Совершенно другие сигналы неясного происхождения фиксировали то тут, то там по целому ряду секторов. С планетами Увшу и Жииз вскоре пропала связь – спутники связи были кем-то уничтожены. Замолчали и естественные спутники этих планет. Лишь странные, скупые на подробности вести о призрачном флоте, что атакует всех подряд и который нельзя остановить силой, доходили до ушей адмиралов Фирима. Сигнатура корабля "Доам" очень кстати вскоре показалась на месте уничтоженного Клусса, подтверждая догадку о происках Зволл Киарар. Корабль более не менял местоположение и до сих пор испускал неподдающийся дешифровкам сигнал.

Особое, секретное распоряжение сразу после исчезновения Такада-II обнаружил на своём выделенном узле геф-линии адмирал четвёртого внешнего флота Таннам, давно истосковавшийся по настоящему делу. 140 полновесных стинума восьмого поколения, 15 недавно модернизированных эрцау, 38 осадных и штурмовых тасага, 9 старых крейсеров, класса "Надгробие", 31 минный заградитель, 372 скоростных лакгрула и флагман Телселур, – "Кометный след", – приютивший на время вывезенного с Тал`Иид Зумтиада, под его началом стояли у самой границы империи сурву. Но главной, не озвученной целью четвёртого флота оставалось слежение за скоплением кораблей, что отражали зеркалами-корпусами сам свет, свой ничуть не испуская. Нолгвур выжидал.

Полученный Таннамом приказ был не двусмысленным, понимая под собой желание Иквира перехватить инициативу, и содержал в себе всего два слова: "Солнечный ливень".

В 4458 звёздный год от Пятой научной эволюции, 26 день месяца Висба и 0 часов по местному звёздному времени двигатели передовых разведывательных лакгрулов четвёртого внешнего флота, подсветив корпуса друг друга зеленоватыми огнями, на половине сверхсветовой скорости двинулись к зеркальной армаде, приготовившись провернуть массовый "гаситель", охватом в сорок парсек по периметру.

Начиналась последняя война.

Флойд раскрыл глаза одновременно с тем, как понял, что снова может дышать. Голова чертовски сильно болела в затылочной доле. Его будто разбудили посреди ночи в среду после пьянки, а через несколько часов нужно уже идти на нелюбимую работу. Рядом из знакомых лиц или тел никого не наблюдалось, впрочем, свет тоже не находил убежища. Флойд, похоже, застрял в одной сплошной и непрерывной матово-чёрной кляксе, вопреки структуре насыщенной необходимым ему кислородом. Единственное, что испускало свет, было огромным, выставленным сплошной стеной панорамным окном без перегородок, тянущемся не меньше чем на милю и восходящему к кляксе потолка не далее шести-семи ярдов. Но и этот свет был обманкой, так как ничего не освещал. Пахло пресловутой стерильностью, и одновременно воздух был непривычно свеж после душного Ша`А, прямо как фильтруемый в офисных небоскрёбах Мидлсбро.

Флойд крикнул что-то наобум, но не услышал эха. При таком-то огромном помещении? Тогда он решился встать и подойти к окну. Как выяснилось, его ничто не держало на месте и не сковывало в движении. Приникнув к стеклу он стал наблюдать.

Звёзды, когда на балконе старого дома стоял выносной телескоп, выискивались им донельзя жадно, с наивностью наименее опытного в деле энтузиаста. Сейчас же нужно было только смотреть: миллиарды миллиардов светил и галактик, от ярко-красных до зелёных, жёлтых и фиолетовых, мерцали и кружились все разом, словно танцевали с ним. Из-за того что глаза не поспевали уловить их все, они образовывали порой мудрёные узоры, сложные завитки и целые картины, прекраснейшие панно, подвижные сюжеты, становящиеся тем глубже и величественнее, чем дольше он смотрел.

– У них много историй. Так много, что невозможно поведать и малую долю. – читая мысли Флойда, проговорил кто-то из темноты кляксы. – Порой они дивны и сладки в своём неведении. Порой ужасны и заведомо обличены недоброй судьбой. Порой теряются и прячут сплетения, умирающие затем вместе с ними. – говоривший приблизился к окну неподалёку от Флойда, вращая на пальцах маленькую орихалковую бусинку Нукум, похищенную у него из кармана. – И все их истории, что достигли пика или только лишь начались, сложены мной.

Флойд, отыскав цель взглядом, не вздрогнул, на сей раз, но проверил револьвер. Вместе с тем, он прекрасно понимал насколько столь смешное оружие сейчас бесполезно. Нугхири высился пред ним, завёрнутый в чёрный саван, стоял посреди кляксы со своей тростью и разглядывал безделушку.

– Ответь мне… – спросил Флойд. – Буду я жить или умру?

Великий мудрец хранил молчание, поглощённый пугающе невинным занятием.

– И скажи мне почему… – осмелев, добавил Флойд, делая шаг на встречу настоящему творцу. – И скажи мне кто ты такой? Бог или смертный?

Бусинка, зажатая в пальцах размышляющего над чем-то Нугхири, едва слышимо хрустнула, не испортив узора из частокола чередующихся белой, золотой и синей чёрточек. Звёзды, кружившие за оком, вдруг рассеялись, заскользили, смещаясь в пространстве, исказились в отражениях. Флойд увидел очертания корпусов – от малых, размером как казалось не больше грузового автомобиля, до колоссов, нависавших словно планеты. Не счесть было кораблей, вытянутых, где-то утолщённых, порой самых причудливых, будто бы неизвестный коллекционер собирал их со всей галактики.

Казалось совсем близко, но в реальности за несколько световых лет, возгорелись зеленоватые точки, напомнившие Флойду блуждающие огни святого Эльма, однажды им наблюдаемые посреди Атлантики. На встречу им спешили десять… нет, более пятнадцати зеленоватых огоньков, меняя высоту, рассыпаясь и в манёвре охватывая как можно больше пространства вокруг невидимой армады. Флойд догадался, что происходит, вспомнив рассказы Валллура.

– Нолгвур. Значит, мы вернулись к тому, с чего начали. – выхватил он револьвер, взведя курок, и на правил его на Нугхири. Рукав куртки, порвавшийся у левого плеча, оголил изображение чёрного волка, вплетённого в вязь. – Посмотрим, можно ли убить Бога!

Великий мудрец, взятый на прицел, поднял трость и, опережая выстрел, ударил ей о кляксу пола. Окно следом закрылось или свернулось, затуманилось, стало таким же как и клякса, непроницаемо чёрным. Звёзды и галактики в одночасье исчезли для Флойда Беннета и многие истории с неповторимыми сюжетами, что созданы были Нугхири, вернулись к своему началу. Ибо в начале всего, подобный абсолютной свободе и самой неопределённости, был один только мрак…