говорила я себе. Нам нужна эта дистанция. Когда он называет меня моим настоящим именем, то случаются плохие вещи. Я вообще не скучаю по звучанию моего имени.

— Мне нужно идти. — Я поднялась, только слегка покачнулась, вцепилась в подлокотник кушетки и сжала пальцы на мягкой черной коже.

Он встал, но не подошел ко мне. Я не знаю, была ли я благодарна ему или разочарована.

— Нет.

— Нет, правда. Это была ошибка. — Моя блузка раскрылась, и я вновь ее застегнула; в спешке я случайно коснулась пальцами кольца.

— Из-за Верити?

Когда мы целовались, его волосы под моими пальцами были такими прохладными и гладкими. Я увидела, что кольцо вновь попало ему на глаза, и потребность вернуть всё как было, оказалась болезненной. Верити делала это? Я могла их представить, как они шушукаются, ее сияющие светлые волосы и его такие темные, что кажется поглощают свет. Они спали вместе? Я мотнула головой, чтобы отогнать так резко возникшую картину.

— Между нами не было ничего такого, — произнес он, тем самым разрушив тишину. — Между Ви и мной.

Теперь он еще и мысли читает? Дурацкая магия. Даже то, что они не спали вместе, не отрицает того, что между ними была какая-то связь. Это можно было прочесть на лице Верити на ее фотографиях; и его голос всегда словно звенит, когда он говорит о ней. Только идиот мог упустить это из виду. Только полный болван мог попытаться сохранить всё так. — Но она всё же что-то значила для тебя.

Медленный осторожный кивок. — Да.

— Тебе ее не хватает. — Это было то же самое, что надавить на синяк, чтобы узнать, как сильно он болит.

— Да. — Ответ: чертовски сильно болит.

— Ты сказал… — Горло сжал спазм. — Ты сказал, ты нуждался в ней.

— Я не единственный, кто так говорил.

Он осторожно сделал шаг в мою сторону, словно боялся, будто я убегу, если он будет двигаться слишком быстро. Стоило признать в Люке одно: он понимал женщин.

— Тебе ведь понравилось. Целовать меня.

Я втянула голову. — Речь не об этом.

— Тебе понравилось, и мне тоже, а это что-то да значит. Этого достаточно.

— Не достаточно, — прошептала я. Слишком много, и одновременно не достаточно, и это разрывало мне сердце, почему всё так нечестно. Я могла почувствовать новую боль, которая оттесняла старую. Люк схватил меня за руку, переплетая наши пальцы.

— Так мы должны бороться с этим? Боже, разве у нас и без того мало проблем? Ты хочешь всё еще больше усложнить?

— Это было ошибкой, — повторила я, трясясь. — Пожалуйста, Люк. Разве мы не можем просто всё вернуть обратно, как было раньше?

— Нет. А даже если бы и могли, Мышка, то я бы всё равно не захотел этого. Подумай об этом позже. — Он смотрел какое-то мгновение с сожалением. — Поцелуи всё меняют. Этого не избежать.

Я отдернула руку, он медленно кивнул. — Я перенесу тебя домой. Но не думай, что мы закончили на этом. Я скажу тебе кое-что еще: нет смысла бороться с судьбой.

— То есть ты хочешь сказать, что это судьба?

Он ухмыльнулся в его манере, как он всегда делает, когда знает больше меня.

— То есть ты хочешь сказать, что это не так?

Глава 19

Когда Люк перенес меня обратно в школу, он сказал лишь «À bientôt» (фр. До скорого). И прежде чем я смогла ответить, он легонько поцеловал меня в щеку, развернулся и исчез.

Тяжело ступая и борясь со слезами, я вернулась наверх. Я должна была верить Люку во многом — это и магический поток, и бугимены, и его способность так безопасно переносить меня между мирами, — но теперь всё это вдруг стало неважно. Во что я сильнее всего должна была поверить, так это то, что он и Верити не были влюблены. Я не могла предать ее тем, что влюбилась в него, но так же я не могла поверить в его чувства ко мне. Я бы никогда не решила занять место Верити в пророчестве, но я и не была чертовски заинтересована в том, чтобы занять ее место подле Люка.

Меня не было самое большее полтора часа, но, казалось, что прошла вся ночь. Тем не менее, мне предстояло объяснить миссис Кей мое отсутствие. Конечно Лена была на карауле, так как она выскочила из кабинета сразу же, как только заметила меня.

— Где ты торчала? Я выходила тебя искать, и… — она оборвала себя на полуслове. — С тобой всё в порядке?

Я посмотрела вниз и подчеркнуто бросила взгляд на наручные часы. — Я забыла о времени, — ответила ей и тут же придумала сумбурную историю. — Я вышла на улицу, подышать свежим воздухом, и случайно встретила того парня с вечеринки. Он просто знакомый, не мой друг. Он знал Верити.

Она недоверчиво посмотрела на меня. — Этим летом? Она гуляла с кем-то, прежде чем уехала?

— Нет. Она познакомилась с ним там. Только не рассказывай об этом никому. Я не думаю, что многие знают о нем.

— Зато ты знаешь.

— Он нашел здесь работу, после ее смерти. — Я недостаточно доверяла самой себе, чтобы сказать что-то еще. — Что ты сказала миссис Кей?

— Единственное, во что она бы поверила. Что тебе очень тяжело составить некролог. Впрочем я положила твою сумку в мой шкафчик.

— Спасибо. Буду должна.

— Это точно.

Мы забрали мою сумку, и я отправила Колину смс, что я уже закончила. Лена подождала со мной возле дверей. Правило Колина: Оставаться внутри даже в такой замечательный осенний вечер, пока он не подаст сигнал. Теперь, когда я знала, какие вещи таит в себе ночь, для меня это правило уже не значило так много.

Лена постукивала ногой по кафельному полу и внимательно смотрела на меня.

— Вы всегда были как одно целое, ты и Верити. Будто вам было достаточно только вас двоих, знаешь?

— У нее была куча подруг, — удивленно ответила я. — Ее все любили.

— Все любят и тебя тоже. Но Верити… она могла сблизиться с людьми или, по крайней мере, позволяла им верить, что они близки ей. С тобой всё иначе.

Я играла с замком на моей сумке, открывала его и вновь закрывала. Возможно, я и не принимала людей с распростертыми объятьями, как это делала Верити, но всё же так было разумнее. Я не хотела узнать что-то о своем отце или услышать плохо завуалированные вопросы о делах дяди Билли. Еще когда я была маленькая, мне не понадобилось много времени, чтобы понять, что другие родители не хотят, чтобы их дети играли со мной. Но они были тут же готовы положиться на помощь моего дяди, если им нужна была работа, или они хотели разыскать неверного супруга или оплатить долги, но позволять дочери преступника играть с их детьми это совсем другое дело.