«Попали», — еще раз пронеслось в голове.

На меня глянули как-то странно, но уж больно замухрышисто я выглядел, чтобы даже дворовые девки на меня глаз положили. Принцев повели в терем, а я следом за девками пристроилась.

Принцесса показывала терем — красивый, я уж точно такую красоту никогда не видывала. На стенах картины вышитые, украшения резные, светильники диковинные. Терем уютный, надёжный, как скала, а у меня мелькнула мысль: «А вот если убежать надобно, как из него выбраться?» Но мысль скользнула и ушла прочь, кто ж нас насильно-то держать будет, чай, не пленники. Как пришла мысль, так и ушла, а зря. В тереме, как и на берегу, не было ни одного мужчины. Где они, интересно?

Марья Искусница ввела парней в залу, где был накрыт стол. Изысканные блюда теснились, почти не оставляя места, и от их изобилия разбегались глаза.

 — Гости дорогие, эти блюда готовились под моим руководством и по моим рецептам. Прошу откушать, ведь недаром зовусь Искусница, все умею делать.

Парней усадили: одного по правую руку, другого по левую. Тут же набежали девушки и стали накладывать им то лебедя запечённого, то поросёночка молочного, то вообще такое, что я никогда и не видывала, тем более не пробовала. Мне нашлось место в самом конце стола, и я была рада, что на меня никто не обращает внимания.

 — Вина у меня самые лучшие, сладости самые сладкие и ещё у меня…

Я поняла — «объятия самые страстные». Это было не произнесено вслух, но мои неокрепшие детские мозги почему-то осознали недосказанную мысль.

«Попали!», — опять подумала я.

Пир продолжался долго. По осовевшим от сытости и выпитого вина лицам принцев я понимала, что им хорошо. Очень хорошо. Но когда Искусница подошла к арфе и запела, я поняла, что это конец.

Песня не лилась, она обвивала принцев, манила, обещала райское блаженство, завораживала, заколдовывала и лишала последней воли. Если бы я была не знакома с Русалкой, я бы не поверила, что такое существует, но наглядный пример был у меня перед глазами. Оба принца уже пристроились у её ног на полу и с обожанием смотрели на Марью, а она щурилась и облизывалась, как сытая кошка.

— Следуйте за мной, — приказала Искусница, — я сама провожу вас в вашу опочивальню.

И они ушли. Рядом со мной сидела симпатичная молоденькая девушка, которая странно посмотрела на меня и сказала:

 — Постарайся не попадаться никому на глаза, я тебя спрячу, уж больно ты молод, погубят быстро и …

Она отвела меня в какую-то коморку, в которой был тюфячок, небольшой стол и бадья для умыванья. Девушка сказала, что ее зовут Милка, и ещё раз попросила не высовываться.

— Я буду приносить тебе еду и прослежу за тем, как будут развиваться события. Если что — помогу, у меня на этот счёт свой интерес имеется.

Я сидела в своей коморке уже почти неделю, вечером меня навещала Милка. Было бы скучно, но я умела придумывать себя разные занятия. Я придумывала сказки, разговаривала с Макошь, представляла, какую судьбу она бы могла мне сплести, думала, как там мои подруги и Микулишна, чем живет лес, как готовится к зиме зверье, прилетели ли уже гуси, и пролетели ли над лесом журавли, пела себе песни и ждала, ждала вестей.

Все это время Милка только приносила мне еду и грустно качала головой. Сегодня она пришла особенно опечаленной. Я не выдержала, схватила ее за руку, усадила на тюфяк и сказала — рассказывай, вижу, дело плохо. Если они пропадут, то тут всем несдобровать. Я казалась себе такой грозной, а на самом деле просто не знала, что делать. Но ведь хватит сидеть сложа руки.

— Лот, ты смешон, что ты, маленький захудалик, можешь сделать против Искусницы? Вот если принцы не выдержат, она и за тебя возьмется, когда голодной будет. Понимаешь, она искусница, искусница во всем и в любви тоже, она их залюбит.

Я тихо ахнула.

 — Как залюбит?

 — Да просто, в этом она особенно искусница. От ее ласк мужчины забывают все на свете, они продают душу, они ласкают ее до изнеможения, а ей все мало, мало, мало. Одного она бы уже залюбила насмерть, но их двое и они молодые, сильные. Она ведь и с двумя может, её на всё хватает. Она черпает свои силы из страсти. Господи, ты не представляешь, что они творят в её покоях! Ни один мужик по собственной воле не бросит ее. Сразу по прибытии на остров у парней начинается помутнение разума, они не принадлежат больше себе, они под её властью — полной и беспрекословной. Она забирает их силы во время любовных игр, её чары невероятны, и их трудно преодолеть. Мой брат не смог. Я не знаю, как ты не попал под них, другой бы парень сидел и рвался бы в её покои, а ты тут песни поешь. Может, она не наложила чары из-за того, что ты такой страшный?

Милка продолжала:

 — Мы с братом пришли на берег, он сел в эту дурацкую лодку и больше не вернулся. Я ждала его на берегу месяц, и когда ещё один искатель счастья появился на берегу, я попросилась с ним. Так и попала на остров. Но мой брат пропал, а он был такой добрый, такой славный. Я не поверила, что он погиб. Девушки говорили, что в подвале у неё живут мужчины, с которыми она не доиграла, и она держит их на случай, если не будет совсем никого нового. Они сытые и чистые, но кроме неё и любовных игрищ уже ни о чём не могут думать. Я спустилась в подвал, думала, там найду брата, увидела этих…. умалишённых. Страшные, поизмывались надо мной, не знаю, как жива осталась. Я ненавижу её, но не знаю, как убежать.

Так, дело дрянь. Нашли себе невестушку. Думай, Лот, думай.

 — Милка, а она когда-нибудь спит?

— Спит, но мало, да и как их выманить, они же только о ней думают. Сначала ревновали друг к другу, а теперь вместе, вдвоем с ней кувыркаются, а ей нравится. Довольная, сытая.

— Да еще если мы увезём их и не расколдуем, то они всех поубивают, лишь бы вернуться к ней.

— Попали. А как расколдовать-то можно?

— Знаю только, что до заката должна их поцеловать невинная дева, которой от них ничего не нужно, то бишь бескорыстно, а где тут такую возьмешь? Да ещё так срочно. Попали!

— Ладно, Милка, план такой. Ты сообщаешь, когда Искусница засыпает, постараешься выманить этих двух озабоченных, крадем лодку и отправляемся на тот берег, а там видно будет. Милка, действовать надо быстро, как я понимаю.

Случай выпал на рассвете. После удачной ночи Марья пошла в другие палати, а «эти» остались спать тут. Милка облила их водой, чтобы проснулись и сказала:

 — Карен, Михел, Марья просила передать, что вы ещё в озере любовью не занимались, и просила вас туда проводить.

Хи и Ха сильно удивились, но в глазах уже проснулось желание, и они, как коты, побежали к берегу. Там их ждала я.

— А где Марья? — спросили эти сладострастники и уставились на Милку, повернувшись ко мне спиной.

У меня была приготовлена большая сковородка, добытая Милкой, ей-то я и огрела их со всей силы каждого по голове, чтобы отключились. Мы погрузили их в лодку и попытались отчалить. Но не тут-то было. Лодка была призвана привозить людей с того берега, а не увозить с этого, и мертво стояла на месте.

«Попали», — опять прозвучало в голове.

Но пропадать не хотелось. Я прыгнула в воду, стала толкать лодку от берега, но процесс шёл очень медленно, лодка тормозила и не хотела двигаться.

— Макошь, — закричала я, — помоги! Я сделаю всё, о чём ты попросишь, чего бы мне это не стоило. Обещаю. Я твоя. Спаси нас.

И вдруг с неба спустилась нить, тоненькая. Я поняла — Макошь услышала меня.

Я привязала нить к лодке и стала тянуть, лодка поплыла быстрее. В это время на берегу появились служанки, стали громко кричать, звать Искусницу.

На берегу появилась разъяренная Марья.

 — Шутите, молодцы, я не только пироги печь умею, но и стреляю хорошо, я ведь Искусница, забыли? Я белке в глаз попадаю, и нить вашу перебью, я свои игрушки просто так не отдаю, — она выхватила лук и вложила стрелу.

Стрела зазвенела, и я с ужасом посмотрела на спасительную нить. Все… Но нет. Стрела коснулась нити и отскочила, потом полетела вторая, третья — всё без результата.