Русалочка улыбнулась самой своей соблазнительной улыбкой.

 — Ой, добры молодцы, как же таким красавцам не помочь, мы всем помогаем, особенно я стараюсь. Я не ленивая, я добрая, я очень, ну очень отзывчивая. Расседлываете коней, искупайтесь, ведь запылились, чай, с дороги, да присядьте отдохнуть в нашей скромной компании. Знакомьтесь (я прижала палец ко рту) — я Сильва, это Анисья, а это — это Лот. А как вас звать-величать, кто вы и откуда?

Ребята немного замялись, а потом один из них сказал:

 — Я Карен, а это мой брат Михел, мы едем по поручению короля к Марье Искуснице, но, попав в Ваш лес, не можем выехать. Сможете ли вы нам помочь?

— Сильва, не думай только о себе, дай хоть поговорить, — сдержанно сказала Мавка, но в глазах Русалки уже полыхала страсть.

«Все, если окунутся парни сейчас, им конец», — подумала я.

Наша с Микулишной избушка была недалеко от озера, и я стремглав побежала за помощью. Микулишна — она мудрее нас, женщина рассудительная, умеет с людьми разговаривать, да и погибели парням точно не желает.

Она пришла на берег и сказала:

 — Сильва, цыц, бесстыжая. Видишь, люди издалека, да и непонятно, как они попали в наш в лес. Дай разобраться. Пойдемте за мной, путники, я помогу вам, — и увела их подальше от греха.

Я робко потащилась сзади. Молодцы явно принимали меня за паренька и совсем не стеснялись.

Микулишна привязала коней, попросила меня дать им корма и пригласила в дом.

— Не ходите пока на озеро. Лот даст вам воды умыться, поедите, отдохнете, а там видно будет. Я недавно сварила вкусные щи, угощу вас.

Она налила нам всем щей, дала хлеба и сказала:

 — Все разговоры после еды.

Я так давно не видела нормальных людей, что чуть ложку мимо рта не пронесла, пытаясь глядеть на них не прямо, а искоса. Очень неудобно было их явно разглядывать, а хотелось. Они были чуть старше меня, может, на три-четыре года, но уже возмужалые и удивительно красивые. Я не очень знала, какими должны быть парни, но эти были к р а с и в ы е. Один, который постарше, был светловолосым с голубыми глазами, а второй — с более темными волосами и карими глазами. Оба высокие, ловкие, ладные, и вызывали такое любопытство, что и есть-то я могла с трудом. Парни были очень голодны, поэтому щи, как говорят, кинули за себя — съели все и очень благодарили.

— Теперь отдыхайте, у нас никто вас не тронет, а мы с Лотом пойдем пройдемся. Разговоры завтра с утра.

Мы вышли из избушки, она была небольшой, и вчетвером разместиться было негде, да и поговорить нам было надобно.

— Вот так, Лотта, прибыли к нам люди — и это изменит твою судьбу, — сказала Микулишна, с грустью посмотрев на меня.

 — Я знаю, — и горестно вздохнула.

— Завтра вывезешь их из леса, а там как сложится. Непростые это путники, белая кость, и судьба у них с тобой как-то связана: то ли они тебе помочь должны, то ли ты им — не понимаю.

Мы подошли к озеру.

— Сильва, — позвала Микулишна, — и думать забудь про свои шалости. Ты Лотту любишь, погубишь молодцев — и ее судьбу можешь погубить. Терпи, девка, и тебе еще будет радость.

Сильва громко вздохнула.

Наутро выспавшиеся Карен и Михел выглядели отдохнувшими и повеселевшими. Они подмигнули мне и спросили:

 — Как тебе живется в такой глуши, не скучаешь?

— Уф, чего скучать? Лес, он скучать не дает, здесь всё время что-то меняется. Только очень хочется увидеть, что за лесом находится. А вы далеко ли едете? — полушепотом спросила я.

— Да не знаем, далеко ли, как дорога выведет. Вот у вас в лесу три дня блукали и, если бы не вы, не знаем, сколько бы ещё времени потратили.

Я провела парней на пруд, и под громкие вздохи Сильвы они искупались, а я следила, вдруг она не утерпит.

Микулишна уже собрала им поесть в дорогу, да и я взяла немного своих нехитрых вещичек. Вдруг по лесу долго ездить будем — непонятно, захочет ли лес их выпустить сразу, да и вообще захочет ли.

Мы сели перед дорогой. Я сосредоточилась, обдумывая, что сделать, и в первый раз, прищурившись, увидела тропу, что шла прямо от домика. Тропа была прямая и между деревьями не путалась, как будто её для нас прокладывали. Удивилась очень, ну да разное бывает в заколдованном лесу. Показала ее Микулишне, но она не увидала, да и никто, кроме меня, ее не видел.

Мы собрались, попрощались, я попросила Велеса, бога-мудреца, дать нам мудрости в дороге, а Макошь — не оставлять нас в пути, и мы стали седлать коней. Меня посадили сзади на коня Карена, и мы поехали. Я лёгкая, так что конь особо и не заметил лишнего седока.

Мы ехали, и кусты расступались, ветки поднимались, пропуская нас. Карен сказал:

 — Вот теперь я вижу, что лес хочет нас выпустить. Интересно, что на это повлияло?

Я вздохнула и стала указывать тропу. К вечеру мы остановились на ночлег, и я быстро разожгла костер. Надо забывать, что я девочка, я Лот, напомнила я себе, Лот, парень, мне 16 лет, из-за того, что живу в лесу, такой худой и маленький, но я много знаю и могу быть полезным. Думать про себя как про мальчика не составляло труда, к мужской одежде я привыкла, а уж при такой внешности да одежде никто не подумает, что я девочка. И что я так из-за этого переживаю? Даже если бы знали, что я девушка, такие красавцы на меня бы и не глянули, только больнее бы было. А парни, правда, были хороши, так бы и любовалась, из-за одного их ласкового взгляда, наверно, голову бы потеряла. Все, запрещаю себе об этом думать. Вдруг пришла мысль: а может, удастся уехать с ними и не возвращаться? Они едут далеко, и я, наконец, вырвусь за пределы леса, за пределы этой жизни, и впереди будет много чего. Хочу. Правда, хочу. Сильно. Макошь, помоги! С мольбой посмотрела на ковш Большой Медведицы: звезды ручки ковша как будто подмигивали мне, обещая помочь.

За день все устали. Хорошо, что было с собой что поесть — Микулишна положила, не надо было добывать, но завтра-то тоже есть надо. Я соорудила петли и поставила их на зайцев, завтра проверю.

Еда всегда способствует беседе. Я стала подбрасывать парням вопросы: откуда они, долго ли в пути. Они сначала отмалчивались, я потом махнули рукой — ну кто я им — и рассказали.

Были они, оказывается, принцами, погодками. Карен, старший — наследник престола, а Михел младший.

 — Лот, ты понимаешь, так уж выпало, что отцу с матерью надоело наше уклонение от дам королевства. Ты не представляешь, какие они страшные и вредные — толстые овцы и глупые курицы. Не хотим мы еще жениться, а попутешествовать хочется, хочется мир немного посмотреть. Отец приказал ехать к трем любым царевнам на выбор и получше с ними познакомиться. Может, какая приглянется, может, мы им. Вот туда и направляемся сейчас, да заплутали в вашем лесу, если бы не ты — может, и пропали бы. А как тебе удается дорогу видеть?

— Не знаю, вижу — и всё. Я её вижу так же, как дерево или огонь, она у меня перед глазами. А что, это так странно?

— Да есть малость. Мы вот точно не видим. Мы умеем мечами махать, из лука стрелять, на коне скакать, Карена вон управлять учили, да как-то так скучно эта грамота идет, не знамо почему — вроде и запоминаем, а как будто мимо ушей. Не нагулялись еще.

Парни расстелили плащи на собранные листья, чтобы не так жестко было, и сказали:

 — Все, ложимся, завтра, может, из леса выедем.

Поставили охранное заклинание, хотя я сказала, что в этом лесу ни один зверь к нам не подойдёт, и стали ложиться. Я сидела ни жива, ни мертва. Никогда еще рядом с парнями не спала, как это? Но другого выхода не было, я по-быстрому сбегала в лес, чуть умылась и пристроилась с краю за Михелом. Кожу обдало жаром от запаха мужского тела, полыхнули щеки, я таких запахов и не чувствовала раньше. Когда на коне ехали, ветер обдувал, да конем сильно пахло, а тут запах, мужской, но не противный, а какой-то притягательный, так и хочется в нем раствориться, прижаться и уткнуться в рубаху, а то ещё прижаться покрепче. Ой, что это со мной делается? Наверно, надо бежать.