— А флип она утопила, — проговорил Макс.

— Именно, — кивнул Зизи, — подумать только, я был счастлив от того, что не могу выполнить задание. Я искал её и не находил. Натан хотел убить меня голыми руками, но Борджи не позволил ему это сделать.

Макс недоверчиво посмотрел на Зибермана. Тот пояснил:

— К тому времени я успел провести несколько проектов для Лиги, и Борджи, нужно отдать ему должное, быстро понял, на что я способен. Я гений, чего уж тут скрывать, — на сей раз в его словах не было ни капли гордости или бахвальства, обычная констатация факта, — никто из штатных манипуляторщиков Лиги не был и близко способен на то, что делал я. Борджи ненавязчиво дал понять Натану, что меня трогать не стоит. И Ор начал рыть землю в другом направлении. На самом деле удивительно, что ему сразу не пришло в голову проверить профессора Корсакова. Но Натан был ослеплён своей ненавистью к нему, для него профессор был мёртв, и, очевидно, он считал, что и для остальных тоже. К тому же Ор был уверен, что старик никогда не примет Софию после того, что стало с его сыном. Натан всех судил по себе. Как бы то ни было, Ор вышел на своего бывшего руководителя много позже. Но и потом, удостоверившись, что Корсаков растит ребёнка-абсолема, он не стал его трогать. Он начал вести дистанционное наблюдение. Весь дом профессора был нашпигован отслеживающими устройствами. Натан знал обо всём, что происходило в жизни Адриана, и он выбрал идеальный момент, чтобы забрать мальчика.

— Ребёнок действительно пошел с ним добровольно? — спросил Макс.

Зизи кивнул:

— Да, Ор был искусным оратором, он умел преподнести всё в нужном свете. Уйдя с ним, мальчик слушался его во всем, не отходил от Натана ни на шаг, буквально в рот ему заглядывал. Ор очень сильно привязал ребенка к себе. Адриан считал, что может доверять только Ору, что только Ор искренен с ним, а все остальные лгут.

— И что же Натан внушил ему?

Зизи на секунду замялся, прежде чем ответить:

— Что он является потомком урода, выращенного в лаборатории. Конечно, Натан использовал другие слова, но смысл такой. Он заставил Адриана чувствовать себя неполноценным, сполна дал ему ощутить свою инаковость. И в то же время он внушал ребенку, что только для него, Натана, не играет роли происхождение Адриана. Он грамотно вёл себя с ним, как с равным видовым существом. Что сказать, когда нужно было, Натан был хорошим психологом.

В голосе Зизи послышалась горечь, которую он не пытался скрыть. Они продолжали идти, ни на секунду не останавливаясь, лишь изредка меняя темп. Зиберман то ускорял свои коротенькие шажки, то, наоборот, замедлял, но лишь для того, чтобы набраться сил перед очередным рывком.

— Когда он приказал закрыть проект и уничтожить мальчика? — спросил Макс.

Зизи резко остановился. Макс по инерции сделал еще шаг.

— О чем вы говорите?! Это было делом всей жизни Натана! К тому же эти исследования носили революционный характер, никто бы не позволил прикрыть их, наоборот, на реализацию этого проекта были брошены лучшие силы Лиги.

Макс молча слушал Зизи, и внутри него копилась злость вкупе с раздражением. Раздражение было в первую очередь на себя, что он опять поверил Борджи.

— Зачем Борджи солгал мне? — спросил Макс.

— Он защищал, — туманно пояснил Зиберман после некоторого размышления.

— Адриана? От меня? Да я даже не знаю, как выглядит этот ребёнок, и уж тем более не собираюсь причинять ему вреда. — Макс покачал головой.

Зизи вновь остановился и серьёзно посмотрел ему в глаза:

— Он защищал не Адриана, тому не нужна защита. Борджи пытался оградить вас и вашу несовершеннолетнюю свиту, которая вечно путается у вас под ногами.

— От чего он пытался нас оградить?

Зизи нахмурился и недовольно вздохнул. Он вновь пошёл вперёд, убрав руки в карманы. Он смотрел прямо перед собой. Говорить он начал так же неожиданно, как и двинулся с места.

— Вы ведь в курсе, что ваша сестра считала меня единственным человеком, которому можно доверять? — Зизи даже не думал дожидаться ответа Макса, без пауз продолжая свой монолог: — А я ее предал. Не то чтобы у меня был выбор, но факт остается фактом — я ее подло предал, трусливо и малодушно. С этим осознанием я живу последние восемнадцать лет семь месяцев восемнадцать дней и… простите, не знаю, который сейчас час. В общем, я предал своего единственного друга, и осознание этого терзает меня каждую секунду. Ещё хуже мне стало, когда привезли Адриана. В детском возрасте он был так похож на мать: те же серые широко распахнутые глубокие глаза, тот же овал лица, высокие скулы. Мальчик был хорош, чудо как хорош. Сын Софии другим и не мог быть, от кого бы он ни был. Я честно старался дистанцироваться от него, но в какой-то момент поймал себя на мысли, что стараюсь находить себе какие-то дела в его секторе: проверить исследовательские манипуляторы, которые не требовали проверки, перезагрузить камеры наблюдения, которые перезагружались каждое утро автоматически, откалибровать скрытые микрофоны, звук в которых и так был доведён до идеала. Постепенно Адриан привык к моему присутствию, я же просто наблюдал за ним. Иногда мы даже перебрасывались парой слов. Так было до одного случая. Я как всегда возился со стационарным манипулятором в его секторе, он проходил очередной тест на соседней машине. В какой-то момент он отвлекся и странно посмотрел на меня.

— Разве у меня есть мать? — озадаченно спросил он.

Я не знал, что ответить. Кажется, я даже начал заикаться, пытаясь что-то произнести. Я слышал про способности мальчика, я также знал, что Натан Ор их усиленно купирует специальными препаратами, которые удалось создать в ходе исследований. Однако в тот момент я понял, что не такие уж они и действенные, эти препараты. Организм Адриана становился сильнее, он научился их блокировать. И тогда я промямлил:

— С чего ты взял?

— Вы постоянно думаете о моей матери, и этот образ, который живет в вашей голове, прекрасен. Он не может иметь ко мне никакого отношения.

Адриан был убийственно спокоен и логичен в своих рассуждениях. Объяснив мне, почему этот образ не может иметь никакого отношения к уроду, коим он себя считал, он вернулся к своему тесту. Конечно, я не выдал Адриана, я не рассказал Ору о том, что способности парня по-прежнему активны. Но я уходил с ощущением вторичного предательства по отношению к Софии. И до сих пор я не уверен, какое предательство было страшнее: то, что я выдал её с Дино местоположение, или то, что я скрыл от её сына правду о родителях.

Я понял, что мне лучше избегать Адриана, так как подавить в себе мысли о Софии я не мог. Следующая наша встреча совершенно случайно. Натан Ор прогуливался с Адрианом по иллюзии парка. Я сидел там под деревом и писал программу. Я иногда скрывался в подобных иллюзиях — это помогало абстрагироваться от мысли, что ты заперт в подземном секторе. Я увидел их издалека и переместился за дерево, чтобы, проходя по соседней дорожке, они не увидели меня. Адриан, тогда совсем еще мальчишка, хватал какие-то ветки и на ходу фехтовал, пытаясь сбить верхушки соцветий с куста. Они что-то увлечённо обсуждали, и даже если бы я не переместился в тень, они, скорее всего, не обратили бы на меня внимания. После того как они ушли, я еще некоторое время посидел там, но вскоре наступил быстрый закат, время работы иллюзии подходило к концу, очевидно, кто-то хотел загрузить новую. Я засобирался и вышел на дорожку. Неожиданно метрах в десяти от меня что-то блеснуло в искусственных лучах. Я подошел ближе и сразу же узнал вещицу. Это был браслетик Адриана. Сколько помню, он всегда был на руке мальчика. Так, безделушка на холщёвой верёвочке: набор камушков и бусин в связке. Я поднял его, верёвочка была в двух местах сильно перетерта и лопнула в одном из них. Очевидно, это случилось, когда Адриан дурачился с ветками. Я хотел убрать браслет в карман, намереваясь позже вернуть его мальчику, но один из камней в связке привлек моё внимание. Все камни были искусственными, этот же явно натуральный, мутного молочного цвета, да и форма была мне знакома. Я отделил его от остальных и посмотрел на свет. Сердце у меня заколотилось, это точно был флеш-кристалл. Я с трудом сдержал себя, чтобы тут же не подсоединить его к своему манипулятору. После работы я опрометью кинулся домой и только там открыл флеш-кристалл Адриана. Вы ведь уже догадываетесь, что на нём было? Это был дневник Софии. Я сразу определил, что это был дубль-кристалл. То есть София сделала эту копию с основного и замаскировала его под браслет, который потом, очевидно, Корсаков надел на руку Адриану. Вы знаете, в чём основная особенность дубликата? Он открывается только один раз, после отсоединения от манипулятора вся информация на нём уничтожается, и дубль-кристалл становится бесполезной безделушкой. Раз я смог открыть дневники Софии, значит, до этого Адриан никогда не открывал его. И я понял, мальчик попросту не знал, что браслет не просто украшение, а послание от его матери. Очевидно, Корсаков не успел сообщить ему об этом. Вы знаете, что я не пью. Вообще. Но в ту ночь я напился. Я напился до смерти. Это произошло, когда я прочитал весь дневник до конца, до последней строчки, до последнего словечка. Исповедь матери сыну. Сыну, которому она в числе прочего говорит, что доверяет своему другу Зизи, рассказывает, как я помог его родителям, какой я хороший. Она ведь не пошла к родному брату, она пришла ко мне. Потому что верила. До-ве-ря-ла. — Это слово Зизи произнес тихо, но внятно, по слогам, словно самому себе в мозг вбивал это слово. — Я пил до утра. А потом принял душ, съел пару ложек очищающего раствора, чтобы протрезветь, и поехал на работу. Я ждал вечера, специально придумал себе дополнительное задание, чтобы дождаться, пока все уйдут, и пришёл в сектор к Адриану. Он изучал историю, у него была особенная тяга к этому предмету. История и литература — вот что он выделял. Он лежал на диване, погрузившись в изучение предмета. Он сразу понял, кто пришёл, даже не обернувшись.