- Алло! - встревожился мужчина.

- Это Виктор, вы не могли бы забрать меня?

- Какой еще Виктор? Куда забрать? Откуда у вас этот номер? - не на шутку обеспокоился таксист.

- Мы с вами разговаривали около часа назад, - уставшим голос Виктор начал перечислять многочисленные подробности оказавшейся не такой уж и примечательной встречи, - вы говорили звонить, если что.

- Аа, Виктор, конечно, помню, - радостно приветствую собственное успокоение, запел таксист, - только сейчас никак, с самого утра на ногах, сам понимаешь. Давай через полчаса?

- Как? В смысле... Ладно, не важно, - Виктор закончил очередной бессмысленный разговор, набрал короткий номер службы такси, а через час уже стоял перед входом в подъезд пятиэтажного дома.

На этом месте ему снова вспомнился старик, которого он напугал ранним утром. И самое смешное в этом всём было то, что этот случай не был чем-либо примечателен. На самом деле, это была самая обычная ситуация, такая, какие случаются на протяжении всей жизни, а потому переживания о таких незначительных мелочах, ошибках и примерах взаимного непонимания означали бы сознательно издевательство над самим собой.

Добравшись до квартиры, Виктор почувствовал себя еще хуже, после короткого подъема вверх у него уже практически не осталось сил, головная боль, заявлявшая о себе несколько раз за утро, уже и вовсе не прекращалась ни на мгновение, а чувство голода было таким сильным, что вызывало тошноту. Быстро приготовив себе нечто съедобное, он первым делом притупил голод, а затем запил скромный примем пищи таблеткой от головной боли и, обессиливший, рухнул на диван.

Виктор не помнил того, как и когда началось это лето, а в этот самый момент, несмотря на свое незавидное состояние, он желал лишь одного, - чтобы оно никогда не заканчивалось. И это желание, во всяком случае, часть его, собиралась исполниться, однако сам Виктор еще не знал об этом и наверняка отказался бы от своих слов, имей он возможность заглянуть в ближайшее будущее.

Время остановилось уже к вечеру, из-за чего остаток дня растянулся на расстояние вечности. В ожидании следующего утра, на которое у Виктора были огромные планы, он предпринял бессчетное количество попыток уснуть. Сотни раз он закутывался в сонную пелену, неглубоко проваливаясь во мрак, но точно так же сотни раз вырывался из этой паутины, мучаемый непонятным желанием, вызывавшим его из мира снов для свершения чего-то неотложного. Так день медленно рвался на лоскуты размером от десяти минут до получаса, но никогда не больше этого.

Когда, наконец, наступило утро, прошлый день уже не казался таким, каким воспринимался еще только вчера, словно каждый новый день снабжал Виктора новым набором чувств, субъективных восприятий и, как следствие, мыслей. Одно лишь было неизменно - его воспоминания о ней, которая неожиданно стала для него единственной константой в этом до фанатизма преданном изменчивости мире. Еще со вчерашнего вечера он начал из раза в раз, снова и снова прокручивать в голове их встречу, их казавшийся ему неуловимо коротким разговор. Он засыпал, слыша её голос, а просыпался, видя её взгляд. Он еще практически ничего о ней не знал, но именно это делало её идеальной в его глазах. Всё то, что было скрыто от него, он охотно раскрашивал самостоятельно, прививая ей лучшие, на его взгляд, качества. К утру он перебрал уже сотни тем для предстоящего разговора, разработал по несколько вариантов ответа на, казалось, любой её вопрос, каждый такой ответ, в свою очередь, должен был вести её в направлении других вопросов и мыслей, которые Виктор также успел просчитать.

На этот раз всё должно было быть идеально. Он хорошо позавтракал, оставил телефон выключенным, чтобы никто не мог отвлечь его. Даже в отношении своего внешнего вида, который его уже давно не беспокоил, он решил проявить немного оригинальности, одевшись всё так же в свободной манере, но уделив при этом гораздо больше внимания таким мелочам, как наручные очки, темные солнцезащитные очки и начищенные до блеска туфли. Его образ должен был указывать на заинтересованность в этой встрече, но ни в коем случае не на бездумное желании понравиться ей любыми способами. Он должен был быть увлечен и безразличен в равных степенях, именно в этой смеси и балансировал успех.

Предвкушая долгожданную встречу, он вышел на улицу уже отчасти другим человеком. Этим новым утром он никого не встретил в подъезде, двор также был пуст, не было никаких машин, никто не кружился возле пустых баков, никто не выгуливал собак, ни единого зрителя не было на балконах. Весь город спал и лишь один Виктор бодро шагал в направлении кафе, которое, к его глубочайшему потрясению, оказалось не только пустым, как и всё прочее, но и вообще закрытым. И тогда, в самый последний момент, когда обычно безобидная шутка вдруг перерастает в кошмар для того, на кого она нацелена, ему открылось, что эта была суббота. Он стоял на месте и думал об этом, заполняясь окружающей пустотой, становясь её частью.

Пробыв возле кафе несколько минут с потерянным видом, он, свесив голову вниз, побрел назад. Но сильнее всего его печалило не это, а то, что завтра должно было прийти лишь воскресение. Эти два дня он провел в жутких мучениях, он уже даже не помышлял о сне, а лишь терпеливо дожидался полного изнеможения. Целыми днями он, как загипнотизированный, в бешенном темпе пересматривал все фильмы и программы, какие только попадались ему на глаза. Они то жутко его занимали, то приводили в состояние чрезвычайно злобы и даже отвращения, однако каждое предыдущее состояние обязательно сменялось следующим и так по кругу. Он пробовал рисовать, но из-за неспокойного душевного состояния у него никак не получалось правильно рассчитать пропорции, из-за чего очередное женское лицо, которое он хотел перенести на бумагу при помощи карандаша, выходило очень плохо или не выходило вовсе. Он пробовал записывать свои мысли, в попытке вывести их из бесконечного лабиринта с подвижными стенами, но и в этом терпел одни лишь неудачи, потому что все его мысли были о ней. Она была его лабиринтом, о котором он знал слишком мало и отчаянно нуждался в большем, несравнимо большем.

Воскресным вечером Виктор уснул за полночь, но очень скоро проснулся, уже полностью окруженный тьмой. Электронные часы отбрасывали на стену проекцию времени, в которую не хотелось верить, три красных цифры показывали начало четвертого часа утра. Последние два часа до подъема привычно прошли в томлении, заполненном мрачными мыслями. В сумме с двумя выходными днями эти два часа окончательно добили последнюю бодрость его духа. Теперь он чувствовал себя точно так же, как и тем утром, незадолго до их встречи. Мгновениями ему даже казалось, что это было то же самое утро, из-за чего он, как в бреду, то предсказывал звонок о переносе встречи с Туменовым, то снова внимательно вглядывался в дату, не доверяя собственным глазам. Кофе по-прежнему имел мерзкий вкус, в каких пропорциях он не смешивал составляющие, до какой бы температуры не грел воду.

В итоге вышло так, что он покинул квартиру примерно в ту же минуту, что и два дня назад, в той же одежде, но с абсолютно противоположными мыслями. Его не волновало ничего вокруг, всего одна крошечная цель была в его распоряжении, и он летел к ней бездумным мотыльком, видя в ней единственный источник света. Она была там, где он желал её видеть. Всё так же красива, серьезна и задумчива. Всё было неизменно, и он был безмерно рад этому факту.

- Я не думала, что вы предстанете передо мной в том же виде, - обратилась первой к нему она, когда он оказался возле столика на расстоянии вытянутой руки.

- Я тоже не думал, что вы будете такой же, мне казалось, ни одна женщина не может быть так очаровательна два раза в своей жизни, - Виктор с едва заметной улыбкой на лице качнул головой и сел на свободный стул.

- Благодарю за комплимент, - Мариам выдержанно приняла его слова, сдержав, как показалось Виктору, половину мыслей и эмоций, что он у неё вызвал, - однако спешу вам напомнить, что вы обещали оставить свои штучки при себе.