Ачаду тряхнул белой головой. Не время сейчас думать об этом! Сейчас всем им надо добраться до башни и там с помощью «собак» попытаться во всем разобраться. Ну, если не во всем, если не в масштабах «везде и всегда», то хотя бы – «здесь и сейчас».

Сашка растерянно и смущенно глянул на друга.

– Меня убило? Там…

Семен понял и кивнул:

– Полбашки снесло. У меня на глазах.

– А тебя?

– Ну, раз я здесь, – наверное, тоже…

– А ты не помнишь?

– Что я должен помнить, смерть? – буркнул Семен, разозлившись непонятно на кого. Скорее всего – на отурка с его дурацкими теориями. Но Сашка-то был ни в чем не виноват, и старшина положил руку на его плечо. – Помню вспышку. Все. Дальше – только то, что было здесь. И… я еще кое-что помню, кроме Земли. А ты?

– Да нет, ничего больше, – пожал плечами Сашка. – Там и здесь… Везде воюю. А что ты еще помнишь?

– Место, где я еще воевал. С шестилапыми уродами. Точнее, с уродом. Философом. Ладно, не бери в голову, это бред, наверное.

– А вот это все, – повел вокруг руками Сашка, – не бред? Может быть, это рай?

– Тогда уж ад, – невесело усмехнулся Семен.

– Точно! – ахнул Сашка. – Беляк, а ты крещеный?

– Вроде…

– А я – нет. Значит, вместе не должны бы оказаться…

– В аду всем места хватит! – сказал Семен. – И крещеным, и некрещеным, и буддистам с кришнаитами. Это рая трудно достичь, а вот ад – он всегда с нами.

– Аминь! – улыбнулся друг, вновь становясь прежним Сашкой.

– Ну, что, к башне надо идти. – Беляк кивнул по-прежнему сидящей неподалеку «собаке». – Веди нас, Бобик.

Вблизи башня показалась очень знакомой… Да что там – это же была копия новостной башни родного селения! Только во много раз больше оригинала. А за ней – все та же песчано-каменистая оранжевая пустыня. Никаких намеков на город. Да Семен и не ожидал его увидеть. Больше его удивило то, что их возле башни никто не встречал. Пусто было и на верхней площадке, там, где под круглой деревянной крышей на слабом ветру мерно покачивался дусос. Впрочем, снизу центр площадки не был виден. Когда они шли, площадка точно оставалась пустой. А сейчас – кто знает?

– Я поднимусь, – обернулся Семен к остальным. – Бобик, скажи всем.

«Собакам» не надо было подсказывать, они четко знали свое дело.

– Почему ты? – раздалось сразу несколько голосов.

– Правда, Семка, почему ты? – спросил Сашка.

– Мне знакомо это строение, – кивнул на башню старшина. – Поднимусь один.

– Там. Нет. Никто. – Раздалось у всех в головах, в том числе и у Семена.

– Тем более! – успокаивающе хлопнул он друга по плечу. – А посмотреть все равно надо.

И он поскакал по неровным каменным ступеням, восходящей спиралью опоясывающими башню. Лестница была раз в пять выше, чем та, по которой взбирался когда-то Ачаду, чтобы провозгласить о своем походе на край земли. Старшина слегка запыхался под дурацким панцирем, который он не догадался снять.

Площадка с висящим над ней высохшим стволом дусоса оказалась и правда пустой. Но когда Семен подошел к ее краю и посмотрел вниз, то едва не сверзился туда, куда устремил он свой ошарашенный взгляд. Внизу не было ни одного человека! Лишь сидели, задрав к нему крокодильи головы, зеленые чешуйчатые «собаки».

– Мы. Не знать. Где. Вы. Ты. Один. Мы. Свобода. Хорошо. Вы. Нет. Плохо. Ты. Тоже. Теперь. Нет…

Семен и сам уже понял, что он «нет». Очертания каменного пола башни стали вдруг расплываться, таять, словно кусок сахара в кипятке, а вместе с полом стали растворяться в дремотном мареве его ноги, руки, мысли… Последней, уже совсем вялой и сонной, была такая: «Ну и сука же ты, Нэсэ!..»

Странная это штука – ничто. Казалось бы, раз нет ничего – ни цвета, ни звуков, ни запахов, ни прочих ощущений, – то и будь спокоен. Отдыхай, расслабляйся или, наоборот, мечтай, вспоминай, предавайся измышлениям, пока ничего тебя не отвлекает. Ан нет! Хепсу охватило дикое беспокойство. Мозг просто взбунтовался от внезапной полной блокады и готов был выпрыгнуть из черепной коробки, будто хотел сам разобраться, что же происходит вокруг. Правда, Хепсу казалось уже, что от него и остался один лишь мозг, ведь ни рук, ни ног, ни головы он не чувствовал тоже. Только мысли были сейчас в его распоряжении. Нерадостные, мягко говоря, а если уж совсем откровенно – просто панические. Он был готов к смерти, к полному небытию, но к небытию такому вот, когда ничего нет, кроме сознания, готов не был.

«А может, это и есть смерть? – с ужасом подумал Хепсу. – Нет, я так не хочу!»

Вряд ли так подействовал мысленный вопль мальчика, только вдруг словно кто-то щелкнул выключателем – непроглядную темноту заменила мутная туманная серость, вязкая на вид, а самое главное – Хепсу увидел свое тело, руки и ноги, даже кончик носа… Рядом лежала – точнее, висела в позе, повторяющей изгибы невидимого кресла, Кызя и хлопала расширенными от ужаса глазами.

Девочка увидела Хепсу и бросилась к нему, обвив руками шею:

– Где мы, Хепсу? Где?! Что это такое?!

Хепсу сглотнул пересохшим горлом и закашлялся.

– Не-е… кхе… зна-аю… кх-кхе… – Отдышавшись, продолжил, комкая фразы: – Тут вообще… Сначала так… Ты тоже?..

– Мне показалось, что я умерла, – теснее прижалась к мальчику Кызя. Губы ее прыгали, а глаза, хоть и были очень большими, но уже не казались безумными. – Было так темно и… пусто! Мне было очень-очень страшно, но я даже не могла крикнуть.

– Хорошо, что это быстро прошло!..

– А сейчас разве лучше? – всхлипнула Кызя.

– Ты только… ты… это… не вздумай реветь! – нахмурился Хепсу и попытался придать бодрости голосу. – Сейчас придумаем что-нибудь.

– Да я и не реву, – шмыгнула носом девчонка. – Просто все непонятно и жутко. Я такого не видела никогда…

– Мы ведь и хотели увидеть и узнать что-то новое. Желания начинают сбываться.

– Да уж… Если бы хоть что-то было! А так… Ой, а ведь корабль наш пропал!

Хепсу только сейчас сообразил, что они и впрямь не в корабле. Тела хоть и находились в прежнем положении, но никаких кресел под ними не было. Мальчик попробовал вытянуть ноги и у него это легко получилось. Мало того, он почувствовал, что и сам стал невероятно легким, буквально невесомым. И еще, шевельнув ногами, Хепсу вдруг показалось, что он уже не лежит, а стоит. Только на чем? Под ногами не было никакой твердой опоры… Мальчик подумал, что в таком сером окружении, где глазу зацепиться абсолютно не за что, перестали существовать сами понятия «верх» и «низ», поэтому сознание и «перевернуло» его «на ноги». Так он почувствовал себя более уверенно. Расстраивала только «пропажа» корабля.

– С кораблем непонятно, – вздохнул он.

– А с остальным – полная ясность! – привычно фыркнула Кызя, и у Хепсу чуть-чуть отлегло от сердца.

– Главное, здесь есть чем дышать, – жизнерадостно провозгласил мальчик.

– Да, междусоний пять подышим, – снова фыркнула Кызя.

– Почему пять?

– Ну, шесть. Может, и десять даже! Целую вечность почти…

– Да почему?! – Хепсу и правда не понимал, мозг еще не вошел в привычный режим работы.

– Да потому! – передразнила Кызя. – А есть мы что будем? И пить… Я уже хочу.

Хепсу вновь попытался сглотнуть, но слюны во рту прибавилось мало.

– Может, найдем чего-нибудь… – неуверенно пробубнил он.

– Найдем!.. – фыркнула девочка. И мечтательно зажмурилась: – Эх, сейчас бы «пальчиков»! Знаешь, у нас растут такие ягоды – желтые? Сочные, сладкие!

Мальчик грустно помотал головой. И увидел висящий в сером прозрачном тумане куст, усеянный желтыми продолговатыми плодами, формой напоминающими человеческие пальцы.

– Эти, что ли? – спросил Хепсу, стараясь, чтобы голос его не дрогнул.

– Что «эти»? – Кызя по-прежнему стояла (или висела, что точнее) с закрытыми глазами и мечтательном выражением на лице.