Флойд, номинально соглашаясь, кивнул. Сходный во многом с людским, характер этих верований давал исчерпывающий ответ на любое явление, которое на планете можно было бы наблюдать, решил он. Находившие естественные параллели верования древних греков, обожествлявших природу, перекликались тут с анимизмом и убеждениями в реальности физического контакта с потусторонним.

Начальник безопасности материализовался всё из тех же кустов, росших вдоль импровизированной дороги чуть дальше по маршруту ровно в тот момент, когда они, закончив дозор, вышли к привалившемуся у камня Некабиму.

– Ничего! – топнул начальник охраны. – Вот же вероломные гады! Не оставили после себя ни связки, ни единого тюка!

Театральное кривляние Аттвуда, забывшего, по уговору, перейти на английский язык, тем не менее выполнило свою цель. Охотники пожали плечами, стали по-своему ругаться, но, для осведомлённых, это было знаком того, что поляна опустела и трупы пропали. Никто из собратьев по несчастью не выдал удивления или смятения.

Валлур до сих пор не появился на стоянке.

Некабим встал, прошуршал луком по кустам, сходил с Аттвудом ещё раз к поляне, а вернувшись, без объяснений заявил:

– Ведите к месту их стоянки. Мы идём с вами до перевала.

Разнообразные увещевания охотников со стороны Аттвуда в напрасной трате сил, Некабима нисколько не тронули, и кислые мины собранной группы заметно прибавили в общей кислости.

Через два часа был последний привал. Орно, воспользовавшись передышкой, взлетела, будто кошка, по стволу молодого дерева, заваленного на угол сорока пяти градусов, и поскрипывающего сломанным верхом над небольшим скалистым обрывом. С высоты двухсот футов травница прокричала:

– Снежные вершины северного хребта уже видны! Скоро будем на месте, так что расправьте оперения стрел. Они могут поджидать.

– Снег в этом аду? – Флойд в сотый раз отёр лоб насквозь промокшим рукавом свисающей с предплечья куртки. – Наш проводник должно быть шутит.

Но Орно было не до шуток. Через следующие двадцать миль, пройденных по ухабистым, поросшим цепким сорняком полянам, они обогнули немногочисленные скопления солидных в размерах валунов и вышли по иссохшему речному каналу, оставшейся позади реки, к суженной долине, словно бы вычищенной от всякой крупной растительности и нисходившей до стыка разновысотных горных хребтов.

– Да в них не меньше двенадцати с половиной миль! – изумлялся Флойд, любивший горы.

Увы, но на такую он бы даже с профессиональным снаряжением не залез – слишком круто. Хребты поражали прежде всего своими формами, крайне нетипичными для Земных собратьев. Полосы снега с просинью то крючковато изгибались по сторонам, создавая у смотрящих иллюзию их подвижности, то закручивались крутыми спиралями, ложась друг на друга вздымаемым валом, что вот-вот вот спуститься к лесу и раздавит его.

Засмотревшись, Флойд и не заметил как лес вдруг кончился, оборвавшись в спуск.

Едва шедший впереди всех Аттвуд раздвинул заслонявшую обзор на долину ветвь синего куста, как моментально застыл в изумлении, ступоре и острее возникшей жажде сделать "впрыск".

В дороге они ожидали увидеть всякого: одного-двух страшных диких зверей из рассказов Адайн; Флойд напомнил группе о небольших отрядах Мулга, вроде того, что сам наблюдал; данные Валлура говорили о различных природных явлениях, которые могут стать препятствием и в большом количестве представлены на планете; Орно, видимо впечатлённая безудержной всеядностью Аттвуда, запретила людям есть любые растения с колючками или иглами. Как им казалось, они учли все опасности, но о подобном и помыслить никто не мог.

***

Высокая бирюзовая трава, колыхавшаяся под сильными порывами ветра, и грязь, размешиваемая тяжёлым топотом, что сотрясал скальный проход, укрывали Лэрда от неприятеля. Он не шевелился, замер, смешавшись с окружающей средой и мог беспрепятственно наблюдать за происходящим.

Враг был всюду: красные линии и белые копья застили своим числом тусклый солнечный свет, развеваясь на рваных стягах пыхтящих клыкачей, выделявшихся среди прочих горизонтальными насечками, высеченными на шлемах. Шли не стройно, разрозненно. Тут и там мелькали юркие тени, выряженные в измазанные придорожной пылью накидки, навроде тех разведчиков, что поймали его пару дней назад. Коней или вьючных животных не было, всю поклажу держали при себе, а значит, что бы не затеяли, думают управится быстро.

– Тысяча, а может и несколько. – разговаривал он не то сам с собой, не то с чужеродным голосом, поселившемся в его голове.

Точно Лэрд сосчитать из своего положения не мог – всё, что он видел, так это узкую полоску проходивших в опасной близости копейщиков, перемежавшихся порой прежде не виденными типажами солдат, которые поднимали своей чеканной поступью столпы вихрящейся пыли. От прохода в скалах его отделяли всего пол мили по земле, прикрытой зеленовато-белой травой, которую теперь вытаптывали тянущиеся колонны. Всего пол мили, но смертельные для рискнувшего бежать.

Он избрал другой путь – можно было попытаться обойти их на скальном возвышении. Медленно и очень осторожно, Лэрд, отстранившись от прикрывавшего его валуна, начал отползать к отвесной стороне вздымавшегося позади хребта, закрытого плотным лесным массивом.

Когда же он, преодолев с сотню футов ползком, окатил взглядом с небольшого, укрытого зарослями пригорка, всю долину, устланную неизвестным войском, уже вымаранным чей-то кровью, то не сдержал восторга от ощущения первозданной силы тысяч вздутых жил, равно как и противоестественной, колыхавшейся внутри злобы от собственной беспомощности в этой ситуации. Лэрд представлял как истребляет их, разрывает, возвращая плату за ночь на холодной земле, за избиение, за безмерный склеп и за кровь иных ими убитых, словно мстительный, но и справедливый дух. Он всячески, подчас едва осознанно, оправдывал навязчивое, ему самому не понятное желание, подгоняемое жаром расплавленной серы, заполнившей грудь, а злость тем временем кипела и кипела в нём, плавно переходя в нечто большее.

Переходя в настоящую ненависть.

***

Сотни разномастных существ, стоящих под палящим светилом на белёсой траве, с распластанными рёбрами, проступившими вдоль позвонков худых спин, короткими ногами, вывернутыми словно наизнанку, и теменью четырёх впалых глазниц, жаждущих смерти, подняли свои головы, стиснутые железом. Длинными копьями, подобиями гнутых гизарм, луками, короткими клинками, топорищами и дубинами, заполнявшими своим количеством всё пространство широкой долины, нисходящей до узкого прохода в скалах, они воинственно задребезжали, загремели и застучали по земле.

Дальнейшей реакции долго ждать не пришлось. Аттвуд, машинально и в последней момент, увернулся от просвистевшего откуда-то сбоку копья, располосовавшего ему правое ухо. На вскрик, к нему выбежали остальные, но тут же отскочили, ошеломлённые и застигнутые врасплох.

Послышался воинственный клич, раздавшийся где-то позади скопища:

– Заргал Дат`Роо?!

Кровожадные нотки призыва рваным эхом отразились в громадных склонах узкого прохода, меж подпиравших облака снежных хребтов, следящих за развернувшимся представлением. Сотни тусклых красно-белых знамён заколыхались в ответ среди оскалившихся голов коренастых воинов Мулга, не иначе как надеявшихся проткнуть своими копьями небесный свод:

– Г`Дро! Г`Дро! Г`Дро!

Клич оборвал пушечный грохот, исторгнутый из отведавшего инопланетную кровь дробовика. Он ворвался прямо в центр и роем крупной дроби искрошил знаменосца, выронившего знамя из отказавших рук.

Но выстрел не испугал их, враз умолкших, горбатых клыкачей, не заставил в панике бежать сломя головы, а лишь раззадорил пыл отъявленных мясников. Ватага разукрашенных пёстрой краской гуманоидных варваров, брызжа слюной, гремя оружием и небольшими навьюченными мешками, в миг ринулась на них всей своей массой, кровью и грязью, капающими с ног, марая в миг почерневший простор.