Итальянская Ассоциация за свободу культуры была организована в конце 1951 года под руководством Игнацио Силоне и стала центром федерации, включавшей в себя около ста независимых культурных групп, которым Ассоциация направляла лекторов, книги, брошюры, фильмы и вместе с ними дух интернационализма. Она выпускала бюллетень «Либерта делла Культура» (Liberia della Cultura), а позже «Темпо Пресенте» (Tempo Presente) под редакцией Силоне и Никола Кьяромонте. Но итальянский филиал начал разваливаться сразу после учреждения. Набоков прибыл в Рим для того, чтобы проталкивать интересы Конгресса, однако, как Бонди и Альтман до него, обнаружил апатию интеллектуалов, слишком охотно ловящих «любопытные слухи» о Конгрессе. Жалуясь Ирвингу Брауну на «летаргию в духе Силоне в нашем итальянском подразделении», Набоков говорил, что нужны радикальные меры, чтобы влить кровь в итальянский «аппарат». «Силоне невидимо царствует на небесах и не даёт ребятам в офисе делать свою работу. Я написал ему два письма, послал телеграмму, чтобы попросить его отлучиться надень от своих летних каникул и встретиться со мной здесь, в Риме, но он так и не ответил. Я встречаюсь с десятками людей каждый день, большинство из них готовы вступить, работать, помогать (включая Моравиа), но все говорят, что пока Силоне является здесь единоличным хозяином, никто ничего не сможет сделать», - жаловался Набоков [220]. Обеспокоенный донкихотским, воинственным и надменным отношением Силоне к церкви, Набоков также обращался к Жаку Маритену и просил его написать «большое письмо властям Ватикана», чтобы объяснить, что Конгресс за свободу культуры и итальянская Ассоциация ведут «разную политику» [221].

Набоков также отправился в Лондон, чтобы поддержать британский филиал - Британское общество за свободу культуры (British Society for Cultural Freedom), основанное в январе 1950 года при Обществе писателей в Уайтхолл-Корт. Встретившись с Т.С. Элиотом, Исайей Берлином, лордом Дэвидом Сесилом (David Cecil), главами Британского совета, представителями Третьей программы Би-би-си и Ричардом Кроссманом, который теперь был генеральным секретарём лейбористской партии, Набоков смог доложить в Париж, что у Конгресса есть могущественные союзники в Англии. Отдельно он сказал Бэрнхаму, что «многие британские интеллектуалы считают наш Конгресс полуподпольной американской организацией, контролируемой вами... я полагаю, наши постоянные усилия должны быть направлены на то, чтобы доказать европейским интеллектуалам, что Конгресс за свободу культуры не является агентством американских спецслужб» [222]. Используя язык, к которому обычно прибегали «осведомлённые» сотрудники разведывательных служб, Набоков просил Бэрнхама сообщить «нашим друзьям в Америке фундаментальный парадокс местной ситуации: у нас, возможно, осталось мало времени, но мы должны работать, как будто у нас есть всё время на свете. Процесс трансформации операции «Конгресс» в широкий и мощный фронт противостояния тоталитаризму займёт много времени и, я боюсь, много денег» [223].

Завоевание ниши на конкурентном рынке культуры холодной войны требовало значительных инвестиций. Первоначально Ирвингу Брауну выпала роль выступать в качестве финансового канала для культурных программ ЦРУ. Том Брейден вспоминал: «Я мог дать пятнадцать, десять, пять тысяч долларов Брауну за один раз, вне бюджета, но я никогда не был на самом деле уверен в том, что он делал с этими деньгами» [224]. Однако это была лишь малая часть того объёма средств, что находились в распоряжении Брауна. Позже Лоуренс де Новилль пояснял: «Суть была во встречном финансировании. Люди не могли сказать в Конгрессе США: посмотрите, что они делают с деньгами налогоплательщиков - потому что это были не наши деньги, а побочный продукт «Плана Маршалла» [225]. Когда «Плана Маршалла» делал первые шаги, было предложено, для того, чтобы выделяемые средства выполняли двойную работу, каждой стране-получателю внести вклад в иностранную помощь, разместив сумму, равную вкладу США, на хранение в своём Центральном банке. Двустороннее соглашение между этой страной и США позволяло совместно использовать эти фонды, большая часть валютных средств (95%) оставалась законной собственностью правительства страны, в то время как 5% после сдачи на хранение становились собственностью правительства США. Это «встречное финансирование» - секретный фонд в размере около 200 миллионов долларов в год - было выделено для расходов ЦРУ.

В декабре 1950 года заместителем управляющего «Планом Маршалла» был Ричард Бисселл, в 1930-е преподававший экономику в Йельском университете и в Массачусетсом технологическом институте. Однажды Фрэнк Уизнер пригласил Бисселла в свой вашингтонский офис. Бисселл, который лично знал Уизнера по Джорджтауну, описывал его как «очень характерного представителя нашего внутреннего круга людей - государственных служащих верхнего уровня, вовлечённых во многие предприятия правительства, с которыми мы связаны». Бисселл вспоминал: «Он нуждался в деньгах и попросил меня профинансировать тайные операции УКП, выделив скромную сумму от пятипроцентных встречных средств... Ожидал ли кто-либо, что эти средства могут пойти на тайные операции, сказать сложно. Определённо, это была теневая зона. Я был несколько озадачен этой просьбой, так как совсем не имел представления о тайных операциях. Уизнеру пришлось потратить время, чтобы развеять по крайней мере некоторые из моих подозрений, уверяя меня в том, что Гарриман одобрил эти действия. Когда я начал давить на него по поводу того, как будут использованы эти деньги, он объяснил, что мне не могут этого сказать... Осуществляя «План Маршалла», мы прямо или косвенно имели дело с достаточно большим количеством людей, которые получали финансовую поддержку в рамках первых тайных программ ЦРУ» [226].

В тот период, когда «Планом Маршалла» управлял Гарриман, встречные средства были использованы для субсидирования ответного хода УКП в Международный день сопротивления диктатуре и войне в апреле 1949 года. Они также сыграли решающую роль в выборах в Италии в 1948 году. Теперь Ирвинг Браун мог пополнить свой цэрэушный «фонд для взяток» с помощью «сладостей» «Плана Маршалла». Из множества секретных проектов, финансируемых через Брауна, примерно 200 тысяч долларов (эквивалентные 1,5 миллиона в 1999-м) были предназначены для основных административных расходов Конгресса за свободу культуры в 1951 году. Из них платилось жалованье Франсуа Бонди, Дени де Ружмону, Пьеру Боломе (Pierre Bolomey; протеже Альтмана, назначенный казначеем), администратору и нескольким секретарям. Бонди и де Ружмон получали зарплату в долларах, переводимых Брауном через American Express на счёт в Societe de Banque Suisse в Лозанне. Остальные суммы были выплачены во французских франках. Ежемесячные расходы на содержание Секретариата в это время составляли около пяти миллионов франков. Браун также финансировал «Друзей свободы» (Les Amisde la Liberie) примерно на ту же сумму. На частный счёт в Германии он положил 40 тысяч немецких марок для местного отделения Конгресса - эта сумма покрывала зарплаты и расходы на содержание офиса. Итальянское отделение получало несколько тысяч долларов в месяц через счёт Кодиньолы Тристы (Codignola Trista), редактора журнала «Нуова Италия» (Nuova Italia). Майкл Гудвин (Michael Goodwin), секретарь Британского общества за свободу культуры, имел доступ к ежемесячной субсидии в размере 700 фунтов стерлингов, перечисляемых на его счёт в Вестминстерском банке в отделении парка Сент-Джеймс.