В семейном архиве А. Г. и О. А. Кондиайн сохранился небольшой отрывок, озаглавленный «Оккультная трактовка истории человечества» (очевидно, записан Э. М. Кондиайн со слов Тамиила или А. В. Барченко), в котором рассказывается о послепотопном расселении на земле «белой расы».
«После потопа и разделения народов белокожий народ, родивший впоследствии легендарного великого вождя — Рама, двинулся с крайнего Севера. Промежуточным этапом его движения еще в доисторическую эпоху служили границы Вавилонии. Затем белый народ — отец Рама — двинулся из границ Вавилонии на восток, перевалил через Гиндукуш и, очутившись в ближайшем соседстве с Тибетом и Китаем, вошел в соприкосновение с культурой уже уставшей — древнейшей расы желтокожих. Затем двинулся на восток к Гималаям, к высочайшей горе Азии — Гауризанкару. Двинувшись на юг со склонов Гималаев, наводнил долину Ганга. При позднейшем возвращении части белого народа на запад была принесена культура, прильнувшая к белому народу при соприкосновении с усталой цивилизацией краснокожих». (Обратим внимание: движение «белокожего народа», т. е. арийцев, начинается откуда-то «с крайнего Севера».)
Рамидская Федерация, объединявшая всю Азию и часть Европы, согласно А. В. Барченко, просуществовала «в полном расцвете» около 3600 лет, но была свергнута в результате «революции Иршу» 5600 лет тому назад. Белая раса еще не расселилась по всему свету и еще не применяла «в мировом масштабе» Универсальный ключ (т. е. ключ к «Универсальному знанию») с целью постройки «федерации народов». Очередной всемирный потоп, который должен произойти через 1200 лет, окончательно уничтожит на земле «последние следы черной цивилизации в упадочной ее форме». После поднятия дна Атлантического океана погибнут вместе с Африкой «все низменности Европы, Америки и Азии… и степи Китая и Монголии. Горные же плато и кряжи Евразии, сплошь заселенные белой расой (афганы, кафиры, горные таджики, Курдистан, Белуджистан, Персия, Азербайджан, Закавказье и Гималаи с Шамбалой и Саджа) должны уцелеть». Таким образом, пережившая потоп белая раса останется в большинстве и сможет осуществить социальный идеал Универсального знания — создать или, вернее, воссоздать на планете Всемирную Федерацию Народов. Такую достаточно радужную перспективу будущего земной цивилизации А. В. Барченко нарисовал членам своего братства[196]. Проверить его предсказания, правда, можно будет не ранее, чем через 12 столетий.
14. Несостоявшаяся экспедиция
В конце 1923 г. А. В. Барченко зачислили на должность научного консультанта Главнауки и ему были выделены средства на создание биофизической лаборатории. Размещалась лаборатория в здании Политехнического музея в Москве, однако нам практически ничего не известно ни о составе ее сотрудников, ни о том, какие эксперименты проводились в ней. Можно лишь предположить, что это были скорее всего какие-то парапсихологические опыты. Косвенным подтверждением тому может служить довольно любопытное сообщение московского писателя А. К. Виноградова, согласно которому в 1924 г. в Красково (под Москвой) А. В. Барченко пытался устроить «ментальную спиритическую станцию», якобы для связи с Шамбалой. В этом ему помогали сотрудники Главнауки — Ф. Н. Петров (ее начальник), Р. В. Лариков (помощник Петрова), В. Т. Тер-Оганесов (зав. отделом охраны природы), М. П. Павлович (востоковед, издатель журнала «Новый Восток») и некто Тарасов[197]. Речь, по-видимому, идет об опытах А. В. Барченко по телепатической передаче мыслеобразов между Красково и Москвой, а возможно, и на большие расстояния. Здесь необходимо пояснить, что подобные опыты стали впервые проводиться на Западе в середине 1920-х, а затем (в 1930-е) и в России. Попытки установления ментальной связи между крупнейшими городами мира — Нью-Йорком и Парижем в обоих направлениях, а также между Афинами и рядом европейских столиц, оказались довольно успешными. А в Пасадене в США была даже создана «станция ментального радио»[198].
В то же время из записок Э. М. Кондиайн мы знаем, что А. В. Барченко после возвращения из Мурмана в течение нескольких лет интенсивно занимался совместно с ее мужем проверкой и подтверждением данных Древней науки положениями науки современной, с помощью «Универсальной схемы». Отношение академических кругов Петрограда и Москвы к этой «научно-оккультной» работе А. В. Барченко, надо сказать, было весьма неодназначным. По свидетельству Э. М. Кондиайн, одни ученые, подобно физику А. К. Тимирязеву, восторженно заявляли, что «это революция в науке», другие, вроде непременного секретаря РАН С. Ф. Ольденбурга, были настроены куда более скептически. Правда, критикуя А. В. Барченко на публике, тот же С. Ф. Ольденбург в кулуарах расточал ему комплименты и говорил — «этого нельзя опубликовать»[199]. В самой же Главнауке А. В. Барченко пользовался активной поддержкой небольшой группы ученых во главе с Ф. Н. Петровым. Именно этих людей А. В. Барченко в первую очередь знакомил со своими самобытными исследованиями на импровизированных «семинарах», которые периодически устраивались на московской квартире Ф. Н. Петрова. Так, мы знаем, что на одной из таких встреч, состоявшейся 17 ноября 1923 г., с докладами выступили А. В. Барченко и глава мироведов Н. А. Морозов[200].
В Петрограде же А. В. Барченко в основном поддерживали В. М. Бехтерев и его коллеги по Институту мозга. Известно, что в декабре 1923 г. А. В. Барченко устроил у себя (т. е. на квартире Кондиайнов) небольшое «консультативное совещание» представителей восточной и западной науки (как он назовет его в письме Цыбикову). Восточные ученые — это прежде всего Агван Доржиев, глава Тибетской и Монгольской миссий, и его заместитель Бадма Очиров, а также высокие гости из Монголии и Тибета, Хаян-Хирва и Нага Навен. Западных ученых представляли В. М. Бехтерев и В. П. Кашкадамов. Именно они, по свидетельству А. В. Барченко, высказались на этой встрече «за всяческую желательность теснейшего научного контакта русских ученых с тибетскими». Со своей стороны цанид-лама Доржиев заверил западных ученых в полной готовности ученых Тибета к такому контакту и обещал свое содействие[201].
Устройство подобного совещания было первым шагом Барченко на пути к реализации уже вполне вызревшей в нем идеи — познакомить с достижениями Древней науки высшее советское руководство и побудить его к установлению контактов с главным центром доисторической культуры на Востоке — с Шамбалой. К этой идее, по его собственному признанию, он пришел под влиянием тибетца Нага Навена, который, по всей видимости, связывал с ее осуществлением какие-то свои тонкие политические расчеты. «В результате углубления в теорию „Дуйнхор“, — писал Барченко Цыбикову в 1927 г., — у меня оформилось стремление посвятить в эту тайну наиболее крупных и бескорыстных деятелей России, чтобы сообщить им правильный взгляд на истинное содержание и истинную ценность древнейшей и современной культуры Востока»[202]. Своими планами А. В. Барченко прежде всего поделился с Доржиевым, имевшим немало высоких покровителей в Москве, и с крупнейшими ориенталистами-буддологами, академиками С. Ф. Ольденбургом и Ф. И. Щербатским, возможно, рассчитывая при их протекции получить доступ в высшие правительственные сферы. Однако, Доржиев и ориенталисты отнеслись к его затее неодобрительно и постарались от нее отмежеваться:
«Этот мой шаг встретил со стороны главы лам и всей профессуры самое враждебное отношение. В академических кругах стали широко распространяться слухи о моей будто-бы личной, даже материальной заинтересованности в этой попытке. Взгляды мои на восточную культуру всячески дискредитировались. Дошло до того, что мое имя стали в печати связывать с заведомо ложными и дутыми сообщениями о научных открытиях, не имевших места в действительности. Перед группой же лам, к помощи коих я обратился, той же группой (ученых) я был выставлен как научный карьерист, мистификатор и даже как платный „тайный“ агент большевиков»[203].
