- Окей! Я ему позвоню.

Кравчук выходит из офиса деловой, энергичной походкой, которая должна показать окружающим, что её обладатель - человек, призванный решать проблемы, а не создавать их, что он тот, кого в обиходе обычно называют: "Решала".

Я снова погружаюсь в созерцание экрана компьютера, на котором ничего нет кроме фоновой фотографии с логотипом банка и нескольких гаджетов вроде погоды и календаря. Пиво в хорошей компании, футбол - вот, от чего я бы сейчас не отказался и даже заманчивая поездка с Лизой кажется мне не такой уж и заманчивой. Она представляется мне скучной и геморройной, а я люблю лениться.

Подругу Лизы Сосниной, сидевшую от нас неподалеку, зовут Алена Василькевич. Она тоже часто ездила с Иваном на презентации, и года два назад у них случился бурный роман. Я слыхал, как Кравчук привычно, с проникновенной интонацией, читал ей незамысловатое двустишие:

Я живу на чужой территории,

И домой невозможен побег...

Следствием то ли этой декламации, то ли одной из презентаций, стало появление на свет девочки Анечки, очень похожей на Кравчука. Не желая делить любовника с женой, Алёна позвонила супруге и сообщила о своих отношениях с Иваном, однако это уже не имело значения. Иван из семьи ушел, но только не к Алёне - он охладел к ней, правда, деньги на ребенка давал ежемесячно.

Алёна была брюнеткой, милой, остроумной, говорливой.

- Ты сегодня с Лизкой поедешь? - поинтересовалась она, оторвав взгляд от экрана монитора.

- Да, вместо Кравчука.

- Понятно, - протянула моя соседка, и в интонации её голоса мне послышался намек.

- А что? Это опасно?

- Для тебя? - Алена усмехнулась, - вряд ли! Ты же у нас теленок, до тебя туго доходит.

- Ты, о чем?

Василькевич повернулась ко мне в кресле, закинула ногу за ногу. Она была в черных брюках, которые ей шли.

- Помнишь, в прошлом году у нас работала девочка, - начала Алёна, - сидела напротив тебя...

- Ну, помню, и что?

- Она на тебя имела виды, а ты, тупил, сидел как чурбан и ничего не видел.

- А что я должен был видеть?

- Вот-вот, ничего! Она тебе строила глазки, кокетничала, а ты даже её в кино не пригласил, на худой конец поужинать. С тебя бы не убыло, ведь так?

- Почему я должен был её куда-то приглашать? - недоумеваю я, - если она мне не нравилась.

- Ты странный парень, Данила. Не нравилась, ну и что? Тебя никто не заставлял жениться, просто занялись бы сексом - тоже развлечение. А ты сидишь как сыч всё время один и один, пялишься на монитор, потому и останешься холостяком. Вечным!

Алёна отвернулась от меня к своему компьютеру, как бы показывая, что ей больше не о чем разговаривать, и что она потеряла ко мне всякий интерес.

- Ты сама-то на себя посмотри - от женихов отбоя нет!

Мою язвительную реплику Алёна оставляет без ответа, продолжая читать что-то на компьютере и не обращая на меня никакого внимания. Но затем какая-то мысль приходит в её симпатичную головку.

- Слушай, Даник, одолжи пару тысяч, край как надо!

- Ты же брала у меня на прошлой неделе пятерку. Кстати, до сих пор не отдала.

- Да ладно, не парься! Запиши на мой счет.

С недовольным ворчанием, протягиваю деньги. Что поделаешь, если не могу отказывать девушкам - так уж устроен! Но разбираемая внутри досада не оставляет, и я вяло замечаю:

- Пользуетесь моей слабостью.

Алена пренебрежительно хмыкает и вновь погружается в работу.

3.

Мое раздражение перекидывается на себя.

Я занялся широкими обобщениями - захотелось подумать о чем-то таком вечном, глобальном и в то же время достаточно близком, чтобы задевало меня. И я подумал о нас, таких, как я. В самом деле, кто мы, откуда?

Отчего-то в голову пришло, что мы - тупые, бесчувственные, белковые тела. Протеин в чистом виде. Нас любят поедать те, у кого острые зубы, кто следит за здоровьем, поддерживает спортивную форму. Мы словно сельди в бочке, кильки в томатном соусе, лежим рядком, а консервной банке, готовые к употреблению. Как на карикатуре в одной из английских газет, изображавшей прибалтийских гастарбайтеров в виде мелких рыбешек. Потом приходят вот такие Алены и Лизы, берут в руки нож с вилкой и съедают нас без остатка.

Почувствовав себя килькой, я невольно ежусь от этого неуютства: быть пигмеем еще куда ни шло, пигмей все-таки человек, хоть и маленький, но вот килькой?

В это время подходит Лиза Соснина. Заметив на моем лице задумчивое выражение, она вновь цепляет на губы неприятную усмешечку.

- Готов? - уточняет она и, не ожидая ответа, добавляет, - поехали!

Автомобиль, везший нас, оказывается служебным "Фордом". Мы вольготно расположились на заднем сиденье, но разговор не клеится, поэтому большей частью молчим. Я скучно посматриваю в окно, Соснина уткнулась в мобильник, и ведёт активную переписку с неизвестным корреспондентом. Подозреваю, что это Иван, а, впрочем, мне всё равно.

Соснина хотела презентовать наш банк одной из крупных полиграфических компаний, но мне до этого не было дела. Презентации - не моё, чисто женское занятие, где нужно много говорить, где полагается, чтобы язык был хорошо подвешен, где приходится много улыбаться и притворяться. Презентации как раз для таких девушек как Лиза, вот пусть и старается!

Вообще-то я не очень понимал, зачем оказался с ней в одной машине, сижу вместе на заднем сиденье. Если она на меня не обращает внимания, хотя я в тайне надеялся на другое, тогда для чего поездка?

Как-то всё глупо!

- Смотри! - она ощутимо тыкает меня в бок, - смотри, какую собачку выложили на фейсбуке.

Соснина поворачивает ко мне яркий экран сенсорного телефона, демонстрируя большую и добродушную мордочку собаки неизвестной породы.

- Не знал, что ты собачница, - удивленно пробормотал я.

- Да, люблю собачек! А тебе кто больше нравится, кошки или собаки?

- Никто! - я отворачиваюсь к окну.

- Да, ладно! - Соснина смеётся сухим смешком. - Хочешь, я тебя приласкаю?

От неожиданности я смущаюсь, не зная, что ответить. И всё же, хотя её слова и прозвучали довольно игриво, в их фривольности чувствуется фальшивость - ничего она не собиралась со мной делать: ни ласкать, ни ругать. Похоже, ей всё равно, как если бы рядом сидел манекен в мужском костюме, с которым можно общаться безо всяких напрягов, ведь от манекенов не ждешь подвоха.

Тем не менее, слова прозвучали, и я с беспокойством поглядываю на седой затылок водителя, на его лицо, отражавшееся в зеркале заднего вида, которое кажется невозмутимым. Кто его знает, может он слышал и не такие слова, видал сцены похлеще?

Соснина в это время протянула руку к моей коленке, и стала гладить её, тихо приговаривая:

- Хорошая, хорошая!

Голос Лизы звучит с теми ласковыми интонациями, с тем выражением, с которым обычно хозяева гладят своих любимых питомцев. Только я не был её собачкой или цепным псом, я был сам по себе. По крайней мере, мне так казалось.

- Убери руку! - попросил я не очень убедительно.

- Тебе неприятно?

- Я... мне...

Лиза продолжает гладить молча, но затем, видимо, ей надоело, она смеётся.

- Видишь, какими вы становитесь ручными.

- Глупости! - раздраженно бросаю я, чувствуя глухую обиду от несбывшихся ожиданий. Мне пришло в голову, что Лиза взяла меня с собой просто так от скуки, как берут в дорогу планшет или ноутбук.

Генеральный директор компании, Евгений Иванович, был лет на десять старше нас, имел спортивный вид и вообще выглядел так, как обычно выглядит менеджер сорокалетнего возраста, регулярно посещающий фитнес-центр. В отличие от Кравчука Евгений Иванович был среднего роста, круглолицый, с пышной копной черных, едва тронутых сединой, волос. Его глаза блестели, словно в них были вставлены линзы.