– Да, два ребенка. Но в детстве нет ничего плохого, Маркус. Оно менее болезненно, чем неверность.

– Однако в настоящем детстве всегда есть тот, кто поцелует больное место – и все пройдет. Но тогда не было никого, кто сделал бы это для нас. Или был?

– Нет, не было.

– Давай разделим эту безумно счастливую пару детей. – Граф чуть крепче обнял жену за талию. – Потанцуй со своим будущим зятем, Оливия. Мне хочется потанцевать с дочкой.

– Хорошо, – согласилась она с облегчением и грустью. С облегчением – потому что больше не было необходимости смотреть ему в глаза, касаться его и разговаривать, а с грустью – по той же причине.

– В этом зале чертовски жарко, – сказал лорд Фрэнсис Софии, когда чуть позже они опять соединились в танце. – А Хатауэй только что говорил, что в саду до сих пор тепло. Тепло, а не удушающе жарко, как здесь. Может, прогуляемся? Во всяком случае, я сказал бы, что все ожидают, чтобы мы в течение вечера время от времени украдкой исчезали.

– Как воришки ночью? Что за глупость!

– Как влюбленные ночью. Вон те пожилые дамы, которые сидят в ряд – те, что с момента приезда беспрестанно кивают и глупо улыбаются, – будут несказанно обрадованы.

– Обе мисс Гиртен и миссис и мисс Макдоналд? Похоже, у них будет коллективная галлюцинация!

– Ты хочешь сказать, коллективная фантазия? Так мы идем?

– Здесь совсем не жарко. Мне хочется, чтобы мама и папа снова потанцевали вместе.

– Это не положено, они ведь хозяева. Здесь много дам без кавалеров, и твой папа чувствует себя обязанным танцевать с ними.

– Думаешь, дело в этом? – София позволила проводить себя через стеклянные раздвижные двери на террасу с западной стороны дома. – Могу поклясться, они ссорились во время первого танца, перед тем как разбить нас.

– Я бы сказал, что это многообещающий знак, Софи. Когда люди ссорятся, они, возможно, избавляются от своих разногласий.

– Ты так считаешь? – С недоверием взглянув на Фрэнсиса, девушка пошла за ним по лужайке в направлении конюшни. – Но мы все время ссоримся, а разногласия не исчезают. Мы просто ссоримся.

– Весьма справедливо. Взгляни, Софи, на террасе черным-черно от народа. Интересно, не сталкиваются ли они на каждом шагу? Вероятно, все высыпали наружу, чтобы подсмотреть, как я срываю твой поцелуй.

– Что за чушь! Как будто людям больше нечего делать!

– Однако нет ничего более романтичного, чем только что помолвленная пара. Так что, удовлетворим их?

– Но ни мамы, ни папы здесь нет. А это единственные люди, которых мы хотим убедить, Фрэнсис.

– Опять-таки справедливо. Но если мы будем холодны, слух скоро дойдет до них, и тогда они могут никогда не решить собственные проблемы.

– Ты действительно так думаешь? – с сомнением спросила девушка. – Что ж, тогда лучше поцелуемся. Только не делай ничего языком.

– Софи, – вздохнул лорд Фрэнсис, – твой следующий кавалер или следующий жених сочтет тебя смертельно наивной, если ты не будешь уметь целоваться.

– Вот как! – обиделась она. – Если тебе не нравятся мои поцелуи, Фрэнсис, то вовсе не обязательно целоваться, сам знаешь. Мне лично все равно.

– Возможно, тебе стоит поучиться, пока есть такая возможность.

– У тебя? У гуляки?

– А у кого же лучше всего учиться?

София не смогла найти достойного ответа, и молодой человек приступил к делу.

– Ты должна расслабить губы и подчиниться мне.

– Как в танце?

– Как в танце, – кивнул Фрэнсис. – И не вздумай морщиться. Это не признак приятного поцелуя.

– О-о-о.

– У меня такое чувство, что ты рада темноте. – Он приподнял ей подбородок. – Какого ты цвета, Софи?

– Есть какой-нибудь ярче пунцового?

– Есть. Это цвет твоего лица сейчас. Расслабь губы. Разожми зубы.

– Но они стучат.

– Предоставь мне беспокоиться об этом. – Он прижался губами к ее губам.

София вцепилась в плечи своего кавалера, словно старалась оставить на них отметины, когда его губы попросили раскрыться ее губы, а его язык начал осторожно знакомиться с нежной кожей губ и теплой полостью рта за зубами. Лорд Фрэнсис коснулся кончика ее языка своим языком и сделал медленное круговое движение, а потом поднял голову.

– Ты определенно способная ученица, – похвалил он Софию, когда та, открыв глаза, взглянула на него. – Можешь ослабить свою хватку, Софи, я подхвачу тебя, если ты начнешь падать.

– Ты льстишь себе, – дрожащим голосом огрызнулась девушка. – Думаешь, я упаду просто оттого, что позволила целовать себя, как распутник целует свою… ну, в общем, как целовал бы распутник?

– Мне кажется, такая вероятность существует, Софи. У тебя дрожат коленки.

– Это потому, что здесь холодно, – с презрением отозвалась она. – Но кроме всего прочего, я не думаю, что прилично так целоваться, Фрэнсис. Это неприличный поцелуй, О, как здесь жарко!

– В твоих последних высказываниях есть некоторое противоречие. Впрочем, это не имеет значения. Теперь у тебя есть возможность выбрать себе нового кавалера, Софи.

– Я никогда никому не позволю снова проделать со мной такое. Это было отвратительно.

– Но и приятно, иначе у тебя не подскочила бы так температура. Или я не прав? Однако, Софи, нам лучше вернуться в дом до того, как ты решишь, что хочешь еще, и до того, как ты решишь, что хочешь, чтобы так продолжалось всю жизнь.

– О-о-о! – Грудь Софии от негодования готова была выпрыгнуть из декольте. – Что за бред! Считаешь себя совершенно неотразимым только потому, что умеешь так целоваться? Да, Фрэнсис, очевидно, ты так считаешь. Никогда в жизни я не встречала человека с таким самомнением, как у тебя. И почему я…

– Знакомая песня. Музыка кончилась, дорогая, пришло время ужина. Идем, мне очень не хотелось бы прийти и обнаружить, что все уже съедено.

– Конечно. Я не стану лишать тебя ужина, чтобы не нести ответственность за такую жестокость.

– Благодарю, милая, у тебя доброе сердце. Но, знаешь, не очень элегантно так сопеть.

– Я буду сопеть, если мне так хочется!

– Пусть так. Тогда вперед. И не позволяй мне себя остановить.

– К счастью, у меня больше нет желания сопеть, – со всем достоинством заявила София.

Большинство гостей графа собирались через несколько дней после бала уехать из Клифтон-Корта, чтобы не мешать его хозяевам готовиться к свадьбе. Однако все пообещали вернуться за несколько дней до знаменательного события.

– Безусловно, хорошо, что гости разъедутся, – заключила герцогиня, – ведь предстоит еще масса работы, а Оливия с Софией и Фрэнсисом собираются на несколько дней в Лондон, Я с превеликим удовольствием тоже поехала бы с ними, но разве можно оставить дом в такое время? Я вызвала модистку сюда. Если хочешь, Оливия, ты тоже можешь воспользоваться ее услугами, – предложила она. – Уверяю, останешься довольна. И милая София тоже. Мадам Бланшар больше всего на свете любит одевать невест.

Но Оливия настроилась на поездку, чувствуя, что должна на некоторое время уехать из Клифтон-Корта и все как следует обдумать. Было решено, что они отправятся в город через три дня после бала.

София была подавлена. Ее идея свести вместе родителей, казалось, зажила собственной жизнью и превратилась в нечто неуправляемое. Остановить приготовления к свадьбе – это казалось почти невозможным, так что девушка ехала в Лондон с матерью и женихом за свадебной одеждой – покупать все за счет отца.

Сначала София была полна надежд. После первой натянутой встречи ее родители, казалось, чувствовали себя непринужденно, почти счастливо в обществе друг друга. Но в последние несколько дней – точнее, со дня бала – она смотрела на них и ничего не могла понять: перед нею незнакомые люди, просто проявляющие взаимную вежливость? Сблизит ли их подготовка к предстоящей свадьбе? Если да, то как скоро это произойдет? Сколько еще можно ждать, прежде чем выдвинуть подходящий предлог для расторжения помолвки? Ссорились ли они во время танца? Софию очень огорчило, что во время праздника родители не провели вместе ни минуты, если не считать обязательного вальса, открывшего бал.