– Говядина, мисс, и пакет с печеньем. Подойдет к кофе?

Когда она поблагодарила, он неловко сказал:

– Жаль, что я не знал о парне, который сюда забрался. Я бы его быстро приструнил. Как вы, мисс?

Джулия уверила его, что никогда не чувствовала себя лучше.

– И я знаю, что вы бы им занялись. Здесь я чувствую себя в безопасности. Ему удалось проникнуть в кабинет по чистой случайности.

Профессор вернулся, едва она откусила кусочек бутерброда, и холодно взглянул на подчиненную.

– Почему вы не ушли на обед, мисс Бекуорт? Я такой тяжелый начальник?

– Нет, нет, сэр, но у меня накопилось много работы, а в столовой в очередях теряется много времени, – ответила она невнятно с набитым ртом.

Доктор с удивлением посмотрел на нее, поднял телефонную трубку и попросил прислать в свой кабинет кофе и бутерброды. Джулия проглотила последний кусок мяса. Похоже, шеф тоже собирается обедать за своим столом…

Она ошиблась. Служащего, принесшего поднос с кофейником и бутербродами, доктор отправил к столу Джулии, а когда она ответила удивленным взглядом, пояснил:

– Это для вас, мисс Бекуорт.

Когда разносчик ушел, профессор направился следом. Джулия с удовольствием обозревала сэндвичи: яйцо, кресс-салат, ветчина и пара листиков салата сбоку – очень вкусно.

– Спасибо, сэр, – поблагодарила она.

Тот помедлил в дверях.

– Я не могу позволить вам зачахнуть, мисс Бекуорт.

Ее «очень хорошо, сэр» пропало впустую, когда он аккуратно закрыл за собой дверь.

Джулия выпила чашку вкуснейшего кофе и съела бутерброды. Что он имел в виду? Намекал на ее габариты? Она была девушкой крупной, но поддерживала прекрасную форму. Возможно, он предпочитает тощих или считает ее прожорливой? Она съела еще сэндвич.

– Ладно, тем хуже, – сказала Джулия, глотая последний кусочек и выливая остаток кофе.

Правда, в столовой взбесились бы, узнав, что она съела на обед блюда, предназначенные для перекуса консультанта.

Взбодрившись, Джулия вновь принялась за дело и ко времени возвращения профессора, тут же уткнувшегося носом в свои бумаги, успела все закончить. Занесла ему письма, подождала, не потребуется ли еще что-то, вернулась в свой кабинет и занялась регистрацией документов.

Профессор бросил на подчиненную мимолетный взгляд и продолжил свою работу. «Я словно пустое место, – размышляла Джулия. – Почему все должно быть так безнадежно? Почему он не может влюбиться в меня? И почему я должна влюбиться в него?»

Бесполезные вопросы, на которые Джулия не могла ответить. Она закончила регистрацию, деревянным тоном пожелала начальству доброй ночи и отправилась домой.

Когда Джулия зашла, Ласкомб был на кухне.

– Погодите минутку, чай на подходе, – сказал он. – Плохой день?

– Просто дикий.

Она выпила чай и почувствовала себя лучше, так что, смогла сказать матери, что совсем не устала, а день был не сложнее обычного.

– Это хорошо, дорогая. Ты помнишь Питера Мортимера? Он уехал в Австралию – или в Новую Зеландию – в прошлом году. А теперь вернулся и звонил узнать, не поужинаешь ли ты с ним сегодня вечером. Вы были хорошими друзьями. – Мать смотрела с надеждой. – Он сказал, что перезвонит.

Что Питер и сделал, будто по сигналу.

– Помнишь меня? – оживленно спросил он. – Я пробуду в городе пару дней до отъезда. Поужинаешь со мной сегодня и поделишься всеми сплетнями?

Питер нравился Джулии, а она более чем нравилась ему, но сейчас почти забыла, как он выглядит. Похоже, ему одиноко, и, возможно, вечер вне дома поднимет ей настроение. В конце концов, что толку мечтать о мужчине, который едва смотрит на нее и не утруждает себя словами, кроме «доброе утро» и «добрый вечер».

– С радостью, – ответила Джулия Питеру. – Где встретимся?

– Я за тобой заеду. Семь вечера – не слишком рано?

– Замечательно.

Джулия положила трубку и пошла рассказать обо всем матери.

– Как мило, дорогая. В последнее время у тебя так мало поводов для радости. Интересно, куда он тебя повезет?

Джулия надела симпатичное шелковое трикотажное платье, подходившее по цвету к ее волосам, уложила на голове сложный узел и взяла в шкафу у матери пальто – темно-коричневое сокровище, оставшееся от лучших времен. Мать с дочерью делили его и использовали только по особым случаям.

Когда старшая сестра спустилась, Эсме сидела в гостиной.

– Шикарно выглядишь, – заметила младшая. – Береги пальто, хорошо? Через год-два я тоже смогу его одалживать.

– Какая полезная вещь, – сказала миссис Бекуорт. – Оно мне понадобится для встречи комитета через пару дней. Ты их знаешь – мы пьем слабый чай и обсуждаем рождественскую вечеринку в доме престарелых. Но все так наряжаются. Я знаю, что носила это пальто несколько лет, но к кашемиру не придерешься, правда? – Она помедлила. – Звонят в дверь. Иди, дорогая. Ласкомб занят на кухне.

Питер Мортимер не изменился. У него было круглое щекастое лицо и ярко-голубые глаза, и никто не воспринимал его всерьез, хотя он и добился успеха в рекламном бизнесе. Питер зашел и минут пять поговорил с миссис Бекуорт. Эсме забросала гостя вопросами об Австралии – правда, это оказалась Новая Зеландия, – но вскоре он предложил идти.

– Я заказал столик на восемь, а мы можем застрять в дороге.

Он оказался легким собеседником, с удовольствием рассказывал о годе вдали от Англии, а Джулия умела слушать. Движение было плотным, но Питер показал себя хорошим и терпеливым водителем.

– Тебе не скучно? – спросил он, останавливаясь перед «Кафе-Рояль». – Заходи внутрь, пока я попрошу этого малого припарковать машину…

Джулия зашла в фойе и оставила пальто в гардеробе, надеясь, что Питер не слишком задержится. Он не задержался.

– Чудный малый, где-то приткнул машину. Надеюсь, это место тебе подходит?

– Питер, оно божественно. Я много месяцев не выходила никуда на ужин.

Их проводили к столику, и когда они уселись, Питер спросил:

– Почему? – Он улыбнулся. – Такая великолепная девушка. Я бы скорее подумал, что ты гуляешь ночь за ночью.

– Увы. Знаю, это звучит глупо, но я очень устаю, когда прихожу домой по вечерам, и дел всегда хватает. Не думай, что я жалуюсь. У меня хорошая работа и много друзей, просто я вижу их не так часто, как хотелось бы. – Она оглядела роскошный зал с позолоченными деталями рококо и зеркалами. – Это нечто. Ты миллионер или что-то в этом роде?

– Боже, нет, но я неплохо справляюсь. Через пару недель я собираюсь обратно в Новую Зеландию. На самом деле, приехал повидаться с родителями. – Он внезапно засмущался. – Я собираюсь жениться. Отец девушки разводит овец на Южном острове. Я подумал, что надо рассказать о ней родителям. Мы поженимся после Рождества и приедем их навестить.

– Питер, как чудесно! Надеюсь, вы будете очень счастливы. Расскажи мне о ней…

– Давай выпьем и решим, что будем есть. У меня есть несколько фотографий.

Оба выпили и сделали заказ: суфле из шпината, медальоны из свинины с имбирным соусом – и поскольку Питер настаивал, что это празднование или, скорее, воссоединение, то заказал бутылку шампанского.

Съев суфле, он достал фотографии, и оба склонились над ними, сблизившись головами.

– Питер, она очень милая: смуглая и с такими чудесными глазами.

Джулия отодвинулась, пока ее обслуживал официант, и оглядела зал. В тридцати метрах, не сводя с нее глаз, сидел профессор.

Он был не один. Женщина рядом с ним сидела спиной к Джулии, но насколько та могла представить со своего места, вид спины предполагал элегантность. У незнакомки были темные коротко подстриженные волосы, изящные шея и плечи, а когда она повернула голову – безупречный профиль.

Джулия выдавила слабую светскую улыбку и быстро отвела взгляд, не желая видеть, узнал ли ее профессор. Возможно, нет, раздраженно подумала она и с подчеркнутым вниманием склонилась к Питеру, слушая его описание жизни в Новой Зеландии.

«Кто эта женщина?» – думала Джулия. Конечно, профессор может иметь столько подруг, сколько захочет, но как же насчет девушки в Гронингене? Нельзя ошибиться в том, как он ее обнимал и целовал.