Опять я пальцем в небо попал. Все мои фантазии рассыпались, как кар-точные домики. Но я решительно настроил себя так, чтобы не расстраивать-ся. Подумаешь, что-то не вышло, а что-то выйдет. Главное, что завтра она опять придёт. Новая жизнь продолжается, можно бросать кверху чепчики и кричать "Ура!". Несмотря ни на что. И вопреки всему. В этот момент на чердак припёрся кто-то из армян, судя по звуку тихих, словно крадущихся шагов.
- Месроп, это ты? - спросила Нонна.
- Чка. Это я, Ашот. Ой! Я не вовремя. Извиняю. Я сейчас быстро ухо-дить за дверь. - И добавил что-то, пробормотав это что-то по-армянски.
- Ашот! Будешь уходить, отнеси посуду на кухню. Она стоит на плите.
- Да-да, Нонна, конечно. Я понимай, береть на плита посуда и уходить.
- Вы поняли, что он сказал по-армянски? - спросил я, когда за Ашотом захлопнулась дверь, и мы услышали его тихие, удаляющиеся шаги.
- Конечно, поняла. Он сказал, что его дёрнул за ногу чёрт придти в неподходящий момент и вляпаться в историю. Он сказал ещё, что, кажется, попал в сомнительный двойной переплёт.
- Что он имел в виду?
- Откуда мне знать? Об этом надо спросить у него, не правда ли.
Ну вот, подумалось мне, всегда так: кто-нибудь придёт и всё испортит. Принесла его нелёгкая! Наверное, не бывает так, чтобы всё было только хорошо. Что-нибудь всегда будет плохо. Нескладно устроен этот мир.
Прозвучал первый удар дрыном по рельсу, как всегда неожиданный и самый громкий - он звал на обед. Потом второй, третий, четвёртый - полу-чился перезвон, похожий на колокольный, который зовёт прихожан к оче-редной торжественной обедне.
- Увы, но мне, кажется, пора. Мне было с вами хорошо, - сказала Нонна, поднимаясь с пошатнувшегося колченого стула.
Мне так не хотелось, чтобы она уходила, что я стал второпях задавать ей первые, пришедшие мне с бухты-барахты вопросы, лишь бы задержать её хотя бы ещё на пару минут:
- Нонна-кха! Вы так хорошо говорите по-русски. Откуда это? Ваш ак-цент очень мил, и он делает вашу речь крайне привлекательной. И армянский язык вы понимаете. Вы что, поли-глотка?
- Об этом поговорим как-нибудь в следующий раз. А пока - пока! До завтра. Поправляйтесь поскорее.
И она ушла легко, как фея, прихватив с собой пустую посуду.
Ага! - возликовал я. Вот и на нашей улице праздник! Она сказала, в следующий раз. Значит, будет не только завтра, но ещё и следующий раз. Пришли гурьбой лыжники на обед, стуча о дощатый пол задниками лыж и грохоча своими громоздкими ботинками, словно прошёл табун молодых лошадей. Все они, словно по стойлам, разбрелись по своим местам.
Засовывая под кровать обмотанные ремнями лыжи, Лёша Куманцов проговорил грубым голосом большого медведя Михайлы Иваныча из сказки Льва Николаевича Толстого про трёх медведей и девочку Машу:
- Кто сидел на моей постели и смял её?
- Сдаётся мне, что у нашего Женьки появились сиделки, пока мы катались на лыжах, а он лежал тут, несчастный, якобы в полном одиночестве, - подхватил игривую тему Толя Дрынов и засмеялся.
- Не сиделки, а сиделка, - поправил его Вадик. Изобразив кислое вы-ражение на своём загоревшем лице, он вздохнул и добавил: - Между прочим, я так и знал. Этого следовало было ожидать.
- Учти, Вадик, будешь много знать, скоро состаришься, - сказал Толя и снова засмеялся, словно ему в рот то и дело залетали смешинки.
- Ого! - воскликнул Вадик. - Вы только взгляните - у него костыли. Притом настоящие. Это замечательная новость.
- Да, костыли, - откликнулся я, не скрывая своего раздражения, потому что мне надоел их дурацкий глупый трёп. - Кстати, могу ими любого из вас достать по кумполу, если вы не прекратите драть свои слюнтявые глотки и нести всякую чушь, упражняясь в идиотизме.
- Ребята, - не унимался Вадик, - кажется, мы задели тонкую душевную струну. Лучше обходите его стороной.
Подошёл Гуга, как всегда, подтянутый и собранный, готовый в любую минуту к борцовской схватке, и спросил с напором в голосе:
- Как костыли? Подходят по размеру?
- Я ещё не пробовал, но думаю, что подойдут. Кстати, у них есть воз-можность переставить ручки, в случае чего. Я должен сказать тебе, Гуга, ты большой молодец. Большое тебе спасибо. Если бы не ты, я остался бы без костылей, как без ног.
- Это всё Нонка, её благодари. Я бы сам не догадался пойти к Сократу, а она надоумила. Ведь он раньше тоже борьбой занимался. Мы даже вместе выступали. Только в разных весовых категориях. Он в тяжёлом весе, а я средневес. А потом он получил сильную травму, и пришлось ему бросить спорт. Но мы до сих пор с ним дружим. Знаешь, Женя, я тебе скажу так: первый раз тебе надо попробовать пройти на костылях с кем-нибудь в паре. Для страховки. Особенно по лестнице. Я могу тебе в этом помочь. А то меня Нонка с потрохами сожрёт. Подхвачу, коли что. Если успею. Нет, я серьёзно, у меня сил много. Сила есть, ума не надо. Давай после обеда потренируемся немного. Идёт? Сходим, куда тебе надо, и вернёмся обратно.
- Спасибо тебе, Гуга, конечно, но ты знаешь, я до конца обеда не до-терплю. Мне бы сейчас надо добраться до уборной. Да поскорее. А то конфуз может случиться.
- У тебя же есть ведро. Ты не стесняйся, Женя, дуй, сколько влезет, Здесь все свои. Мы смотреть не будем. Можем даже заткнуть уши.
- У меня не тот случай, как говорит твой друг Сократ. Я тебе сейчас расскажу одну историю, и тебе всё станет понятно и ясно.
- Что ещё за история? Не слишком ли длинная?
- Нет, не длинная, пару минут. Слушай.
XXX
- Во время войны я с мамой был в эвакуации, в городе Свердловске. А отец был на фронте. Шёл 1942-ой год. И вот, мы получаем от командира час-ти, в которой служил отец, извещение, что красноармеец такой-то пропал без вести. Ещё в самом начале войны. Нас с мамой это извещение очень удивило, потому что отец давно нашёлся, был ранен, попал в госпиталь, потерял руку, был комиссован и направлен как специалист-станочник в Челябинск, на бывший тракторный завод, который, вместо тракторов, выпускал танки. Ока-зывается, письмо от командира части блуждало где-то по путям-дорогам фронтовым и нашло нас, спустя полтора года. Вот какие невероятные исто-рии случались во время войны. Слушай дальше.
Хозяйку квартиры, куда нас с мамой подселили, как тогда выражались, в порядке уплотнения, звали Стелла. Как тебе такое имечко? Ништяк, да?
- Имя как имя, - пожал плечами Гуга. - Не хорошее и не плохое. Нор-мальное имя. Вроде Нонны.
- Вот и я то же говорю, - продолжил я. - Муж её был военным спецом и постоянно летал по командировкам на самолётах. Однажды полетел и не вернулся. Его самолёт был сбит над линией фронта немецкой зенитной ар-тиллерией. И осталась Стелла без мужа. Стала жить вдовой на пенсию, кото-рую назначила ей какая-то военная комиссия. Вот как раз в тот момент мы и появились с мамой в её квартире. Как сейчас помню, на улице Карла Маркса. А квартира-то была так себе, ни два, ни полтора, всего две небольшие ком-натки и прихожая за тонкой фанерной перегородкой. Да. Вот в этой прихо-жей мы с мамой и поселились. Временно, конечно.
