Тоска по высшей фазе

Поначалу я сожалела, что в лагере не действует бассейн - он располагался на улице и представлял из себя огромную бетонную лунку. Его так старательно заливали бетоном, так верили в его будущее, но за несколько дней до первой лагерной смены в него ударила молния и расколола ровно напополам. Нас все время пугали этим бассейном - говорили, что если мы к нему будем подходить или бродить в нем по бетонному покрытию, то молния снова в него ударит и может за одно нас убить. Но, все равно, и по расколовшемуся бассейну гуляли, особенно после того, как пройдет проливной дождь и оставит в неровностях покрытия лужи.

Вода в этих лужах нагреется, и мы начинаем друг друга брызгать и визжать, пока кто-то из старших не заметит и не выгонит. Неподалеку мог сидеть тоже слезка пьяный грузчик дядя Коля, но был он умный, как профессор, и все рассуждал: "Лопнул бассейн, лопнул! Так и советское общество, которое строили, строили, бетонировали, бетонировали, на две половины трескается. Вот тебе и Юрьев день. Одни будут богатые, а другие бедные..." А потом, если сильно напивался, то падал прямо в бассейн и громко храпел. Когда его будили толстые женщины из столовой то каталкой, то шваброй, он снова говорил: "Вот тебе и Юрьев день! Пиз... державе! Стремились, так сказать, к высшей фазе - к полному коммунизму, а замкнуло на низшей фазе" И громко высмаркивался!

Я часто не спала в сончас, а шарилась - то по лагерю, то к речке с пацанами бегала. И все время видела сидящего или лежащего дядю Колю-грузчика. Худой, но очень интересный был старичок, а, может, и не старичок вовсе - ему от силы было лет пятьдесят. Только смахивал он на сильно спившегося бомжа. Я у него спрашивала:

- Дядя Коля, а вы всегда грузчиком работали. Трудно ведь!

- Нет, я раньше идеологию марксизма-ленинизма в строительном институте преподавал.

- А что это такое - идология?

- Не идология, а идеология. Хотя, ты молодец, это одно и то же!

- А как это бассейн расколотый - это и есть наша страна?

- А вот так, потому что везде воровство. Вон и от меня требуют разгружать продукты, а потом часть их снова быстро загружать в какой-то другой грузовик. Налево увозят продукты из лагеря. А вы, дети, не доедаете! Так и не смогли толком построить коммунизм.

Продукты "налево" или каждому- по потребностям

Я пыталась спорить:

- Да мы нормально едим, дядя Коля - масла, печенья завались! И халвы тоже. Здесь нас вкусно кормят, а вот в городе в магазинах уже ничего не взять, это плохо, как говорит моя бабушка. Мой дедушка всю жизнь кузнецом проработал, по утрам ему надо пить чай с большим куском масла, который он растапливает в кипятке, прежде чем заварку наливает. Так очень плохо, когда нет в магазине масла. Приходится идти на рынок, где оно у намного дороже стоит и чем-то пахнет - навозом коровьим, как бабушка говорит. А в магазине типа чистое и по технологиям продают.

- Пойми, дочурка, вот здесь масла навалом, а где-то, в другом месте его совсем нет, и люди о нем мечтают. Сейчас в магазинах перебои то с маслом, то с мясом, то с водкой. Сплошной бардак. Сами дефицит создали.

- Что такое дефицит?

- Это когда-то чего-то не хватает. Вот конфет вам не хватает?

- Ну, да, только они такие невкусные, лучше бы таких совсем не было.

И снова за ним прибежали поварихи, и стали кулаками его в спину пинать, дескать, отрабатывай пропитое, паразит.

- Дядя Коля, а вот вы все говорите - полный коммунизм? Это как толстая тетя полный? От чего он полнеет-то?

-Эх, доча, ты еще маленькая! Сколько тебе лет? Двенадцать? Ну и хорошо, ты уже научный коммунизм учить не будешь, если когда-нибудь в институт поступишь. А я ровно двадцать лет его преподавал с 1965-го по 1985-й. А на следующий день в позапрошлом году уволился после этой даты и сказал словами Маркса: "Исчезнет противоположность между умственным и физическим трудом". И записался в грузчики винно-водочного магазина, а потом когда жена из дома выгнала, стал работать там, где еще и жить можно. Здесь вот в лагере - практически как в ЛТП, где я раз десять был без толку.

ЛТП я знала, что такое, и не переспрашивала у дяди Коли - теткин муж Вадим периодически там лежал, и ему передачки носили, а он их там на водку менял.

- У меня, доченька, когда я уволился с института, труд из тяжелого бремени превратился в жизненную потребность! Понимаешь ли, в душе мне удалось построить таким образом коммунизм. Но ведь я - отдельный индивидуум, а надо, чтобы все индивидуумы включались в этот общий процесс строительств. Но как, если столько кругом ворюг и сволочей-единоличников? Вон, бегут мои эксплуататоры, опять надо ворованное загружать! - и дядя Коля указывал на столовую, откуда три толстушки в развевающихся халатах и в белых платках махали кулаками. И тут дядю Колю понесло, он стал говорить тезисами в сторону бегущих и очень потных поварих:

- Распределение продуктов при высшей фазе коммунизма будет требовать тогда формирование со стороны общества количества получаемых каждым продуктов, каждый будет свободно, - тут дядя Коля встал и выпрямился над расколотым бассейном, - брать по потребностям и не надо зубоскалить, что социалисты обещают каждому право получать от общества, без всякого контроля за трудом отдельного гражданина любое количество трюфелей, автомобилей, пианино!

А потом еще громче в сторону уже прибежавших поваров:

- А вы, - и он показал на них своих указательным пальцем с отбитым до черноты ногтем, - а вы портите, как бурсаки у публициста Помяловского, склады общественного богатства. Каждому по потребностям - каждому по возможностям!

И тут дядя Коля упал прямо в одну из дождевых лужиц бассейна, но не убился, а смачно захрапел.

Тащили, как барана

И так было всегда. Бабы в платках и халатах прибегали каждый раз за дядей Колей. И ругали его, ругали, говорили, что им за него надоело тягать коробки, что пришла новая машина и надо разгружать продукты. Если дядя Коля совсем не мог идти, то одна из толстых женщин, больше похожих на упитанных поросят, взваливала на себя тощего дядю Колю как барана и несла до столовой. Там его прямо из шланга поливали водой, потом давали опохмеляться и словно робота заставляли носить продукты. Я только не понимала, зачем один грузовик привозил продукты, а потом чуть позднее подъезжал уже другой грузовик и увозил их куда-то. Хотя дядя Коля пытался мне доходчиво объяснить механизм воровства в лагерной столовой. А еще он говорил, что коммунизм - самое разумное и справедливое устройство общества, что это счастье, которое мы все вместе уже "просрали".

Так что, когда учитель истории говорила в том же 1987 году совсем другое, когда я после лагеря пошла в шестой класс, - что мы все же будем жить при "комунизьме", и что не будет у нас ни государства, ни денег, то я не могла понять - кто же прав - эта учительница или грузчик дядя Коля?

Через полторы недели я совсем освоилась в лагере - как будто я тут и должна быть. Я даже полюбила этот "остров" уплывающего коммунизма, где накормят, напоят вкусно, да еще и спать уложат. Получается, успела я "пожить при коммунизме", только в лагере.

А когда вернулась в город, бабушка сказала, что в магазине сахара не купишь - нет в продаже. Надо ходить и спрашивать - может, завезли. Обещали завтра завезти. А мы с Танькой столько халвы из столовки натаскали - килограмма три получилось и печенья килограмма два, а еще конфеты были, так что сладостей нам даже после лагеря надолго хватило.

Червяки в супе, гроб на колесиках

Ну, вот ела я тут, в пионерском лагере, получается, нахаляву - за ту девочку, которая раньше времени смоталась отсюда под маменькино крылышко. А мне, наоборот, хотелось подальше от мамы и папы бежать.