Перехватывая верёвку, мужчина достиг самого конца, повиснув на вытянутых руках и медленно раскачиваясь по дуге, словно маятник. Тут он изогнулся, раз, другой, намеренно усиливая амплитуду, и Кьяра нахмурилась, пытаясь понять, что он делает. Мужчина же, достигнув крайней точки движения, разжал руки. Получив ускорение, ещё больше секунды тело продолжало двигаться вверх, но сила тяжести взяла своё. Кьяре показалось, что сейчас он тяжелым кулем рухнет вниз, и свернёт себе шею, впечатавшись в землю. Как-то даже из головы вылетело, что "впечатавшись в землю" скорее разобьёшься в лепешку, чем свернёшь шею. Да какая, впрочем, разница? Ей-то останется либо дожидаться неминуемого прихода Стража (которого, кстати, и ждать-то не особенно долго), либо последовать примеру этого самоубийцы...

Продолжая падать, мужчина вытянул и растопырил руки. Но вместо того чтобы врезаться в молодую поросль нижних ветвей, протаранив их переплетение своим телом, он ухнул в самую гущу - да там и остался. Вниз полетели измочаленные листья и обломки самых тонких веточек, более толстые с громким треском подались под его тяжестью, прогнулись, угрожающе раскачиваясь, но... выдержали.

Долгие томительные секунды он не двигался. То ли приходил в себя после прыжка, то ли дожидался, пока в зелёной массе установится относительное равновесие: что-то ещё продолжало сыпаться вниз, неразличимое в неярком свете. Кьяра прикрыла рот. Если по верёвке она ещё как-то могла сейчас спуститься - жить захочешь, сможешь - но после всех мытарств последних дней повторить такой трюк она была не в состоянии, стой у неё за плечами хоть десять Стражей.

Мужчина, наконец, пошевелился. Вновь что-то затрещало, ветки под ним прогнулись ещё сильнее, но его это уже не останавливало. Извернувшись как-то боком, он соскользнул вниз, и последнее что увидела Кьяра, было светлым пятном его лица на фоне более тёмной зелени.

Кьяра постояла в нерешительности. Где-то далеко, на грани слышимости, завыли Гончие.

Вряд ли это придало ей уверенности в себе, да и второго дыхания не открыло, но действовать, наконец, заставило. Бесполезно пытаться описать, как она спускалась по этой самой верёвке - всё, что запомнила сама Кьяра, был огромный холодный ком где-то в районе живота, боль в быстро деревенеющих мускулах и тошнотворное качание из стороны в сторону в почти что в кромешной темноте (не исключено, что виной тому было помутнение в глазах, потому как солнце уже почти встало и темнота давно рассеялась).

Иногда говорят, что если человек долго чего-то боится, то в какой-то момент страх отпустит свою жертву, и уже не будет иметь никакой силы. Размышляя над этим высказыванием, Кьяра пришла к выводу, что всё это - наглая ложь.

А пока она так размышляла, уже и конец верёвки настал. Кьяра почувствовала, что ноги висят в пустоте. Пожалуй, если бы она решилась сейчас подниматься, сил подтянуться и вновь поймать ногами веревку у неё уже не оставалось. Вновь раздался тоскливый, практически леденящий душу вой Гончих. И он приблизился.

Теперь - только вниз... Она крепко зажмурилась и начала раскачиваться.

- Не двигайся!

Грубый окрик откуда-то снизу заставил её замереть, и весь достигнутый результат стал сам по себе сходить на нет. Ритмичные движения маятника превратились в медленное кружение на месте. Руки и плечи болели от перегрузки, нестерпимо саднила левая, незащищённая перчаткой рука. Она не видела, что происходит внизу и что там делает её спаситель, но вновь прозвучал его окрик:

- Замри! - пауза. - Теперь слушай. Я прямо под тобой, на счёт три ты отпустишь верёвку, я поймаю. Готова?

- Там высоко?.. - слабым голосом вопросила Кьяра. Пауза тянулась, показалось, что он не услышал. Уже нужно начинать считать? Или надо вслух?

- Какая разница? - раздражённо ответили снизу. - Раз!.. Два!.. Три!

И в третий раз Гончие возвысили голос, на этот раз уже совсем близко.

- Отпускай!

Откуда они взялись, как вышли на её след, не опередят ли они её, а может и - чего не бывает? - опередят даже и Стража?

- Отпусти эту чёртову верёвку! - Пальцы неожиданно пронзила судорога и Кьяра действительно отпустила верёвку.

На мгновение слепой ужас погасил сознание, и само падение прошло мимо, а в следующую секунду всё уже закончилось. Нежданный спаситель действительно её поймал, и оба они покатились по земле, гася инерцию от падения. Быстро поднявшись и не дожидаясь, пока оглушённая падением девушка придёт в себя, мужчина резким движением вздёрнул её на ноги и, не отпуская руки, бросился куда-то в заросли.

Она не бежала - просто старалась удержаться на ногах, тащилась за ним, как тащат на верёвке с одного берега реки на другой тяжёлый паром. Нечёткими тенями мелькали неохватные колонны деревьев. Девушка видела только одно: спину бегущего впереди человека и его отведённую назад руку, вцепившуюся в её запястье.

Они пробежали несколько десятков шагов, когда Кьяра, неудачно ступив, подвернула ногу и почти упала. Мужчина, запнувшись только на секунду, ещё более сильным рывком дёрнул её вперёд, буквально протащив девушку по земле последние метры, отделявшие их от Границы.

Никакого плавного перехода не было: молодой низкорослой поросли, поваленных сухих стволов, зарослей кустарника. Стена огромных деревьев обрывалась так резко, как будто отрубленная ножом. Уже в двух шагах от Границы, обозначенной их необъятными кронами, колыхалось безбрежное море травы, поднимавшейся почти до пояса.

И Кьяра рухнула в эту траву, окончательно оглушённая, потерявшая чувство направления и прошедшего времени, не чувствуя боли от ушибов. Она наконец-то действительно отключилась.

Спутник же её смотрел, запрокинув голову, как первые рассветные лучи солнца касаются вершин кроны Чащи. Где-то совсем близко плыл раздосадованный, на одной ноте, вой.

Бета 2

Самый искренний смех - злорадный.

Народная мудрость

На парковке при Станции машину можно было оставить и на ночь, но только при условии, что владелец находится внутри Станции, а не у себя дома на мягкой постели или в каком-нибудь притоне на противоположном конце города. Мягкая домашняя постель не предусматривается, притон вроде как тоже без надобности... В принципе, можно и на Станции переночевать, хотя оставаться на одном месте слишком долго - всё равно, что предлагать побыстрее себя найти.

Станционное кафе предлагало большой выбор разных продуктов, было даже кое-что псевдо-натуральное, вроде куриной котлеты "по-киевски": в ней процентов 30% куриного мяса, и всего 70% - соевого белка, куда уж натуральнее! Подумав, она выбрала пирожки с картошкой и яйцом: и тесто в принципе съедобное, и картошка это картошка, а не бог знает что. Ожидая, пока еду разогреют и упакуют "на вынос", девушка разглядывала главный холл. Станция почти центральная, просторное светлое помещение рассчитано на целую толпу посетителей но, тем не менее, людей было относительно мало.

Кто-то, как и она, решил подкрепиться в кафе, кто-то расслабленно сидел у стен, ожидая товарищей или выясняя что-то с менеджерами, кто-то бродил по залу, разглядывая яркие рекламные щиты, кто-то выходил из сектора фотолаборатории, прижимая к груди фирменные конверты. Группа человек в восемь собралась у одного из входов в сектор подключения, всё были одеты в белые футболки с одинаковой символикой и то и дело поглядывали в сторону выхода - ребята, подключающиеся вместе, ждали кого-то опоздавшего.

Мягкое, слегка приглушенное освещение - но при этом одинаковое в любой точке зала, даже читать можно. Стены со звукопоглощающим покрытием тоже слегка светятся. Звуки: голоса людей, шаги, стрекот разладившейся клавиатуры в регистратуре - все такие же приглушенные и "размазанные", как и свет. Перемигиваются цветными глазками - зеленый, красный, желтый - ряды автоматических платежных стоек, напоминающие пресловутые турникеты метрополитена. Только через турникет метро можно перепрыгнуть, а через турникет Станции - нет, потому что, в отличие от метро, на Станциях поставили заградительные поля, когда эта технология появилась, да так и оставили, хотя в них уже не было нужды.