- Я упустил это из внимания, - честно признался Виктор.
- Не могу представить, что у тебя случилось, но если тебе нужна моя помощь, я в любой момент готов встретиться и выслушать тебя. Помочь, если это окажется в моих силах.
На несколько мгновений разговор прекратился, из-за чего могло показаться, что Виктор выбирал между вариантами ответа, но на самом деле его буквальным образом выворачивало наизнанку, с каждой новой секундой он переполнялся отвращением к этому разговору, к той теме, что он затрагивал, к тем годам своей жизни, что он выкинул в оказавшемся бесцельном стремлении.
- Хорошо, я сделаю, как вы просите. До свидания! - он с усилием дотянулся до телефона и оборвал соединение.
Казалось, первые робкие шаги навстречу новому дню были сделаны, но в действительности Виктор по-прежнему неподвижно сидел на месте, глядя в никуда, ни о чем не думая. Вскоре телефон снова вздрогнул и несколько раз раздражающе коротко проехался по стеклу. Виктор сгреб его в руку и поднес к лицу, открыв сообщение следующего содержания: 'Я поговорю с Петром и назначу тебе повторную встречу на половину девятого утра, так что приведи себя в порядок и не подводи меня больше. Адрес у тебя есть'.
Получив новые указания, Виктор, впрочем, не поспешил их исполнять. Вместо этого он с тяжелым вздохом поднялся на ноги, отталкиваясь от стены, прошагал пару метров в обратном направлении и снова рухнул на диван. Но сон не шел, а глаза и вовсе отказывались закрываться дольше, чем на несколько секунд. Из-за этого он чувствовал себя еще слабее, еще мрачнее становился его взгляд. Всё что раньше казалось ему несущественным и бесследно проходило мимо его внимания, теперь было неоспоримым доказательством его полной ничтожности в этом мире. Капля за каплей эти мысли заполняли его голову, все дальше увлекая его во мрак, в пустоту, в которую не было явного входа, а значит, не существовало и выхода из неё. Но на этот раз ему повезло понять это. И как только он понял, все эти тени, тянувшие к нему свои мерзкие длинные щупальца прямо на глазах у солнца, развеялись без следа. В этот же момент Виктору открылись накопленные за долгую ночь силы, он бодро, одним движением, поднялся на ноги, на мгновение заглянул на кухню, поставив кипятиться стеклянный электрический чайник, и на двадцать минут исчез в ванной комнате.
По возвращении на кухню его уже радостно встречал обильно паривший чайник, обещавший всем своим поведением приятное чаепитие, однако с целью дополнительной провокации затянувшегося пробуждения Виктор решил выпить чашечку кофе. Для этого он внимательно отметил чайную ложечку растворимого кофе, две таких же ложки сахара, после чего наполнил чашку чуть остывшей водой и добавил немного молока. Тщательно всё перемешав, он несколько раз звонко ударил ложкой по краю чашки, стряхнув остатки напитка обратно, и приготовился обрадовать свои рецепторы. Но, вопреки его почти детским ожиданиям, вкус кофе оказался далеким даже от самых усредненных стандартов, а фактически не так вышло практически всё: вода оказалась слишком остывшей, чтобы позволить ему наслаждаться небольшими, лишь слегка обжигающими глотками, две ложки сахара неожиданно вызвали приторную сладость, а молоко и вовсе оказалось лишним. В итоге, сделав еще один большой глоток, Виктор окончательно убедился в провале своего предприятия и вылил остатки непонятного вещества в раковину, а затем не смог сдержать обиженных чувств и швырнул пустую чашку следом.
Осколки белого фарфора разлетелись в разные стороны, но не принесли хоть какого-то облегчения, напротив, Виктор вдруг ощутил пугающий приступ удушья, но вместо того, чтобы сделать несколько последовательных вдохов и выдохов, он замешкался уже на самом первом, отчаянно пытаясь протолкнуть его по, казалось, склеенному горлу. Заметив его состояние, стены мгновенно ожили от своего вечного сна и начали быстро съезжаться вместе, вынудив Виктора в спешке выйти из квартиры.
В подъезде его встретил неприятный, застоявшийся воздух, который пах, казалось, всеми людьми, которые заходили в этот дом, но он, по крайней мере, позволял дышать хотя бы немного. Навязчивая идея поскорее удалиться от своей квартиры подгоняла его вперед, так что он быстро спустился вниз на один этаж, уперся рукой в стену и еще немного восстановил дыхание, однако его зрачки по-прежнему были расширены, а сердце билось в груди в два раза быстрее положенного.
Силы, которые, как он думал, были накоплены во время сна, покинули его так же неожиданно быстро, как и заявили о своем появлении. Можно было решить, что всё осталось позади, в квартире, казалось, само его тело все еще было там взаперти, а тут, снаружи, лишь метался слабый дух, призрак, фантом его собственного я. Но возвращаться назад сейчас он не хотел не при каких условиях, теперь для него оставался лишь один путь - на улицу. Так что, крепко держа в голове эту строгую установку, он быстро спустился вниз и потянулся к дверной ручке, которая неожиданно ускользнула от его захвата в самое последнее мгновение, а спустя еще одно дверь медленно открылась перед ним сама.
Прибывая в удивлении от увиденного, Виктор с заметным опозданием оторвал взгляд от дверной ручки, по-прежнему его волновавшей, и медленно поднял глаза, посмотрев перед собой. В половине шага от входа в подъезд стоял очень худой сгорбленный старик, в одной его руке была деревянная трость с натертой до блеска рукоятью, а в другой костлявой руке, покрытой толстыми венами, исчертившими кожу, он из последних сил держал белый полупрозрачный пакет, наполовину заполненный продуктами, которые можно было с легкостью разглядеть и пересчитать, даже не пробуждая в себе излишнего любопытства. Этого старика Виктор знал уже достаточно хорошо, если так можно было сказать о человеке, с которым он сталкивался почти всякий раз, как выходил из дома так же, как это было сейчас, но при этом ни разу не обменялся и словом.
Однако, точно так же, как и всё остальное этим утром, эта встреча воспринималась Виктором иначе. С того самого момента, как его черные, округленные почти до предела глаза пали на этого жителя верхнего этажа, он не отвел их не на секунду, глядя на старика взглядом истинного сумасшедшего. Он буквально впился глазами в этого обессилевшего, выпитого жизнью почти без остатка человека, который с трудом держался на ногах, не способный выносить даже утреннюю жару. Виктор смотрел на него так, словно перед ним было его собственное отражение, словно это он сам испуганно глядел на себя, будучи не в состоянии остановить дрожь в руках и ногах.
Неизвестно, сколько секунд или минут прошло до того момента, когда он очнулся от этого оцепенения. Неожиданно для старика он вдруг резко вытянул вперед правую руку, вынудив второго невольно отшатнуться назад от угрожающего жеста и неправдоподобной фразы: 'Я помогу!'
- Нет, нет, не стоит! Я сам, проходите, - быстро перебирая слова, заговорил старик и, медленно перенеся вес на другую сторону, отшагнул в сторону.
- Я хотел кофе выпить, а потом... - пробормотал еще неразборчивее Виктор, напрасно пытаясь уместить в трех словах описание истории, которая привела его в столь возбужденное состояние.
Ответа не последовало, старик стоял в стороне и смотрел вниз.
- Извините, - Виктор натянул на голову капюшон тонкой куртки, которую он схватил с вешалки, выбежав из квартиры, и быстро вышел на улицу.
Как только он вышел из дома, вся эта ситуация мгновенно стерлась из его кратковременной памяти, потому что тот мир, на который он смотрел из окна, был теперь вокруг него и требовал к себе всё доступное человеку внимание. Всё вокруг и правда жило, были ли это пышные деревья, шуршаньем которых дирижировал легкими порыва ветер, или свистевшие прямо под облаками стайки ласточек, невидимых с земли. Даже голуби, лишенные внешней красоты и красивого голоса, наполняли эту картину столь необходимой порой простотой, без страха прогуливаясь рядом со стоявшей возле дома лавочкой. Откуда-то отчетливо доносились звонкие детские голоса, разрезавшие на ровные части нудное гудение газонокосилок. В паре десятков метров от дома огромные железные лапы мусоровоза с грохотом переворачивали мусорные контейнеры, а еще на дюжину метров дальше пара бездомных в дикой спешке пыталась добыть и другого контейнера самое ценное, пока их не лишили такой возможности. Практически весь двор уже был заполнен машинами, многие из которых уже оказались в западне, но из-за домов без внимания к чужим неприятностям появлялись все новые и новые, до конца заполняя асфальтовые вены двора. Виктор был не единственным свидетелем этой слегка отдававшей безумием картины, на многих балконах уже беззаботно томились жители многоэтажных домов, развлекая себя бесплатным телевидением.
