Следует добавить, что Микола обладал чудовищной сексуальной силой и никогда не уставал. Почище Гришки Распутина был. Только не такой из-вестный и влиятельный.

Если поход бывал многодневный, то палатки ставились вечером для ночёвки, и все дальнейшие события носили запрограммированный естест-венный характер. Если же поход длился один день, то палатки всё равно ста-вились и использовались как привал, во время которого Микола успевал на скорую руку окучить одну из своих походниц, чья очередь приходилась на этот день. Из четырёх девушек-спортсменок (так их назовём условно), вхо-дивших в днепропетровскую группу, две были разведёнки, и их пристрастие к эротической близости с мужчиной носило естественный и, я бы даже сказал, оправданный характер.

Одна была замужем, но ей очень нравился Микола, и она не считала нужным сохранять супружескую верность законному мужу (который сам был большой шалун по женской части), тем паче во время очередного отпус-ка высоко в горах. Четвёртая (та самая "красавка" Оксана, которая произвела на Вадика Савченко неизгладимое впечатление) не была замужем, но успела, однако, утратить девственность путём лёгкого насилия со стороны однокаш-ников, ещё учась в старших классах средней школы, и ближе всех остальных своих подружек-походниц стояла к понятию "девушка". Вместе с тем ей на-до было, да и чертовски нравилось набираться сексуального опыта в пред-дверии грозящего ей в недалёком будущем замужества, которое должно было положить конец её свободе.

Иногда я спрашиваю себя: могу ли я, или имею какое-либо право, уп-рекать либо бросать камни в этих милашек и их ловкого пастыря из Днепро-петровска, имея в виду нарушение законов нравственности, в распущенности или ещё того пуще в негодном прелюбодеянии? И сам себе отвечаю: нет, нет и ещё раз нет. Их наивная простота, их отношение к жизни носит естествен-ный и, я бы даже сказал, чистый характер, а в естественности нет греховно-сти, что бы там не твердили нам всевозможные ханжи и святые отцы. По су-ти дела это и есть любовь, но только она не имеет таких придуманных возвы-шенных форм, как у Лауры и Петрарки, как у Ромео и Джульетты, как у Три-стана и Изольды.

Если отбросить мишуру, любовь есть не что иное, как инстинкт про-должения рода. И природой устроено так хитро, что любовь физиологически доставляет людям радость, наслаждение. Иначе мужчины и женщины не стремились бы друг к другу, как больные, жаждущие исцеления, и это пред-ставляло бы смертельную угрозу главному виду животного мира.

Эти днепропетровские девушки ничуть не хуже любительниц днём ле-жать на пляже под жарким, расслабляющим тело солнцем, а вечером заво-дить курортные романы. Мне они нравятся, ей богу, эти девушки.

Какой-либо существенной разницы между этими милыми хохлушками из Днепропетровска, Чеховской дамы с собачкой, Анной Карениной, мадам Бовари, императрицей Екатериной Великой, одногрудой Изольды, о которой я недавно рассказывал в поезде, и сотнями миллионов других реальных и вымышленных женщин, любительниц слияния воедино с телом мужчины, честно говоря, я не вижу.

Девушки привыкли к своему руководителю, он нравился им. Нельзя сказать, что все они были по уши в него влюблены, но они верили ему, пола-гались на него, не стеснялись его, были уверены, что он никого из них не обидит ни силою своих рук, ни бранным словом, ни сердитым взглядом, но, напротив, всегда защитит и поддержит.

Все девушки знали его необычайную щепетильность в любовных уте-хах, его необыкновенную чистоплотность и могли смело и раскованно забав-ляться и играть его стройной штуковиной, напоминающий пестик, которым заботливые хозяйки толкут в ступе орехи, корицу, мак, сахар и другие по-добные ингредиенты, необходимые в измельчённом и растёртом виде для ароматных домашних пирогов. По очереди они смело играли с его живым тёплым пестиком, по-всякому крутили и перекатывали, внутри мягкого, бол-тающегося между мощных ног мешочка, забавные, невидимые, но только ощупываемые пальчиками шары, не боясь при этом подхватить какую-нибудь опасную, дурную болезнь.

Вадик поставил ведро с холодной водой на снег и прокричал, разма-хивая голыми худыми руками:

- Эй! Куда же вы? Я ведь обещал вас всех сфотографировать. Постой-те, я сейчас сбегаю в корпус за камерой. Это не займёт много времени. Я бы-стро. Одна нога здесь и тут же она обратно здесь. Подождите! Куда вы так торопитесь? Я - мигом. А водой потом обольюсь.

Девушки прыснули молодым задорным смехом при виде его стройной, но нескладной фигуры, обнажённой до трусов, обтягивающих между худых ног что-то маловразумительное. А Микола постукал пальцем по тому месту на своей мускулистой руке, где настоящие мужчины обычно носят на ре-мешке ручные часы "Слава" или "В полёт", давая понять Вадику, что неко-гда, время не ждёт, пора отправляться в поход. И помахал ему для убеди-тельности своей большой ладонью.

- До вечера! - прокричал он в ответ. - Увидимся за ужином.

Микола с помощью компаса взял направление на юг, к перевалу Цхрацкаро, откуда можно было пройти к озеру Табацкури, поблизости от ко-торого были разбросаны минеральные источники с горячей водой. Кроме то-го, там было много других интересных вещей. Искупаться в горячем источ-нике, оставив одежду на рюкзаках, лежащих на снегу, это, пожалуй, будет намного интересней и приятнее, чем обливаться ледяной водой с головы до ног, как это делает смешной Вадик Савченко.

Сейчас-то многие, конечно, забыли, а некоторые, наверное, никогда и не знали, что в те времена горнолыжные крепления были бессовестно (как это всегда делалось в нашей стране, где жили сплошь Левши) содраны с нор-вежских моделей и носили звучное название "ротафелло". Лыжные ботинки были относительно мягкие и имели толстую подошву, в каблуке которой имелась широкая канавка, куда укладывалась похожая на дверную витая ту-гая пружина. Сквозь пружину был протянут крепкий стальной тросик, кото-рый соединялся с передней защёлкой. Когда защёлка нажатием руки прижи-малась к лыже, пружина натягивалась и запихивала ботинок в скобу крепл-ения, повторяющего сужающийся абрис подошвы.

Тросик можно было зацепить за специальные крючки, приделанные к ребру лыжи. Таких крючков было по две пары на каждой лыже и по две шту-ки с каждой стороны. Если всё было закреплено и зажато, то вполне можно было спускаться с горы, используя старую слаломную технику "телемарк". Если же надо было подниматься в гору или просто двигаться по равнине, тросик от задних крючков откреплялся, и нога получала свободу для сгиба в голеностопном суставе и могла делать толчковые движения.

Если сравнивать старое горнолыжное снаряжение с современным, то оно шагнуло так далеко вперёд, как, например, электровоз по сравнению с паровозом.

Микола шёл чуть в гору, поставив крепления в положение "подъём", стараясь делать широкий скользящий шаг, против отдачи ему помогали старенькие допотопные камусы из шкуры оленя. Он мощно упирался тол-стыми бамбуковыми палками в снег, в котором кольца от палок оставляли глубокие рытвины. За ним гуськом потянулись его "боевые подруги", стара-ясь во всём подражать своему командиру и повторять все его ловкие движе-ния. За группой потянулась глубокая лыжня, повторяя извивы пути, который отряд прокладывал себе между деревьями в гору.

Из-за леса, из-за гор вылезло солнце в виде расплавленной капли стек-ла, над которым предстояло поработать в поте лица изобретательному стек-лодуву. Вот кончик капли оторвался от дальних гор, капля превратилась в огненный шар, и он неторопливо покатился по небосклону. По пути солнце занималось художествами, рисуя прозрачными красками по белому фону меняющиеся картины, используя все приёмы, в том числе отсветы, блики и тени. Вот поляна окрасилась в голубой цвет, вот - в розовый.