Группа лыжниц во главе с великаном Миколой отбрасывала на снег необычайно длинные тени, напоминавшие комнату смеха. Снег впереди был исчерчен кривыми штрихами, от которых рябило в глазах. На лыжне и в рыт-винах от лыжных палок тени сгущались, укорачивались, в отдельных местах становились совсем синими. Микола приказал всем девушкам надеть солнце-защитные очки. И вскоре группа, как отряд разведчиков, скрылась в редколе-сье поляны, и уже не слышно было шелеста камусов.
Вадик развёл руками, дескать, очень жаль, что так вышло. Он никак не думал, что группа такая мобильная и так рано поднимется. Вроде вчера об этом походе не было никакого разговора. А сегодня утром они уже успели получить сухой паёк, собрались быстро, как в разведку за линию фронта, и ушли. Ничего не поделаешь. Видно, такая уж несчастливая судьба. На этих девушек никогда нельзя положиться.
XXI
Вадик, дрыгнув раздражённой ногой, скинул единственную туфлю, отошёл чуть в сторону, где было освещено солнцем, потоптался на месте, чтобы дополнительно примять давно примятый снег, с силой выдохнул воз-дух из лёгких, как будто собирался махнуть стакан водки, и разом окатил се-бя из ведра ледяной водой, начав с голой макушки. Он постоял немного, смешно моргая, чтобы смахнуть с ресниц повисшие капли, сверкающие под солнцем мелкими слезами, как бы отдаваясь целиком и полностью в добрые руки великой матушки-природы, которые некоторые называют иногда бо-гом.Привычно всунул ногу в туфлю и заковылял в дом. Потом стал, припадая на разутую ногу, подниматься по скрипучей лестнице на самый верх, под крышу, в пока ещё тёплый кубрик-чердак. На широких ступенях лестницы оставался след одной мокрой ступни. Это выглядело так, точно кто-то неви-димый скакал на одной ножке кверху. Тело его покраснело, от него валил пар, будто он только что выскочил из парилки.
Наконец Вадик проник через скрипнувшую дверь в "кубрик-чердак". С тощего тела Вадика стекала тонкими струйками вода, но он не стал обтирать-ся полотенцем, как делают все нормальные люди, стянул с себя прилипшие к заднице мокрые трусы, выжал из них влагу на железный лист возле печки (уже давно погасшей) и повесил их сушить на верёвку, протянутую между стенками слуховых окон. И остался стоять этаким невозмутимым Апполо-ном, предоставляя начинавшему синеть телу высыхать самостоятельно, без вмешательства человека, как это было предписано правилами закаливания организма по системе великого Порфирия Иванова, которым Вадик с завид-ным упрямством следовал неукоснительно.
Все в кубрике-чердаке занимались каждый своим делом и изображали вид, что не обращают на безобразно голого Вадика никакого внимания, ста-рательно отводя глаза от его волосатого лобка и того, что ниже. Все уже под-нялись, сбегали умыться и почистить зубы под краном в умывальной комна-те, рядом со столовой, и оправиться по-солдатски в дворовом туалете.
Один только Месроп Аватекян из армянской группы с изумлением по-глядывал наивными, как у девушек, чёрными глазами на голого москвича. Он собрался уж было непроизвольно поднести указательный палец к своему гус-то заросшему чёрными волосами виску и попробовать проковырять там дыр-ку, чтобы выпустить из головы удивление, но в последний момент не решил-ся этого сделать, дабы не обидеть дорогого московского гостя. Остальные делали вид, что всё нормально, но каждый про себя (за исключением нас, его московских друзей) решил, что Вадик Савченко вполне ненормальный.
Из всех домов отдыха, санаториев, профилакториев, туристских баз, которые были построены в Бакуриани к тому времени, когда москвичи стали ошиваться в этом благословенном месте ГрузССР в зимние сезоны, турбаза "Буревестник" считалась самой замухрышистой, но зато и самой дешёвой. Поэтому стояла она вдалеке от всех остальных учреждений отдыха и спорта, на опушке векового леса, на взгорке, взойти на который с основной дороги стоило пота и учащённого дыхания. Она была сделана героями пятилеток на-половину из красного кирпича, наполовину из древесного материала, осно-вой которого составляли пропитанные смолой, ошкуренные и обработанные топором сосновые брёвна. Она имела три этажа, не считая чердака. На пер-вом этаже размещалась столовая, посылавшая аппетитные запахи на выше-лежащие этажи. Рядом со столовой, с развитием под гору, стояли котельная, гараж, продовольственные склады, картофеле и фруктохранилище, прачечная и разные другие хозяйственные постройки. Второй этаж, поделённый на ко-мнаты, по восемь коек каждая, отводился для туристов и спортсменов жен-ского пола, поскольку он считался слабым во всех отношениях, в том числе и для подъёма выше второго. Третий этаж предназначался исключительно для мужчин. Со временем пришлось дополнительно занять половину чердака и устроить там жилое помещение в основном для мужчин, поскольку их стано-вилось всё больше и больше, хотя по статистике на Земле мужчин в целом меньше, чем женщин. В крыше были проделаны слуховые окна, а посредине получившегося зала с покатым потолком была выложена из огнеупорного кирпича печка, облицованная для верности железом.
На втором, женском, этаже находилась администрация турбазы: каби-нет директора и бухгалтерия. Кроме того, здесь же рядом располагался ме-дицинский кабинет, в котором появлялся настоящий врач по вызову из Бор-жоми. В простейших случаях, требовавших безотлагательного медицинского вмешательства, по усмотрению директора турбазы, он обходился своими знаниями, приобретёнными за многие годы работы на одном и том же месте, опытом и умением. Очень редко приходилось отправлять больных или пос-традавших в Боржоми или даже в Тбилиси.
Завершив утренние процедуры, мы стремглав ринулись на первый этаж, в столовую, откуда распространялись запахи, от которых можно было потерять голову. Бежали вниз, дробно стуча по ступеням лестницы различ-ной обувью, наскоро надетой на ноги. Вадик Савченко глухо топал кедами, одолженными ему Алёшей Куманцовым, с подсунутыми в носки комками газеты "Боржомская Правда".
В обеденном зале было тепло и даже жарко от горячего воздуха, посту-павшего из кухни через так называемое раздаточное окно, которым по сути дела являлась отсутствующая в этом месте перегородка и широкий, покры-тый оцинкованным железом прилавок, где происходила бодрая раздача пи-щи. Было отчётливо слышно, как на кухне что-то булькало, скворчало, жари-лось, парилось и выпекалось.
К раздаточному окну толпилась оживлённая суетливая очередь. Это было странно, но почему-то никто не старался притереться к знакомым и встрять между ними. Все, кто вступал в этот "храм пищи богов", как прозва-ли его туристы, хватали из стопки на отдельном столике якобы чистые и на-сухо протёртые мокрой грязной тряпкой коричневые пластмассовые подно-сы, какие обычно бывают в забегаловках, называемых столовыми самооб-служивания, и становились в хвосте очереди, сразу начиная принимать уча-стие в общем гомоне и неудержимом смехе.
Сквозь просторное раздаточное окно было отчётливо видна вся неза-мысловатая внутренность варочного отделения, тесно уставленная и увешан-ная кухонной утварью. Здесь была большая шипящая варочная плита, дер-жавшая, как на распахнутой чугунной ладони, котлы, кастрюли, вёдра, чай-ники. На опоясывающем плиту тонком поручне висели черпаки на длинной ручке, дуршлаги, поварёшки, длинные вилки об двух зубьев для тыканья кур или мяса (сварились ли?), сковороды различных размеров. Вдоль стен стояли наизготовку, как на боевых позициях, электрические мясорубки, тестомеси-тельный барабан, похожий на бетономешалку, здоровенный чурбан с воткну-тым в него широким топором для казни мяса, кофеварка и много других при-способлений, предназначенных, по-видимому, для того, чтобы сделать пищу для туристов не только съедобной, но ещё и по возможности вкусной.
