Виктор вдруг резко оборвал свою возвышенную речь, но так и не решился ежесекундно встать с места, извиниться и уйти прочь. Вместо этого он остался на том же самом месте, сидя напротив неё, дожидаясь её ответа, независимо от того, что она собиралась сказать.

- Послушайте меня внимательно, Виктор! - выпрямившись во всех отношениях и устремив на него свой строгий взгляд, начала Мариам, губы её крепко сжимались после каждой пары словосочетаний. - Будь на вашем месте кто-то другой, эти слова были восприняты мною как личное оскорбление, я бы оборвала с этим человеком всякие контакты и непременно сделала бы это в форме, подразумевающей недопустимость возникновения желания вести себя с кем-либо подобным образом впредь. Но вы, почему-то я уверена, что вы не подразумевали ничего оскорбительно, говоря о различиях между нами.

- Именно так, - коротко подтвердил Виктор.

- Знаете, я хочу рассказать вам историю одной девушки, на примере судьбы которой вы поймете, где и как сильно вы ошиблись, расчертив между нами строгие границы, - говоря всё это, Мариам находилась в крайне встревоженном состоянии, а Виктор, слушая её, не мог думать ни о чем другом, кроме того, как бы лучшим образом запомнить её именно такой. - Эта девушка выросла в провинции, в небольшой деревеньке, каких тысячи тысяч в нашей стране. С детства она прекрасно знала, что такое физический труд, знала такие вещи, о которых многие слышали разве что понаслышке, она понимала цену вещей, что делало её гордой, потому что она бы никогда не приняла чего-то просто так, какую бы нужду она не испытывала. Тогда она знала и цену своего слова, но по ошибке распространяла свои качества и на других. После окончания школы она, как и многие до неё, поехала в большой город, чтобы поступить там в институт, получить образование, стать настоящим самостоятельным человеком, кем-то полезным в этом мире. Но не всё всегда идет так, как того хочет человек, - Мариам замолчала на мгновение, опустила вниз глаза, но вскоре вновь набралась сил для продолжения истории своей жизни. - Признаться, я никогда не была озадачена построением романтических отношений, поиском любви, а создание семьи и вовсе казалось мне чем-то невероятным. Но именно из-за этого детского состояния моих мыслей моим родителям удалость убедить меня выйти замуж. Я не могу позволить себя винить их за это. Так уж вышло, что когда я появилась на свет, они были уже далеко не молоды. Отец очень сильно переживал, что я останусь совсем одна, когда их не станет, поэтому однажды он представил мне моего будущего мужа, который был сыном его старого друга. Мама осталась в стороне от принятия этого решения, но это как раз тот случай, когда молчание означает согласие. Я думаю, она бы согласилась и открыто, однако она была истинной женщиной и полностью признавала решения главы семейства. Сейчас их уже нет. Они ушли, а вместе с ними ушли и единственные люди, которые знали эту историю с правильной стороны. Вы первый и последний человек, которому я это рассказываю. Мне нужен этот пример, этот образец ответной реакции, чтобы никогда не мучить себя вопросом 'а что, если бы я рассказала...'. Поэтому умоляю вас, Виктор, не говорите, что мы разные лишь потому, что ваша одежда выглядит дешевле моей, - на этих словах Мариам полностью успокоилась, хотя можно было представить, какой силы шторм она сдерживала в своей душе.

- Кажется, Мариам, - с блеском в глазах улыбнулся Виктор, - кажется, я только что в вас влюбился. Только не пугайтесь, пожалуйста, это особая любовь, мое личное изобретение. Она не имеет ничего общего с тем, что подразумевается под этим словом по обыкновению.

В ответ на это неожиданное признание Мариам лишь вопросительно приподняла свои брови идеальной геометрической формы, но к словам решила не прибегать.

- Я хотел сказать, что люблю вас не за вашу красоту, но люблю в вас человека, которым вы являетесь, - Виктор принялся перебирать подходящие слова, чтобы лучшим образом выразить свою мысль, но вместо этого они всё больше походили на бред, всё сильнее росло и удивление его собеседницы. - Боюсь, я бессилен это объяснить, - сдался он наконец, - думаю, это даже может быть чем-то совершенно новым.

- Знаете, забудьте всё то, что я вам только что рассказала, - начала вдруг собираться Мариам с видимым намерением уйти как можно дальше от этого разговора.

- Я вас как-то обидел? - искренне переживая, остановил её Виктор, его ладонь легла на её руку, а в их глазах застыли их собственные отражения.

- Нам больше не стоит встречаться, - ответила она, осторожно вытянув свою руку и сжав ладонь в кулак.

- Что же, я уважаю ваше мнение, - всё так же взволнованно проговорил Виктор, - если вы действительно не желаете меня больше видеть, то впредь я не побеспокою вас своим обществом. Но прежде вы просто обязаны объяснить мне причину столь скорого решения. Вы считаете меня плохим человеком? Я сделал что-то неподобающее? - он настойчиво пытался заглянуть ей в глаза в попытке найти там тот ответ, который не могли дать её уста, но она отводила взгляд, лишая смысла все его попытки добраться до правды.

- Дело не в вас, абсолютно понятно, что вы хороший человек, просто, - и она снова замолчала, но точно так же, как и Виктор до неё, не смогла уйти без четкого осознания ситуации.

- Что же тогда? Должен ли я быть плохим, чтобы вы переменили ваше решение? Хорошо! - согласился вдруг Виктор. - Если вы больше не хотите меня видеть, то так тому и быть, но прошу вас, давайте закончим этот разговор с положительными эмоциями?

Мариам подняла глаза, а в них был тот самый ответ, который он искал. Минут десять они сидели молча, читая настроение, царившее между ними, которое постепенно объединялось из двух половин в одно целое. Позже, выждав этот достаточный, по его мнению, отрезок, Виктор решил, что снова пришло время слов.

- Я понимаю ваши чувства, - осторожно начал он с самой неподходящей фразы.

Мариам отвлеклась от бессмысленного разглядывания прохожих и проезжавших мимо машин и посмотрела на него с недоумением такой силы, что девяносто девять человек из ста, став свидетелями этого взгляда, в ту же секунду решили бы, что на этот раз она однозначно должна была закончить этот разговор. Но Виктор был тем единственным человеком, который был уверен в обратном, вернее было даже то, что он пробудил в ней ту самую реакцию, которую хотел. Это и было его планом, он хотел запустить в её мысли сомнения, чтобы следующим своим ходом разбить их на части и застраховать для себя спокойное восприятие в будущем.

- Это не просто, - еще сильнее обострил он и без того напряженное состояние, - непросто рассказать то, что вы мне открыли, правду о себе всегда трудно открывать людям. Не важно, кто это, ваша семья или кто-то, кого вы хотели сделать второй половиной самого себя. В такой ситуации ты всем сердцем ждешь понимание, которое просто обязана вызывать максимальная откровенностью. Ведь как может быть иначе, что, если не правда? Но это лишь самообман, всё, что ожидает человека, решившего на полную откровенность, это обряжение своего слушателя в тряпки кукловода, который если и потерпит неудачу в управлении действиями своей новой куклы, то в однозначном порядке затронет её чувства.

Мариам молчала, но это не значило, что Виктор ошибся в своих действиях. Она слушала, а это было самым главным. Она просто не могла не чувствовать ту искренность, ту боль, с которой Виктор проговаривал каждое слово, давая ей понять, что он действительно понимал её.

- Я действительно очень признателен вам, Мариам, за то, что вы сочли меня достойным этого откровения. Для меня это очень важно. Даже если после этого разговора мы больше никогда не увидимся, я буду с трепетом и теплотой вспоминать этот день, надеясь, что в этом мире есть хотя бы один человек, который, возможно, также хранит обо мне лишь хорошие воспоминания.

- А что же ваша семья? - без очевидных эмоций спросила Мариам, как бы отказываясь от предложенной роли, но одновременно и оставляя её за собой. - Разве они не хранят о вас хорошие воспоминания?