– Что значит, почему? Я друга в беде не бросаю! – ответил он. – Моей задачей было вытащить тебя из Германии во что бы то ни стало.

– Ты ее выполнил, – подтвердил Альбен, – но что теперь будет с тобой? Если меня объявят в розыск, то и тебя, похоже, тоже? Мало ли, что может всплыть.

– С чего бы это? – удивленно спросил Хенсель. – Я тут ни при чем. Мы чисто случайно оказались на соседних креслах.

После небольшой паузы он продолжил.

– Помню, в университете мы заключили негласный договор: если что-то делаем, то вместе, и в неприятности влипаем тоже вместе, – напомнил черноволосый. – Я не собираюсь разрывать его сейчас, после стольких лет. Я тебя не брошу в беде, что бы ни случилось.

Альбен улыбнулся и зевнул.

– Всем бы таких друзей, как ты, Хенсель, – произнес он.

Оба умолкли. Лебнир, чтобы не страдать от скуки, стал читать какой-то путевой журнал. Вокруг все утихло: люди, которых рано подняли с постели, спали, некоторые читали книги. Тут Хенсель почувствовал, что что-то давит ему на плечо. Он аккуратно повернулся. Альбен дремал, положив голову на плечо Хенселю. Ладони фон Дитриха все так же сжимали ручки дипломанта и футляра. После всего, что так стремительно пронеслось вокруг Альбена, тот дремал с умиротворенным выражением лица, что Хенсель невольно улыбнулся: ему бы так спать с его бессонницей…

Хенсель прикинул: сейчас 5.10; разница в часовых поясах между Берлином и Санкт-Петербургом – два часа, плюс ко всему, россияне переводят зимой время на час вперед, значит, разница, в итоге, три часа; полет длится два с небольшим часа, значит, они прибудут в Петербург где-то в пол-одиннадцатого по российскому времени. Хенселя вполне устраивал такой расклад. Быстренько прокрутив в голове весь план действий, он решил, что ему тоже не мешало бы вздремнуть. Он вернул журнал на место и, откинувшись на спинку кресла, буквально тут же провалился в сон.

Можно сказать, Хенселю повезло: окажись он у Альбена хоть на десять минут позже, они бы уже не выбрались. Как и опасался Хенсель, в квартире фон Дитриха был санкционирован обыск…

– Этот джентльмен неплохо устроился, – произнес молоденький рыжеволосый полицейский, с интересом изучая содержимое шкафов в гостиной.

– А чего ты ожидал? Это высокопоставленный политический деятель, к тому же весьма обеспеченный, – заявил его коллега – такой же молодой криминалист с темными кудрями, прохаживавшийся по комнате и с умным видом разглядывающий всяческие полки. – Никогда бы не подумал, что такая известная личность будет ютиться в какой-то квартирке.

Рыжий рассмеялся.

– Ты называешь просторную шикарно обставленную трехкомнатную квартиру на Александерплац «какой-то квартиркой»? – переспросил он. – Ты хоть представляешь, сколько она стоит даже без мебели?

– Так, вы двое, эксперты по квартирам, вы вообще где работаете: в полиции или в агентстве недвижимости? – раздался голос старшего полицейского инспектора, курировавшего весь ход обыска.

– Уже молчим! – отозвались оба и, замолчав, продолжили свое занятие.

Инспектор был высоким мужчиной лет сорока с короткими жесткими каштановыми волосами. Взгляд его чуть прищуренных глаз осматривал каждый уголок гостиной. Казалось, он видел все и всех насквозь. Одет он был в свое привычное зимнее пальто и джинсы, на ногах черные ботинки с потертыми носками. Руки, по обыкновению, он держал в карманах. Звали этого полицейского инспектора Стефан Рихтер. Он имел достаточный опыт в своем деле, поэтому пользовался особым доверием, и вот сейчас его задачей было провести обыск в квартире подозреваемого и задержать фон Дитриха чем раньше, тем лучше. Конечно же, Стефан был наслышан об успехах Альбена на политической арене, поэтому для него оставалось загадкой, с чего вдруг тот оказался по ту сторону закона.

Стефан сам несколько раз обошел квартиру, после чего, удостоверившись, что все работают, а не бездельничают, устроился в одном из кресел в гостиной. Эта квартира и правда говорила многое о своем обитателе. Начиная с того, что он был достаточно богат, и заканчивая тем, что играл на музыкальном инструменте, о чем говорили многочисленные партитуры в ящиках, но сам инструмент даже после тщательного осмотра обнаружен не был.

Стефан глянул на часы: половина почти половина пятого. Он решил, что он вполне может позволить себе вздремнуть. Он опустил голову и задремал. Но не прошло и получаса, когда его разбудили. Молодые подопечные терпеливо ждали, когда шеф откроет глаза.

– Нашли что-нибудь? – спросил Рихтер, поднимаясь на ноги.

– В том-то и дело, что ничего, – недовольно ответил рыжеволосый полицейский – Адам Вагнер. Он был очень энергичным, смышленым, однако, порой, слишком торопился и пропускал важные детали. Зная это, Стефан поинтересовался для верности:

– Вы все проверили? Точно? Ничего не пропустили?

– Я проверил всю квартиру после него, – заверил шефа кудрявый коллега Адама по имени Гюнтер Шмидт. Энергии, вследствие его молодости, у него тоже было предостаточно, однако Гюнтер, в отличие от Вагнера, предпочитал все обдумывать, а затем уже браться за дело с особой тщательностью.

Стефан раздраженно покачивался на каблуках.

– Вы точно ничего не нашли? Ни единой зацепки?

Оба криминалиста пожали плечами.

– Никак нет, – ответил Вагнер. – Возможно, он просто уехал куда-то, но может быть и так, что его предупредили о нашем появлении, и он все затушевал, чтобы все выглядело естественно.

Гюнтер покосился на коллегу.

– Кто бы мог предупредить его, когда мы сами узнали об этом буквально за часы до самого задания? – поинтересовался он. – Да и вообще, это же информация для узкого круга лиц. Кто бы передал это ему?

– Ты не представляешь, сколько всего можно успеть сделать за часы, – произнес Стефан себе под нос.

– И все же мне кажется, что этого фон Дитриха нет не только в этой квартире: в Берлине вообще, – высказал мнение Гюнтер. – Дальнейшее пребывание здесь – пустая трата времени.

Инспектор вынужден был согласиться. Он вздохнул, после чего крикнул всем в квартире:

– Здесь мы больше ничего не найдем: сворачиваемся.

Полицейские в считанные минуты собрали свое оборудование и покинули дом Альбена. Инспектор и его помощники сели в машину. За рулем был Стефан. Колонна начала движение обратно в центральный штаб.

– У меня для вас двоих есть работа, – произнес Стефан, не отводя глаз от дороги.

Адам и Гюнтер приготовились внимательно слушать шефа.

– Будем отталкиваться от версии Шмидта: допустим, что нашего объекта здесь нет. Вы, Вагнер, должны опросить всех таксистов, работавших в последние три часа. А вы, Шмидт, должны достать список всех рейсов, улетевших из аэропортов Берлина за сегодняшнюю ночь, и тех, что еще только собираются улететь в последующие два часа, а так же проверить список пассажиров поездов. Не мог же он просто испариться. Делайте все, что нужно: обыскивайте, допрашивайте – только не переусердствуйте!

Те переглянулись и кивнули шефу. По прибытии в штаб, оба направились выполнять свои поручения, а Стефан отправился к себе в кабинет.

Все те пару часов, когда инспектор был предоставлен самому себе, его донимал вопрос: зачем он все это делает? Он пытался арестовать важного политика, сам не зная, зачем. Имя Альбена фон Дитриха сейчас фигурировало в каждой новостной строке: все обсуждали «Объединение» и реакцию партии на принятие закона. Насколько знал Рихтер, фон Дитрих никогда не привлекал к себе внимания стражей правопорядка какими-то неправомерными действиями, не был замешан ни в одном скандале, в которые попадал, наверное, каждый политик, взятки не брал, не давал… В общем, был образцом для всех политических фигур современности. Стефан откровенно не понимал, что же такого он должен был совершить, чтобы полиции поручили арестовать его? У Рихтера не было никаких идей по этому поводу. Именно это он собирался выяснить у начальства, однако прежде следовало дождаться докладов Гюнтера и Адама. Они уже передали, что возвращаются.