Для начала следует поместить резюме на сайтах работодателей, позвонить знакомым, тем, кто меня еще помнит, а потом ждать. Ожидание - тоже работа, кропотливая, нудная, выматывающая. Так мы ждали в засаде в Донецке в один из последних дней, перед тем, как меня ранили. Сидели в кустах возле полуразрушенной пятиэтажки и ждали, когда появится корректировщик огня - дом занимал удобное положение и был самым высоким на улице.

"Значит, придется ждать, - думаю я, - всё равно деваться некуда".

Из старых знакомых на мой звонок откликается Василькевич.

Мы встречаемся с ней на улице. Ранняя осень, деревья сбрасывают свой лиственный желто-зеленый наряд, но не торопятся с этим, а делают постепенно, как будто природа отмерила равные порции листьев, которые должны оказаться на земле. Благодаря этому, дворники не сильно утруждаются с уборкой.

- Пойдем в кафе? - предлагает Алёна.

- Пойдем! - соглашаюсь я, под вялое шуршание метлы.

В помещении бара-кафе тепло и уютно, мы пьем кофе.

- Ну, рассказывай! - беру инициативу в свои руки, - что у вас новенького?

Алёна к моему удивлению ведет себя по-другому - не так, как раньше, будто за стенами банка сбросила образ вечной девушки-хохотушки. Сегодня она не хохочет, она серьезна, и я даже ловлю в глазах её грустное выражение. Это меня озадачивает.

- Новенького? Всё по-старому, - роняет она, размешивая сахар ложечкой. - Ах, да, ты не знаешь, Ивана уволили по сокращению штатов.

- Что, Кравчука? Не может быть!

- Да, сократили. Недавно с ним разговаривала - ищет работу. Но сам понимаешь, для топ-менеджеров найти подходящее место сложнее, чем нам с тобой.

- Это верно! - соглашаюсь с ней. В глубине души такой расклад меня не удивляет - Кравчук всегда был амбициозным сукиным сыном, по сути, ничего собой не представляющим. Большие понты при никудышным багаже в башке.

Колокольчики радости поют в моей душе - приятно сознавать, что твой враг повержен, хотя бы и временно. Теперь бы расквитаться с Лизкой за её вранье.

- А что с Лизой? - интересуюсь, чтобы быть в курсе и разработать план мести.

- С ней не очень хорошо, - наклонив голову, замечает Василькевич.

- Что так?

- Короче, она такая ходила на УЗИ и с ребенком что-то не то. Требуется какая-то коррекция, иначе будет инвалидом. Так что Лизка сейчас в трансе. Да, кстати, её нынешний хахаль Евгений Иванович, как услышал о проблемах, так сразу и свалил. Вот гад, прикинь?

- Козел! - в замешательстве соглашаюсь я.

Сижу неподвижно, оглушенный новостью. У Лизы проблемы? Кто бы мог ожидать? Выходит, не всё так шоколадно в их мире, и жизнь хищников, пожирающих белковые тела, тоже не безмятежна. Они вынуждены страдать и терпеть, совсем как мы.

Итак, план мести придется отложить. Пожалуй, Лиза и без меня будет наказана. Но я не жалею Соснину, ведь девушка сама поспособствовала, чтобы жалость моя улетучилась. Именно она приложила руку, создав проблемы в моей личной жизни, а Кравчук создал проблемы на работе. Они, если говорить высокопарно, лишили меня воли к жизни и тогда я упал с моста. Хорошо, что Донецк всё исправил.

- А ты где пропадал? - отрывает меня от раздумий Алёна.

Я пью полуостывший кофе, невкусный, безароматный, с ответом не тороплюсь.

- Был в Египте, на Красном море. Поехал на экскурсию, а автобус, прикинь, попал в аварию. Ты же знаешь, как ездят эти безбашенные египтяне! Так вот, водила гнал без остановки, наверное, не выспался и мы слетели с дороги.

- Да ты что! - округляет глаза Василькевич.

- Ага! Я сломал руку и ногу, а у других было и похуже.

- Да! - качает головой Алена с сочувствием. - Надо было нам позвонить, мы бы к тебе приехали, навестили.

- Незачем беспокоиться! - тихо бормочу я.

- Что ты говоришь? - Алена наклоняется ко мне.

- Не хотел беспокоить, - говорю громче.

- А-а, понятно...

Алёна допивает кофе, но я читаю в её глазах интерес. Мне кажется, она не очень верит в мою версию о египетском приключении, мне кажется, она что-то подозревает. С другой стороны, моё лицо стало смуглым, загорело, когда я был в Донбассе - не отличишь от египетского загара, так что рассказ мой должен выглядеть правдоподобно.

- Устроился где-то?

Её вопрос звучит просто и бесхитростно, но я ищу скрытый подтекст.

- Нет, в свободном поиске. Что ты так смотришь?

- Думала, ты нашел работу. Ты ведь у нас был самым перспективным.

- Я?

- Конечно. Лизка потому тебя и выбрала, а не Ваню. Евгений Иванович у неё потом появился, уже после того, как ты уехал.

- Погоди, кого она выбрала? Меня? - я делаю паузу, старясь сообразить, о чем она говорит. Может я что-то упустил в своей прошлой жизни, чего-то не понял. - Ты думаешь я отец ребенка?

- А кто же?

- Мм... - мычу нечленораздельно, но воздерживаюсь от откровений. Вот это поворот сюжета! Стоило уезжать на войну, чтобы вернувшись напороться на такое. Впрочем, решаю про себя встретиться с Лизой в ближайшее время. Надо развеять пустые домыслы в отношении меня, а поскольку их источником является Соснина, то и разговаривать надо в первую очередь с ней.

Нельзя сказать, что мнение Василькевич, Кравчука или Лизы меня как-то волнует. После того, что я видел в Донбассе, меня уже ничем не удивишь, не напугаешь, не обидишь. Я там выжил - вот, что главное. Но...распускать слухи, что я отец ребенка? Слухи опасны тем, что со временем превращаются в правду.

Я даже на миг представляю, как Соснина подаст на меня на алименты, затем суд, исполнительный лист. Однако тут же ограничиваю свою безудержную фантазию - теперь есть генетическая экспертиза. Она мне поможет. Но вообще - это неприятно, вдруг оказаться неблагонадежным членом общества, разрушителем семейных ячеек, сознательно осиротившим детей.

Между тем Василькевич закрывает тему с отцовством и разрешает себе немного пофлиртовать.

- Встречаешься с кем-нибудь? - игриво допытывается она.

- Пока нет, не до того было, - бросаю опрометчиво и вдруг спохватываюсь, что Алёна опять начнет подозревать меня. Но она относит мою реплику на счет лечения после аварии: "Мол, не до того было - пришлось лечиться".

Меня устраивает её невнимательность.

- Лечился, - поясняю я, - а что?

- Да так, я пока временно свободна.

- Ты? У тебя же был молодой человек, этот, как его Антон. Он работал... - я делаю паузу, вспоминая.

- В консалтинговой фирме. Но это в прошлом. Потом у меня был Игорь Сергеевич из Газпрома. Солидный такой дядька, состоятельный, хотя и постарше меня.

- Постарше это насколько? - осведомляюсь, зная, что для хищниц типа Алены возраст значения не имеет.

- Ну, где-то на четвертак.

- Такой старый?

- Да ладно! - пожимает плечами Василькевич, - зато богатый. Мне с ним было хорошо и моему пупсику тоже, - пупсиком она звала своего сына Вову. - Так что, замутим?

Она игриво улыбается, но мутить с Алёной мне не хочется.

- Подумаю, - неопределенно сообщаю я. - Ты, кстати, не помнишь, у Лизы изменился номер?

- Нет, не изменился - тот же!

Во взгляде Василькевич читается обида. Она, глупенькая, вообразила, что я её бортанул и собираюсь вернуться к Сосниной. Если бы она знала, что между нами ничего нет. И никогда не было!

20.

В один из дождливых осенних дней набираюсь духу и звоню Сосниной. Лиза, к моему удивлению, отвечает сразу, точно ждёт звонка.

- Лиза, - говорю ей, - это Данила Изотов.

- Данила? Я знаю, что ты приехал.

Голос её звучит апатично, без эмоциональной окраски, как голос сильно уставшего человека или человека, которому всё равно. А может на неё так действует осень, нагоняя тоску и депрессию? Хотя нет, наверное, её настроение связано со здоровьем будущего ребенка, с возникшими проблемами. Мне же говорила об этом Василькевич, а я забыл.