- Он что, псих?
- Да, девочка, - успокоил я её, прокричав в ответ, - ты попала в самую точку. Но ты не бойся, он не опасен. Нисколько, у него нет бешенства.
Сквозь залитое грязными слезами зимнего дождя вагонное окно мы стали с неослабевающим интересом наблюдать, как наш геройский друг, пя-тясь задом и держась за тонкие ржавые поручни, сошёл по ступенькам на же-лезнодорожное полотно. Из других купе высыпали другие пассажиры, заин-тересованные нашей с проводницей необычной перекличкой. Они проявили незаурядное любопытство и тоже прильнули к плачущим окнам.
Я уверен, что и в других вагонах происходило то же самое, поскольку новости в поездах имеют свойство распространяться со скоростью звука. Ва-дик, осторожно ступая, спустился по щебёночной насыпи на пустынный не-широкий пляж и засеменил по шуршащей гальке, припадая на одну ногу, по направлению к кружевной полосе, где пенился и ворчал недовольно холод-ный прибой зимнего Чёрного моря.
Цветастые трусы нашего героя сразу же намокли от дождя и облепили его тощий зад, а спереди они оттопыривались неприличным вислым мешком, как будто он был половой гигант. Вадик скинул жёлтые туфли (одна без каб-лука), брыкаясь худыми волосатыми ногами, и храбро вошёл в ледяную воду. Долго было мелко, и ему пришлось зайти довольно далеко, чтобы погрузить-ся по эти самые, которые мешают танцорам. Ещё через минуту он окунулся с головой, вынырнул, отдуваясь, как тюлень, и торопливо поплыл классиче-ским брассом. Его судорожные красивые движения напоминали дрыганья лягушки, пойманной без крючка на крапиву и брошенной в воду.
Над водой торчала только одна его круглая, как волейбольный мяч, го-лова, поблёскивающая мокрой лысиной. Плыл он долго, чем вызвал законное беспокойство у всех, кто из окна поезда следил за его необычным купанием. При этом он громко, но хрипло напевал:
Не нужен нам берег турецкий,
И Африка нам не нужна.
Сначала он поплыл в сторону турецкого берега довольно резво. Но, видно, вовремя сообразив, что не успеет добраться до него и вернуться об-ратно к отправлению поезда, решительно повернул вспять, взяв курс к род-ным хостинским берегам. Мы с облегчением вздохнули:
- Ну, вот, кажется, наконец, дошло до этого задрыги, - проговорил То-ля Дрынов и засмеялся. Он вообще был необычайно смешлив, радостный та-кой хохотун. Мог рассмеяться от того, что ему покажут палец.
В это время, прогудев что-то насмешливое, промчался в сторону Сочи встречный, таща за собой вихрь пыли и всяческого сора, накопившегося на путях стараниями простодушных пассажиров, считавших, что всё лишнее и ненужное можно выбрасывать в окна, раз никаких запретных надписей нигде не видно. Наш паровоз прогудел что-то в ответ на своём паровозном языке, выпустил из-под себя красивые клубы белого пара, покрутил вхолостую тя-жёлыми литыми колёсами с красными противовесами, подсыпал в буксы су-хого песку и дёрнул застоявшийся состав, прогнав вдоль него дробный пере-стук буферов. Потом медленно тронулся, постепенно набирая ход.
Вадик успел уже выскочить из воды, подхватил, сложившись пополам, туфли и босиком, то и дело осклизываясь и размахивая руками для сохране-ния неустойчивого равновесия, побежал мелкими шажками по оживающей под его ногами шуршащей мокрой гальке к вагону.
Публика, наблюдавшая с испугом и одновременно с восхищением изумления за зимним купанием худущего лысого Аполлона с красивыми пучками курчавившихся волос под мышками и на худосочной груди, завол-новалась, загудела, как потревоженный пчелиный рой. Какая-то из женщин, в длинном махровом халате, истерично крикнула:
- Мужчины! Что же вы стоите, как истуканы, и спокойно смотрите? Надо что-то делать! Он же может не успеть.
- Стоп-кран нужно найти, - проговорил авторитетно чей-то хриплый бас. Мужчина, произнесший эти дельные слова, продолжал стоять, не в силах оторваться от окна. Там было всё гораздо интересней.
- Успеет или не успеет - вот в чём вопрос, - философски заметил невозмутимый, как египетский Сфинкс, Лёша Куманцов.
- Я думаю, успеет, - сказал Толя Дрынов. - Вадик ещё не созрел для такого подвига, чтобы нагишом отстать от поезда. - И Толя покатился со смеху, как простой деревенский дурачок, собирающий милостыню возле сиротливой церковной паперти.
Вадик тем временем уже поравнялся с проходящим мимо поездом, ус-пел ухватиться за поручни последнего вагона, обронив при этом одну из ту-фель, как раз ту, которая была с оторванным каблуком, и запрыгнул на под-ножку так ловко, что его опасно мотнуло против хода, но не оторвало. Про-водница последнего вагона, видно, наблюдавшая за всем этим трагикомиче-ским представлением, безропотно и торопливо отворила герою тяжёлую входную дверь. Вадик озарил железнодорожную даму признательной улыб-кой, с трудом переводя стеснённое дыхание. Его тело было красным, как у рака, ещё не успевшего полностью свариться в крутом кипятке, и от него шёл лёгкий пар, как будто он только что вышел из бани.
Он шёл вдоль вагонов, сильно прихрамывая, держа в руке одну жёлтую туфлю, превратившуюся от дождя из жёлтой в кофейную (кофе с молоком). Он оставлял после себя на линолеумном полу мокрые следы с кровавыми подтёками и криво улыбался. Его победное шествие с гордо поднятой голо-вой сопровождалось бурными аплодисментами и восхищёнными, как ему ка-залось, взглядами пассажиров, довольных тем, что всё так благополучно за-вершилось. Добравшись до нашего купе, Вадик задвинул за собой катучую дверь, снял мокрые трусы, повесил сушиться их на трубу отопления под откидным столиком и удобно уселся на свою постель.
- Ты бы хоть растёрся досуха полотенцем, - посоветовал ему Лёша Куманцов. - Не то ведь простудишься, как пить дать.
- Нет, - упрямо возразил упёртый голый Вадик. - Учитель (так он на-зывал Порфирия Иванова) настоятельно рекомендует обсыхать после обли-вания без обтирания.
Тело Вадика порозовело, оно пышело жаром, и от него поднималась лёгкая испарина.
- Как водичка? - ехидно поинтересовался Толя Дрынов. - Тёплая, не-бось, как парное молоко? - И он засмеялся нервным смехом.
- Нормальная, - сказал Вадик равнодушно. - Только вот порезался об стекло, когда бежал босиком. Какая-то сволочь разбросала битые бутылки по всему пляжу. На одну "розочку" я, видно, и наступил. К тому же я, лопух, один ботинок случайно выронил. - И он продемонстрировал оставшийся, си-ротливый, мокрый, с каблуком. - Теперь чинить, по сути дела, будет нечего.
Толя Дрынов почти профессиональными движениями осмотрел ране-ную ногу друга, ощупывая ступню, и заключил уверенно:
- До свадьбы заживёт. Надо просто свадьбу ускорить. - Дрынчик рас-хохотался, хлопая себя ладонями по ляжкам и всхлипывая от неудержимого восторга юмора.
- Вот видишь, Вадик, - сказал я нравоучительно, - в каждом деле есть положительная и отрицательная сторона. Единство противоположностей. Позитив - негатив. То, что ты потерял ботинок, это, конечно, плохо. Впро-чем, бывает и хуже. Но с другой стороны, тебе не надо теперь думать об ут-раченном каблуке для потерянного ботинка. И не морочить себе голову о ре-монте. И это - хорошо. Так что не надо, мой друг, унывать и огорчаться.
