Будущий пропагандист завершил выступление пророческим утверждением: – В период обострения классовой борьбы разведки капиталистических стран осуществляют свои коварные замыслы. Противник стремится оказать вредное идеологическое влияние на советских граждан, склоняет их к измене Родине и засылает в страну своих наймитов. Мы комсомольцы Страны Советов полны решимости сорвать любые происки врагов любимого отечества!

После выпускного банкета Шерман прокатил наймитов с ветерком на чёрной «Волге-дубль» с московскими номерами. На этой машине кадеты отрабатывали навыки экстремального вождения в условиях русской зимы, и Майкл выиграл показательный заезд.

Далее он провёл три бурные недели в Монреале, вживаясь в образ канадского журналиста левой молодёжной газеты. Небольшая группа молодых репортёров из Монреаля и Квебека выезжала в Советский Союз для ознакомления с комсомольской жизнью страны Советов. Шермана включили в состав делегации в последний момент, как специального корреспондента отдела музыки и театра. Он дебютировал под именем Майкла Кларка. В программе поездки значилось посещение концертов и фестивалей комсомольской песни в Москве и Таллине.

Внук получил месячную аккредитацию и задание руководства: оценить перспективы внедрения агентов-нелегалов в среду мятущейся эстонской интеллигенции. Скорее всего, либеральной.

За последние месяцы ситуация в Советской Эстонии резко изменилась к худшему. Из Москвы только что прислали нового I секретаря ЦК КПЭ, а затем и председателя республиканского КГБ.

Их предшественников перевели на другую работу фактически по решению Политбюро ЦК КПСС «за волюнтаризм, перегибы в национальной политике и мелкобуржуазные проявления в народном хозяйстве». Ревизионная комиссия вскрыла вопиющие нарушения: на заседаниях ЦК здесь иногда говорили по-эстонски, директорам совхозов-миллионеров платили министерскую зарплату, а антенны для приёма финского телевидения стояли даже на крыше здания Министерства Внутренних Дел.

Новые руководители республики эстонским не владели и, постепенно закручивая гайки, смещали либеральных управленцев всех уровней. Новый патрон Шермана сформулировал задачу предельно просто:

– Майкл! Наш отдел стратегического прогнозирования, с твоей помощью, должен провести мониторинг политической ситуации в Советской Эстонии. Попробуй определить возможный вектор её перспективного развития. Наша агентура в кругах национальной интеллигенции могла бы активировать процесс противодействия русификации. А в дальнейшем и спровоцировать столкновения молодёжи двух диаспор. Мне приказано подготовить и провести эту операцию на Олимпийской регате в Таллине. Как известно, там в Финском заливе пройдут олимпийские заезды парусников. Пожелаем им попутного ветра и семи футов…

– А в чём заключается моя миссия? – разволновался Майкл.

– Твоё задание зафиксировать ситуацию свежим взглядом извне, а потом встретиться с местными фигурантами. Это всё! – обнадёжил шеф.

Шерман уже ознакомился с материалами по Эстонии и аналитической запиской тамошнего резидента: – Босс, мне многое не ясно, – он задумчиво растягивал слова.

– Да, эстонцы против русификации и это понятно. За последние годы в маленькую республику въехали 300 тысяч с бескрайних просторов. – это было сказано по-русски, для усиления эффекта.

– Эстонская столица обрусела наполовину. Приезжие уже сожрали всё мясо, а теперь доедают бумажные сосиски и колбасу. Но для подготовки конфликта мы обязаны изучить и болевые точки другой стороны. – Шерман вскочил с неудобного дивана и заходил по кабинету.

– Например, для чего русским учить эстонский? Или… эти фашисты не понимают по-русски и не любят наших солдат-освободителей! – внук закончил размышления вслух и встал у окна, любуясь видом на Монреаль.

– Неплохо для стажёра, мой мальчик! А теперь изобрази мне что-нибудь по-эстонски. – шеф вдруг оживился и достал дорогой коньяк и бокалы.

Ещё в разведшколе Майкла предупредили о нетрадиционной ориентации канадского резидента, которая помогала ему налаживать контакты в правительстве.

На всякий случай внук прижался спиной к стене и продолжил:

– Terviseks! Это значит – на здоровье! – Майкл ошибся: из трёх известных ему эстонских слов он выбрал самое неудачное. Правда, остальные были типовыми производными от русского мата. Продолжая прикрывать тылы, Шерман отшутился:

– По нашим данным, молодые эстонцы уже пьют и ругаются по-русски – всесоюзная интеграция! Pohui, mudila!

– Отлично! Мы будем ждать тебя сынок. Связных в Москве и Таллине использовать только в экстренных случаях. Там тебя будут вести очень плотно. И помни: в КГБ полно красивых девочек! Удачи! – На этом аудиенция закончилась.

Выйдя из кабинета нетрадиционного шефа, Майкл почувствовал себя идиотом, что и подтвердил весь дальнейший ход событий.

Последние дни перед отправкой специалист по внедрению во враждебную музыкальную среду посвятил изучению таллинских вечерних газет. И на этот раз уже не в сортире, а в офисе редакции. Всё самое интересное, как правило, печаталось на последних страницах…

В программе передач Эстонского радио значился концерт гитариста Карлоса Сантаны, который почему-то обзывался «прогрессивным мексиканским борцом за свободу». В одном из столичных театров давали пьесу тоже прогрессивного, но американского драматурга Теннеси Уильямса. И как пример «вопиющего волюнтаризма», в подвале «Вечёрки» печаталась программа городских дискотек: «Диско на вахте пятилетки!» с поимённым перечнем ди-джеев.

А в довершение, он прочёл интервью с эстонским рок-гитаристом, конечно же, тоже крайне прогрессивным.

Майкл, теперь уже Кларк, внедрился в штат канадской газетёнки, как фрилансер, опубликовав там ряд статей о концертах «Yes» и ELP. Перед вылетом в Москву ему представили коллегу – молодую журналистку тоже «музыкального» профиля. Лора, так звали девушку, обеспечивала экстренную связь и, судя по всему, весьма перспективную.

Эффектная блондинка, ничуть не смущаясь, охотно демонстрировала внуку ансамбль из стройных ножек и роскошного бюста. Совершенно случайно их места в салоне новенького советского «Туполева» оказались рядом, и музыковеды долго сближали позиции, пока не соединились в долгом и страстном поцелуе.

Пассажиры реактивного лайнера погрузились в сон, пропустив культовый эпизод из «Эммануэль», а Шерман ощутил первые результаты глубокого культурного внедрения. Тесные советские кресла с честью выдержали испытание!

А рано утром, слегка помятый в полёте, творческий актив уже проходил пограничный контроль в свежепостроенном терминале «Шереметьего-2». Комплекс вместе с другими олимпийскими объектами готовили к торжественной сдаче, поэтому вместо привычных табло с расписанием рейсов, дорогим гостям представили громадные портреты генсека. А недостроенный магазин «Tax free» прикрыли Олимпийскими мишками.

Читатели, в особенности его прекрасная половина, никак не дождутся описания внешности нашего главного героя, видя его типичным агентом ЦРУ или МИ-6. Наподобие молодого Шона Коннери, времён дебютного «Доктора Ноу».

Не будем разочаровывать лучшую часть любителей жанра и пограничников в «Шереметьево-2»! Высокий, симпатичный атлет полностью соответствовал фотографии в паспорте. Но в отличие от агента 007 он был блондином.

Белокаменная встречала тевтонских рыцарей плаща и кинжала утренним солнцем. В зале ожидания под табличкой с логотипом канадской газеты улыбались официальные и неофициальные лица из комитетов комсомола и Гостелерадио.

Ну а профильное ведомство представляли энергичные многоборцы в одинаковых серых костюмах. Торжественная часть проходила на русском и английском языках в неокрашенном зале приёмов аэропорта. Представление сторон и знакомство с делегацией начиналось с приветственных тостов, причём гостей почему-то называли «канадскими комсомольцами».