Справа сияли купола Ново-Спасского монастыря. Небольшой прудик у его стен когда-то был одним из самых излюбленных мест ребятни. Весной и летом они простаивали здесь с самодельными удочками, вылавливая головастиков и крохотных рыбешек. Зимой пруд замерзал почти на всю глубину, получался отличный каток. С какой завистью он смотрел на гоняющих шайбу пацанов! Ему никогда не хватало времени на уличные забавы – все силы, устремления, надежды были отданы спорту и балету.

Ох, как мальчишки доставали его с танцами! Даня улыбнулся, припоминая обычную картинку своего возвращения из школы. Заметив его, кто-нибудь из ребят обязательно звал:

– Сокол, пойдем, покидаем шайбу!

– Не могу, у меня завтра выступление.

– Куда ему в хоккей играть, эта игра для мужиков, а он может только ногами дрыгать в девчачьих колготках! – как всегда, начинал Звягинцев. – Не дай Бог, кто-нибудь толкнет его или клюшкой поддаст – у мальчика синички останутся!

– Ну, Мишка! Дал бы тебе разок, да у меня завтра спектакль в школе.

– Иди, иди! Тебе надо поберечь свое личико, вон оно у тебя какое беленькое!

Каких усилий ему стоило сдержать себя, не затеять драку, уйти под громкое улюлюканье мальчишек. После очередной встречи с ними решил: все, баста! Тренер тоже постоянно намекает: надо прибиваться к одному берегу. Поговорю с родителями и завтра же распрощаюсь с балетом!

Прощание в школе получилось совсем не таким веселым, как ему представлялось. Было жалко расставаться и с одноклассниками, и с преподавателями, принятое решение уже не казалось таким правильным, себе он казался просто предателем. К дому подходил в ужасном настроении. А тут ребята, как всегда, со своими приколами.

– Эй, артист! Как там твое выступление? Может, и нам что-нибудь изобразишь типа фу-э-те? Я тоже могу встать в третью позицию! – начал Мишка и под общий смех принялся кривляться, немыслимо выворачивая руки и ноги.

Тут на него и нашло: не говоря ни слова, снял с плеча сумку и со всего размаха ударил обидчика. А потом спокойно смотрел, как прямо на глазах у того разбухает нос и на снег медленно, как в кино с замедленными кадрами, падает тяжелая алая капля. Все только ахнули. Мишка, вытаращив глаза, схватил себя за нос и закричал:

– Ты что, озверел? Ну, Данила-мастер, щас получишь, мало не покажется! Не боишься, что я раскрашу тебе твою физиономию?

Хотя Мишка и угрожал, выглядел он таким растерянным, что все невольно заулыбались.

– Побереги свою! Я ушел из балетной школы, так что не советую больше говорить на эту тему, понял?

– О, давно бы так! – удовлетворенно кивнул головой Михаил. – А нос – ничего, заживет. Давай к нам, в тридцать шестую! Все стоящие пацаны учатся у нас!

Даня усмехнулся. Кто бы тогда мог подумать, что Мишка Звягинцев станет классным нападающим в ЦСКА, сокурсником в институте и его лучшим другом.

Девчонки из группы встретили Даниеля в вестибюле и сразу же набросились на него с вопросами. Подоспевший, как всегда вовремя, Михаил умело оттеснил их.

– Девочки, сначала дело, после экзамена мы все-все в вашем распоряжении.

Мишка умел делать все легко и непринужденно. Несмотря на неказистую внешность, он всегда пользовался вниманием девушек. Про таких говорят: не красавец, но мужик. Впрочем, его удачная спортивная карьера в этом деле, по-видимому, играла не последнюю роль.

– Сокол, беги скорее в двадцатую аудиторию, я уже договорился с Пал Палычем, он поставит тебе зачет автоматом, а потом прямиком сюда: мы забили очередь, пойдем на экзамен первыми.

Преподаватели, хорошо понимая, каково совмещать большой спорт с учебой, с готовностью шли Даниле навстречу. И сегодня ему без особого труда удалось скинуть два зачета и экзамен по основному предмету.

После института все завалились к Вике. У нее, вернее, у ее вечно отсутствующих родителей была просторная квартира в центре. Вволю порезвившись в домашней обстановке, махнули в недавно открывшийся ночной клуб: оглушительно громкая музыка, дикий ритм танцев, яркие блики цветных огней… В голове – ни одной мысли, зато напряжения как не бывало.

– Пойду на минутку глотнуть свежего воздуха! – прокричал в ухо своей подружке Даниель. С трудом пробравшись через толпу танцующих, вышел на улицу.

Прохладный, тихий вечер был так хорош, что он решил больше не возвращаться в душный грохочущий зал. Захотелось побыть одному, он не спеша побрел в сторону Воробьевых гор.

Там было еще довольно многолюдно. Даня свернул на одну из университетских аллей. Здесь было темно и тихо, через несколько минут стало казаться, что он один в этом огромном городе.

Сама собой всплыла и тихо зазвучала в голове мелодия из новой программы. С ней получилось так чудно: им с Никитой почти одновременно пришла идея создать танец на тему средневекового рыцарства. Отвага, благородство, честь – роскошный материал для хореографа и исполнителя. Друзья Никиты прислали из Лондона диск с записями старинной музыки. Одна песня точно подходила под задумку – это переложение саги о короле Артуре, написанной в тринадцатом или четырнадцатом веке.

«Тринадцатый век – какая даль! С другой стороны, недавно взялся перечитать рыцарский роман – мысли, чаянья, поступки людей кажутся такими понятными и близкими. Не оставляет ощущение, что та жизнь не исчезла бесследно, все эти люди существуют где-то рядом, вроде как в дальнем зарубежье. Вообще, странная штука время», – раздумывал Даня. О его парадоксах часто говорилось в доме. Квантовая физика – несостоявшаяся любовь отца. Он мог часами рассказывать об открытиях в этой области. С некоторых пор Даниил тоже проникся к ней интересом; заморочки квантовой механики казались занимательней любой фантастики. Взять хотя бы гипотезу о том, что во вселенских масштабах время – величина не векторная, а скалярная, то есть все события во Вселенной происходят одновременно. Время имеет направление только в мире относительности!

Трудно представить, как такая мысль пришла в голову человеку. Может, прав английский ученый, Пенроуз, кажется, утверждающий, что новые знания об устройстве мира появляются только по воле Высшей силы.

Даня запрокинул голову, всматриваясь в небо. Там мерцали неяркие еще звезды. На газонах, разбитых перед главным зданием университета, сияли огромные белые ромашки, тоже казавшиеся звездами, рассыпанными по земле. Они источали слабый терпкий запах. Подумалось: может, вовсе и не от цветов, а от звезд исходит этот кружащий голову аромат.

Вдруг совершенно отчетливо вспомнилось лицо той зеленоглазой, что смотрела на него во сне то ли с ожиданием, то ли с радостью, то ли с вопросом.

«Неужели действительно на земле существует ОНА – женщина, предназначенная только для меня, и теперь она где-то томится и ждет меня одного?» – от этих мыслей на сердце стало радостно и тревожно.

«А вдруг мы никогда не встретимся, разминуемся?! Где и когда может произойти эта встреча, узнаем ли мы друг друга, и не обман ли это – ожидать ту единственную, ради встречи с которой стоило являться на этот свет, трудиться, надеяться, побеждать?»

Данилу охватило странное возбуждение. Он ощущал себя как никогда значимым, сопричастным к чему-то тайному, неизведанному, почувствовал свою принадлежность вечности, своего неодиночества. Сердце было полно ожиданием встречи со своей судьбой. Он был готов к ней.

Конь с разбегу вступил в реку. Рассекая широкой грудью воду, он пофыркивал, прял ушами и временами косился на хозяина. Тот, отлично зная его повадки и привычно доверяя ему, не понукал коня. За состояние боевого снаряжения путник тоже не беспокоился: отлично подогнанное и прошедшее многочисленные испытания в разных переделках, оно прочно занимало свое обычное место.

Противоположный берег реки оказался довольно крутым, к тому же непрекращающийся целый день дождь основательно размыл его склоны.

Всадник слез с коня и взял его под уздцы. С трудом преодолев препятствие, он оглядел себя и своего друга. Покачал головой: