– Все-таки я не зря привез тебя сюда, – сказал Нэсэ так тихо, что Ачаду едва его услышал.

– Почему? – спросил он, хотя и так уже догадался.

– Потому что ты понял больше, чем я сказал.

– Я не понял почти ничего! – возразил Беляк. – Свернутый-вывернутый мир, маложивущие, которые на самом деле живут вечно… По-моему, это все чушь. Ты уж меня извини… Да и откуда ты сам все это узнал? Ведь отурки, как я понял, не могут всего этого увидеть?

– Не могут. Точнее, могут, но не все. Но мы живем очень давно. И мы тоже почти вечные… Правильнее сказать – мы живы, пока жив хоть один из семьи. И пока жива наша царица. А она живет долго, очень долго, ведь она может жить не совсем здесь и не только сейчас… – Нэсэ вдруг замолк, словно опомнился, что сболтнул лишнее. Ачаду заметил это, но не смог не спросить:

– Я слышал, она живет в пещере под основой?

– Это чушь, как ты любишь говорить. В основе нельзя сделать пещеру. Но если воспользоваться твоей же иносказательностью, то царица во время большой опасности может уйти туда, куда не могу я, значит, в каком-то смысле оказывается «под основой».

– Почему ты отделяешь себя от царицы? Ведь ты же говорил, что вся ваша семья – это и есть твое «я»?

– Царица больше, чем просто я. Если не станет меня как отдельного существа, то мое общее «я» все равно останется. Если же… не станет царицы, я, как отдельное существо, потеряю смысл.

– А ты пробовал? – усмехнулся Ачаду. – И ты так и не ответил, откуда знаешь все то, о чем рассказывал? Ну и что из того, что ты живешь долго! Долгоживущие, вон, тоже долго живут, а ничего такого не знают.

– Люди вообще мало думают.

– А вы, значит, много? Умники этакие! Вот и напридумывали ерунды!.. Постой, а может, это оправдание у вас такое перед своей совестью, чтобы нас убивать спокойнее было? Мол, все равно он жив, только где-то не здесь и не обязательно сейчас…

– Ты не прав! – Акмээгак вновь поднял верхние лапы и защелкал когтями. – Хорошо, я скажу тебе полную правду, только…

– Ты же говорил, что никогда не лжешь! – перебил отурка Беляк.

– Я не лгал. Я только не говорил всего! – снова закачался Нэсэ. – А сейчас скажу. Но только одному тебе. И тогда я буду вынужден убить тебя именно здесь, у тебя не останется выбора. Ты согласен?

– Подожди-ка, – поморщился Ачаду. – Давай все же насчет моей смерти немного уясним. Ты уверен, что я не умру насовсем, когда ты… убьешь меня? Что вообще со мной будет? Я не понимаю, не могу представить… На что это похоже?

– Много вопросов! Снова много вопросов!.. Отвечу по порядку. Я уверен, что ты будешь жить. Дальше, если ты согласишься, я объясню мою уверенность. С тобой будет то, что есть. Не будет вот этой маленькой части, – отурк направил маленькую ручку в грудь Ачаду. – Это похоже… – Он вновь опустил конечность и ненадолго задумался. – Ущипни свою руку!

– Зачем это?

– Сделай это.

Беляк пожал плечами и легонько придавил ногтями кожу на запястье.

– Ну?..

– Ты чувствуешь боль в этом месте руки. Ты знаешь, что это твоя рука, ты ее видишь, ощущаешь. Она – часть тебя. Эту точку, где ты себя ущипнул, можешь отождествить с тобой вот этим, который передо мной, здесь и сейчас. Но ведь точек на твоем теле великое множество! И все они – ты. Просто они сейчас не болят, и ты не задумываешься о них, хотя бессознательно все-таки ощущаешь. Так и весь ты – который везде и всегда. Убить тебя всего невозможно, а убить вот это твое тело – всего лишь как отщипнуть кусочек кожи с твоей руки.

– Хм-м… – Ачаду внимательно осмотрел руку, даже потрогал покрасневшее место щипка, а потом махнул ею: – Ладно! Все равно ведь убьешь!.. Так какая разница – бессонницей раньше, бессонницей позже? Я согласен. Выкладывай свою полную правду!

– Полная правда, что истинное положение вещей не понять никому из разумных.

– И все? – разочарованно протянул Ачаду. – Так я и знал, что твоя болтовня – полная чушь! Лишь одни измышления…

– Да, измышления. Но я много раз проверял свои выводы и почти уверен, что близок к истине.

– И ради вот этого ты готов меня прикончить?!

– Я сказал не все. Я не полностью уверен в истинной картине мироздания, зато я точно знаю, что ты живешь везде и всегда. Не буквально везде, но во многих и многих мирах. И не только ты, но и все маложивущие, как вы называете себя.

– Как нас называют долгоживущие, – уточнил Беляк.

– Да, несчастные долгоживущие, которые существуют такой короткий срок…

– Но это-то откуда ты знаешь про нас?

– Я чувствую не только всю свою семью. Я немного чувствую и вас… Долгоживущих я чувствую только здесь и сейчас, а вас – очень далеко. Мне не заглянуть полностью.

– Так вы еще и наши мысли читаете?! – ахнул Беляк и хлопнул себя по коленям.

– Нет, не так… Я не знаю, что вы думаете, но я немного вижу, что видите вы.

– И что же ты видишь про меня?

– Я вижу мало и недалеко. Но там, где я вижу, – ты везде воюешь. Ты больше Солдат, чем Учитель.

– Откуда ты знаешь, что я был Учителем? – дернулся Ачаду.

– Это я тоже вижу. Это недалеко и недавно.

Акмээгак замолчал. Молчал и Ачаду. Он начал верить отурку и сам этого испугался. Вся его прежняя жизнь казалось ему сейчас такой пустой и ненужной. Бесполезной! И такой ерундой… в самом деле, будто короткий болезненный щипок. Что он делал раньше? Чему он учил детей?! Ерунде, ерунде, ерунде!

Ачаду вскочил с кресла.

– Давай заканчивать! Все, хватит, я готов. Только один вопрос напоследок: зачем ты привел меня в эту башню? Разве мы не могли поговорить на берегу?

Отурк качнулся. Защелкали когти. «Волнуется, гад! – весело подумал Беляк. – Чего-то он не договаривает!»

Нэсэ снова замер, только блеснули зеленью глаза.

– Скажу. Ты не спрашивал – я не стал говорить. Теперь скажу. И попрошу кое-что. Тебе ведь все равно это не нужно…

– Что? – удивленно заморгал Ачаду.

– То, что висит у тебя на шее.

– Дусос?! – Беляк прижал к груди ладонь. – Нет. Я тебе его не отдам! Это не моя вещь.

– Но когда я тебя убью здесь…

– То сможешь его забрать и так? – продолжил Ачаду и злобно прищурился. – Только попробуй! Ты ведь говоришь, что я все равно буду живой, только не здесь? Так вот, я обязательно вернусь сюда, если ты тронешь дусос, и уничтожу всю твою семью… Нет, я убью твою царицу! Ведь ты говоришь, что я – Солдат? Значит, я это сумею, поверь мне!

– Разреши хотя бы воспользоваться им временно! – Похоже, что отурк внял угрозам человека, мало того – поверил в них. В его голосе явственно послышалась мольба. – За это я обещаю тебе… Ведь ты говорил, что это не твоя вещь?

– Да, я обещал вернуть ее мальчику. – Ачаду немного остыл, заметив состояние Нэсэ.

– А я обещаю, что верну ее за тебя!

– Как ты найдешь мальчика? Ты даже не видел его!

– Видел. Твоими глазами. И я его найду, предоставь это мне! Я обещаю, а это много значит для меня. Для всех нас, кого вы зовете отурками!

– Допустим, найдешь. Вернешь ему дусос. И тут же убьешь. С извинениями!

– Нет, его я не убью. Я не очень понял, но он не маложивущий… Не совсем маложивущий.

– Что за чушь… – начал было Ачаду, но вспомнил вдруг, кем был отец Хепсу. – Ладно, я тебе верю. Разрешаю попользоваться дусосом. Только объясни, зачем он так тебе нужен? И еще, ты так и не сказал, зачем привел меня в башню?

– Привел как раз поэтому… – Беляку почудилось, что Нэсэ смутился, хотя это и казалось невозможным. – Я думал, ты умеешь издавать глубинные звуки. Здесь все подготовлено, чтобы принять их, усилить, запомнить, изучить.

– Для чего?! – Черные брови Ачаду зашевелились.

– Глубинные звуки слышит не только тот, кто их издает.

– Разумеется, – кивнул Беляк, – я понимаю!

– Ты не понимаешь. Их слышат многие… в глубине. И они могут открыть многие миры иных измерений даже тем, кто не живет, как ты, везде и всегда. Они могут показать их даже мне…