Да, эту женщину трудно забыть. Достойный выбор, тем более, что под предлогом задания Комитета можно поближе познакомиться с ней… Тут, как раз вовремя, я вспомнил о «прекрасных» представительницах прекрасного пола, что восседали передо мной на собеседовании. Вряд ли эти дамы одобрят мой выбор, а их не так уж мало.

Прискорбно, но и от последнего кандидата приходится отказываться. Список исчерпан. Ни одного реального лидера, ни одной яркой звезды в том мире, где мы живем!

Зачем, ну зачем я связался с Комитетом? Прозябал бы и дальше, так нет, возомнил о себе неизвестно что! Аллаху известно, чем теперь кончатся заигрывания с НИМИ!

Как-то утром в уже привычном дурном настроении я просматривал газеты. На последней странице внимание привлекла большая фотография учредителей только что открывшегося, нового арабо-американского банка.

Наверняка, люди все известные и выдающиеся, хотя лиц разобрать невозможно. Вот только блестящий костюм одного из них получился превосходно. Кто же он? Так-так, это… Полное имя было непривычным, ибо вся страна называла его просто: «Доктор». Надо сказать, что тысячи людей носят такое же ученое звание, причем среди них множество достойных, однако, говоря о докторе без всякого добавления, все подразумевают только его, просто Доктора.

Весь день меня тревожило неясное предчувствие. Вспомнился единственный случай, когда я видел нашу знаменитость воочию. Это было пять лет назад. Мое такси остановилось в числе прочих машин перед светофором на площади Рамзеса, и все сидящие в них увидели его, непринужденно развалившегося на заднем сидении роскошного «Мерседеса» последней марки. Самым потрясающим в этой картине было даже не то, что к уху героя была прижата телефонная трубка, а то, что телефон работал! И это почти сразу после Октябрьской войны, когда «двери еще были закрыты», а большинство даже стационарных аппаратов то и дело ломалось.

Спустя год мне по делам пришлось ехать в Ирак, в Багдад. Я шел со своим приятелем из местных по одной из центральных улиц, когда заметил на противоположной стороне двухэтажный особняк посреди небольшого тихого сада. Дом бдительно охраняли солдаты в маскировочных костюмах с автоматами. Довольно громко спросив имя хозяина виллы, я был поражен поведением спутника. Не поднимая глаз от земли и втянув голову в плечи, он прибавил шагу и свистящим шепотом одернул меня: «Смотри прямо перед собой. Не оборачивайся», а когда злополучный дом остался позади, пояснил: «Ты сошел с ума! Тебе жить надоело? Это же дом Доктора!!!»

До сих пор не знаю, о каком из «докторов» шла речь, — о нашем, египетском, или их, иракском, но, похоже, в каждой стране имеется свой Доктор. Необходимость таких персонажей для общества не только не умаляет их величия, но даже подчеркивает его. Конечно, Доктор не пользуется той громкой славой, какой окружены имена популярных певцов или танцовщиц, однако телевидение и пресса не дадут вам соскучиться без вестей об этом, «поистине славном», гражданине. Может ли кто-нибудь блестеть сильнее. Теперь я не сомневался, кто нужен мне для исследования.

Воодушевленный наконец-таки найденным решением, я бодро размышлял о плане работы.

Во-первых, необходимо заполучить все, что о нем напечатано, будь то книги, журнальные или газетные статьи. Работа титаническая, если учесть, как любят шуметь о Докторе.

Во-вторых, неплохо бы встретиться со своим героем лично, чтобы задать вопросы, на которые нет ответа в уже опубликованных материалах.

Тем прекрасным днем мне виделся блестящий итог всей работы — подробное и глубокое освещение феномена Деятеля, в данном случае, Доктора.

Я вообще склонен заблуждаться.

Встреча с реальностью в самом начале поисков изумила и заставила пересмотреть первоначальный план. Странно, но о таком незаурядном человеке вообще не было написано ни одной книги. Что это — непонимание его масштабности и выжидание смерти, после которой гораздо легче описать жизненный путь и дать ему подходящую оценку?

Как бы то ни было, я почувствовал себя открывателем интереснейшей темы.

Начну с интервью.

Я надел свой лучший костюм, положил в «Самсонайт» портативный японский магнитофон, блокнот, несколько ручек, листок с планом беседы и отправился на поиски Доктора.

В первой же конторе, носящей его имя, дежурный клерк коротко сообщил, что у патрона нет установленных присутственных дней.

Я настаивал. Невозмутимо обыскав кейс (оружия и взрывчатки там не нашлось), он пропустил меня к одной из секретарш. Дама сухо объяснила, что Доктора в ближайшее время увидеть никак невозможно, так как неотложные дела вынуждают его постоянно разъезжать по столицам арабских стран, а, кроме того, существует длинная очередь записавшихся на прием много-много времени тому назад. Но, разумеется, если меня не останавливает сказанное, я могу подать отпечатанное на машинке прошение, в котором подробно и, главное, понятно изложу суть своего дела. В дальнейшем документ будет рассмотрен начальником канцелярии господином таким-то (мне показалось, что я ослышался), а уж потом вынесено решение о возможности аудиенции.

Кто бы мог подумать, что известный университетский профессор, предлагавший в 60-е годы проекты индустриализации, служит начальником канцелярии! Опять осечка — ссылаться на Комитет не принято, ибо многоликая и могущественная организация как бы и не существует вовсе. По крайней мере, официально. Разговаривая с Доктором наедине можно, конечно, намекнуть на настоящую причину моего интереса, но указывать ее в прошении — просто смешно. Еще глупее представить себя безвестным журналистом-одиночкой. Таких влечет к выдающимся современникам надежда получить деньги, место, известность.

Что же, придется снова изменить план и собрать то, что есть в прессе.

Скоро я входил в огромное здание самой популярной ежедневной газеты. В читальном зале я получил пыльные горы подшивок за последние 25 лет.

Мне открылся забытый мир воодушевлявших нас высоких целей и прекрасных планов, допотопных сенсаций и ушедших знаменитостей.

Перелистывая номера, я с трудом заставил себя торопиться, не в силах оторвать взгляда от потемневшей бумаги, то и дело забывая о цели поисков.

А фотографии тех лет! Ведь это мои детство и юность, мои мечты, мои надежды. До чего мерзко на душе, когда подумаю, что со всем этим сделали!

От мелькания страниц, заголовков, фотографий, от пыли, наконец, разболелась голова. Попробовал прикинуть: всего мне надо просмотреть по 365 газет за каждый год из 25 лет, а это 9125 номеров.

При самых благоприятных условиях (если я ни разу не заболею, не опоздаю, буду без отставания выполнять ежедневную норму) на одну только газету понадобится около трех лет. В этом флагмане официоза печатают, конечно же, все основные события политической жизни, но светскую и скандальную хронику лучше поискать в других местах, да еще не забыть издания остальных арабских стран. Итого, по самым приблизительным подсчетам, для выуживания сведений нужно не меньше 4-х лет, а сколько еще для анализа, для самого изложения и выводов! Похоже, я не рассчитал силы.

Библиотекарь выручил меня, объявив о конце рабочего дня. Подавленный, я вяло вышел.

У задачи должно быть решение — надо только сосредоточиться… Почему бы мне, например, не обратиться в одну ежедневную газету, которая страшно гордится своим архивом. По слухам, в нем имеются досье на всех более-менее «блестящих» арабов. Одно время поговаривали, что сам Комитет получал оттуда необходимые сведения. Вот бы попасть в это прекрасное местечко!

Только несведущему в архивной практике может показаться, что получить допуск к документам — дело пустяковое. После долгих поисков я, наконец, нашел ход к человеку, рекомендовавшему меня заведующему архивом.

Заветная папка в руках! Почему-то совсем не толстая, хотя на обложке выведено именно его имя, имя Доктора. Фу, как дрожат руки.

Я открыл ее. Чистый лист. И следующий тоже чистый, и все остальные. Больше ничего. Только даты в верхнем углу каждого и следы клея. Значит, вырезки были. Что же это творится? Вместе с запыхавшимся заведующим мы потрясенно уставились в пустую обложку.