Виктор не помнил, как и когда началось это лето. Однажды он просто проснулся утром от ослепительно ярких солнечных лучей, которые светили ему в глаза, буквально прожигая плотные шторы. Всё было гораздо реальнее тогда, словосочетание 'полноценная жизнь' еще не казалось чем-то лишь отдаленно знакомым, мысли не сбивались в кучу, всё было ясно и понятно. Всё было иначе тогда.

Сейчас же всё его существование походило скорее на сон. Но он не спал и был уверен в этом как ни в чем ином, а главное, мог это доказать при помощи всего лишь пары слов - 'Задавался ли кто-нибудь вопросом о своем состоянии во время сна?'. И ответ был однозначным - нет. Сон, в отличие от реальности, никогда не оставлял дополнительных вариантов.

Он с видимым недовольством открыл глаза, но мгновенно быстро прикрыл их рукой, в одно движение отвернувшись к спинке дивана, на котором он уснул вчера, не раздевшись. Пролежав так без движений еще порядка минуты, он лениво переместился в сидячее положение и с силой протер лицо ладонями, а после по-хозяйски оглядел комнату снимаемой им квартиры - место, абсолютно безразличное его душе, место, к которому он не питал ни единого теплого чувства, а лишь день за днем убивал свою жизнь, уже приближаясь к завершению первого месяца подобного существования.

Эта квартира была первой, которую он посетил в поисках временного жилья, приехав в незнакомый для себя город. Скромное объявление в газете предлагало двухкомнатную квартиру на третьем этаже пятиэтажного жилого дома, информации о цене не было, но зато в коротком тексте фигурировала одна очень любопытная фраза 'Проживание на моих условиях'. На телефонный звонок по указанному номеру ответил тихий женский голос очень вежливой хозяйки жилья. Уже через полчаса Виктор приехал на встречу, где на пороге его встретила одинокая маленькая женщина лет сорока, которая первым делом пригласила потенциального съемщика на кухню, но не с тем, чтобы начать оттуда демонстрацию квартиры, а чтобы напоить гостя чаем. Позже, сидя за столом, она без каких-либо сомнений рассказала ему о том, что ее муж умер чуть больше шести месяцев назад, детей у них не было, как не было и других близких родственников, которые могли бы присмотреть за квартирой несколько месяцев, так как сама хозяйка собиралась оставить угнетавшую ее, судя по всему, обстановку и погостить у своей сестры, которая жила где-то за границей, в городе, по названию которого Виктор не смог точно определить страну.

Он был глубоко удивлен и тронут тем отношением, которое встретил уже на пороге этой квартиры, тому, сколько добродушного откровения он удостоился, будучи абсолютно чужим человеком для этой женщины. Также сыграло свою роль и то, что он был абсолютно один в незнакомом городе и, как бы он не думал, его душа искала кого-то похожего, кого-то, кто мог бы понять его или кого бы он сам понял. Решение снять эту квартиру он принял гораздо раньше, чем озвучил положительный ответ, но сам едва ли знал об этом.

Когда поднялся вопрос цены, хозяйка неожиданно предложила ему жить в ее доме абсолютно бесплатно, но с тем лишь условием, что он сохранит все в том же самом порядке до ее возвращения. По всему было видно, что она была настолько переполнена теплыми чувствами к этому месту, что даже не могла помыслить о поиске материальной выгоды. Виктор принял ее скромное условие, но в ответ выдвинул свое, уговорив ее взять среднюю плату за два месяца вперед, после чего повторно пообещал внимательно следить за квартирой и ничего в ней не менять, хотя, к слову, менять в ней было практически нечего. Все личные вещи и даже совместные фотографии были предусмотрительно убраны, чтобы не смущать постояльца, о чем говорили стоявшие на полке старые пустые фоторамки.

Так в жизни Виктора началась новая глава, казавшаяся ему на тот момент завершающей. С того момента прошел уже месяц, и за это время он по-прежнему не заполнил эту часть своей жизни ничем примечательным.

Сейчас он неподвижно сидел на краю дивана и был абсолютно разбит и потерян, о чем говорил весь его внешний вид, начиная с вызывавшего лишь жалость взгляда и заканчивая подогнутыми пальцами ног. Он уже несколько минут, не отводя глаз, смотрел на лежавший в углу комнаты, прямо на полу, мобильный телефон, и борол в себе желание быстро вскочить с места и подобрать его. В итоге он не выдержал, поднялся на ноги, вяло прошагал несколько метров и подобрал телефон, словно не помня того, что сам бросил его в угол, не желая ни с кем разговаривать.

Через секунду на засветившемся экране проявилась приветственная заставка, а еще через несколько секунд телефон начал динамично издавать звонкие сигналы, отсчитывая количество пропущенных звонков и полученных сообщений. Соавторами дюжины звонков являлись всего два номера, разделивших обязанности почти идеально поровну. Сообщения придерживались той же схемы и покрывали две темы: 'Виктор, срочно перезвони мне, не подводи меня!' и 'Сынок, почему ты не отвечаешь? Мы с Викой очень переживаем за тебя. Обязательно сообщи, как твои дела, когда освободишься'.

Мельком пробежавшись по тексту последнего сообщения, Виктор без раздумий выбрал функцию 'стереть все', подтвердил свой выбор и положил телефон на стеклянный журнальный столик, стоявший рядом. Затем он осторожно подошел к окну и с некоторой нерешительностью немного раздвинул жалюзи. Несмотря на ранний час, короткая стрелка часов только-только подбиралась к цифре шесть, город уже дышал полной грудью, жадно вдыхая остатки кислорода, а выдыхая уже клубящиеся облака ядовитого дыма. Виктор впервые заметил за собой столь злобное отношение к своему окружению, и это была самая неподдельная злоба, ведь город жил без него, не обращая внимания на то, как сильно он хотел быть частью всего этого волнения.

От этих странных мыслей его бесцеремонно оторвал зазвонивший вдруг телефон, тот самый, который был возвращен к жизни минуту назад. Без особого интереса взглянув на экран, Виктор все так же спокойно нажал на кнопку ответа и тут же вывел разговор на громкую связь, сев на пол и наклонившись на стену рядом со столиком.

- Алло! Виктор! - взволнованно удивлялся принятому звонку слегка хрипловатый голос.

- Да, Эдуард Альбертович, слу...

- Да какого черта?! - со злобой закричал вдруг человек из телефона, не желая слушать продолжение и без того предсказуемой фразы. - Ты что там, с ума сошел? Какого черта, я тебя спрашиваю!

- Извините...

- Извините? Да что с тобой такое? Ты пьяный что ли или тебя, может быть, избили? Ты почему на встречу не пришел? Я звонил тебе раз двадцать. Мне люди звонят, спрашивают... Почему у тебя телефон не отвечал?

- Я спал, - абсолютно безвольно ответил Виктор, и не думая злить своего собеседника, он был настолько бессилен, что просто не мог найти другого варианта ответа, кроме как сказать глупую и неотесанную правду.

- Так, всё! - неожиданно успокоился второй участник разговора. - Ты знаешь, как я к тебе отношусь, но я никогда не бросаю свои слова на ветер. Я поручился за тебя, дал свое слово. Ты думаешь, на то место, что я для тебя занял, охотно берут всех подряд? В твоем-то возрасте? Да тебе еще до тридцати нужно постараться дожить с таким отношением к делам, да и опыта фактического, который можно было бы предъявить, у тебя ноль...

- Честно, мне жаль, еще до вчерашнего вечера я думал, что я справлюсь, но сейчас я понимаю абсолютно ясно, что никак не смогу, у меня просто нет сил заниматься этим. Я тень самого себя. Я сегодня же позвоню и попрошу прощения за то, что не пришел. Извините еще раз, Эдуард Альбертович...

- Ты не позвонишь, а лично встретишься с Туменовым и принесешь свои глубочайшие извинения, - сделав акцент на характере извинений, распорядился Эдуард Альбертович. - Но это не приказ, а просьба. Мы оба умные люди и оба понимаем, как выглядит эта ситуация. Я очень тебя уважаю, Виктор, но и ты имей уважение ко мне. Ты знаешь, с какой скоростью разлетаются слухи в наших кругах. Уже завтра я могу быть признан пустословом.