– Ну, зачем ты – так, Клим? Проблем тебе – мало?

Настя была сильно огорчена случившимся.

– Фазер Джеймса – местный судья!

– Да и хрен – с ним! – не сдержался Клим.

– А – со мной? Вряд ли, Джеймс теперь захочет на мне жениться! И – все из-за тебя… Сам – не ам, и другим не дам!..

– Ну, хочешь, я на тебе женюсь вместо него?

Княжна недоверчиво посмотрела на Устюжанина.

– Врешь, поди! Где ж, ты раньше был? Если б я и впрямь тебе была нужна…

– То – раньше, а теперь…

– Приревновал, что ли, к бритишу? Сразу мила я тебе стала! Вот – мужики!

– А – что, разве – плохие?

И Хакимов подмигнул Климу.

– Одно слово – собственники! Жадные – вы до баб и денег! И еще неизвестно, кто или что – для вас важнее!

– И – то, и – другое!

Взгляды Клима и княжны встретились.

Хакимов наполнил бокалы мадерой.

– Давайте выпьем! По крайней мере, мы, люди дела, и к власти не рвемся, как некоторые…

– Вот и – зря!

И сдвинув бокалы, они выпили.

– Почему – зря? Лично мне, власть – ни к чему! Мне – здесь хорошо!

– А, как же – Родина? – спросила Настя.

– Да, никак! Для меня Родина – это вы, мои соотечественники!

Едва приметная улыбка заиграла на губах Клима.

– Брось ты, Закирыч, преувеличивать… Мы для тебя – соотечественники, пока при деньгах. А, не дай бог, нищими станем, ты в нашу сторону и не глянешь! Скажешь, не так?

– Но, ведь вы – далеко не нищие! Поэтому я исхожу из того, что есть!

Отодвинув тарелку с Филе в сторону, Хакимов ткнул вилкой в семгу холодного копчения на серебряном подносе, залитую соусом из оливок с маслинами и посыпанную свежим луком и укропом, и отправил кусочек в рот.

– Да, я согласен! У меня – много недостатков! Я жаден, честолюбив, не глуп и потому люблю общество богатых, а, значит, образованных людей. Но это не говорит о том, что в моей душе нет места состраданию. Если мое лицемерие состоит лишь в этом, то извините!

– Не надо давить на жалость, Карим Закирыч!

В тоне княжны послышалось легкое раздражение.

– А то мы расплачемся, ей-богу! Вам ли себя жалеть? Даже, если у вас денег вполовину меньше, чем у Клима?!

– Откуда вы знаете? Что вам вообще обо мне известно!

От крови прилившей к лицу Хакимова, оно сделалось еще смуглее.

– Я, может быть, и в Лондон-то на постоянное место жительства переехал, чтобы стать цивилизованнее и избавиться от дурных черт своего характера!

– Ха-ха! – рассмеялась Настя. – А что в России не получалось?!

– Вот именно! Без хамства там никак не прожить! Заклюют к ядреной фене… Я пробовал!

– И без воровства – тоже? – зачем-то спросил Клим.

– А без любви? – добавила Настя.

– Вы позволите?

Родом с Кавказа Хакимов снова наполнил бокалы, выполняя, скорее всего, впитанную им с молоком матери и с молодых лет не раз опробованную в застолье роль тамады. Наверно, именно поэтому Карим Закирович привык везде чувствовать себя немного хозяином положения и, к тому же, душой компании. К слову заметить, он и впрямь был довольно коммуникабелен и умел легко направить разговор в увлекательное для всех русло.

– Без любви, говорите?

И Хакимов красноречиво посмотрел на княжну.

– Без любви – в первую очередь! Впрочем, как и – везде, а не только в России…

Княжна снова рассмеялась.

– То-то вы через день стали ко мне на огонек заглядывать, когда узнали, что Джеймс сделал мне предложение…

Хакимов закашлялся, чтобы скрыть смущение.

– Я – права?

– Еще бы!.. Нет, я в том смысле, что… К чему вам – этот бритиш? Лондон – уже почти на треть русский город! Я ведь за вас беспокоюсь. Русской женщине нужен русский мужчина, а не…

– Ой, нет! Я не могу! Вы меня уморили…

И Настя расхохоталась, как ненормальная.

Клим тоже не сдержал улыбки.

– Княжна! Х хе! Вы, прям, нарасхват!

Как бы в знак примиренья и того, что, если мужчины будут продолжать в том же духе, она может просто не выдержать и лопнет от смеха, Настя подняла обе ладошки кверху.

– Хватит о любви! Мне кажется, нам лучше переменить тему разговора!

– Это – наше право! У нас всегда есть выбор. Ведь мы находимся в самой демократической стране в мире…

– Неправда, Закирыч! А – Америка?

– Скажите еще, Россия!

И гости, и хозяйка, кажется, были уже довольно пьяны.

– Почему – нет? В какой еще стране может быть столько богатых и столько нищих одновременно! И при этом соблюдается конституционный порядок. Проводятся выборы…

– Вот – маразм! Кому нужны такие выборы?

– Власти, конечно, и – народу! Согласитесь, что в России люди стали жить немного лучше!

– И это вы называете жизнью? Поверьте мне, дорогой Клим, подачки никого не делают счастливыми, а лишь множат количество холуев! Должна работать экономическая система, которой в нашей Отчизне до сих пор нет…

– Господа! Вы, наверно, забыли, что среди вас присутствует дама?.. И я попрошу при мне не выражаться!

– Бога ради, простите меня, княжна! – вяло произнес Хакимов.

– Ну, вот! А вы говорите – русский мужчина! От бритиша, по крайней мере, я никогда в жизни не услышу русского мата…

Едва она произнесла это, на пороге гостиной со слегка перепуганной физиономией появился мажордом.

– Сори! Анастасия Владимировна! Там пришли…

– Кто при…?

– Из полиции!

Клим и Хакимов молча переглянулись.

– Скажи им, что я скоро буду!

И мажордом исчез за дверью.

– Я ведь вам говорила, что у Джеймса фазер – окружной судья, а вы…

– Спросите, что им надо? И, в случае чего…

Но, не выслушав Клима до конца, княжна уже вышла из гостиной…

Минуть через десять она вернулась.

– Я сказала, что тебя в моем доме нет, Клим!.. Они спрашивали твой адрес, но я ответила, что он мне не известен…

– Спасибо, Настя! У меня просто нет слов!..

– Да, будет тебе, Устюжанин! Я своих не продаю, ты же знаешь. А спасибо в стакан не нальешь…

Вскоре Клим, попрощавшись с хозяйкой дома и Хакимовым, уже шел по одной из многолюдных улиц Сохо. Может, взять «Taxi», и – в аэропорт? Но Клим решил, что лучше дождаться утра. Было уже за полночь, и даже, если учесть, что после неосторожного знакомства в доме у княжны его фамилия стала известна Джеймсу, в ближайшие несколько часов полиция, вряд ли, вычислит его адрес. Рассуждая таким образом, по дороге Клим заглянул в какой-то винный магазин, располагавшийся неподалеку от «Хэрродса».

Когда Клим вошел в квартиру и включил в прихожей свет, то едва не споткнулся обо что-то. С запозданием, глянув себе под ноги, он увидел туфли. Женские туфли! Значит, Кэти все-таки объявилась у него в доме…

– Кэти! – бросил он в темноту квартиры прямо с порога, а когда поднял глаза, то увидел ее, словно по мановению волшебной палочки возникшую в проеме двери, ведущей в спальную. – Я рад! Я рад, что ты – здесь…

– И я… Я тоже рада, мистер Клим!

Только теперь он обнаружил, что все ее лицо заплакано, а на щеках – темные полосы от туши с ресниц.

– Что – с тобой, Кэти? Что случилось?..

Не говоря ни слова, она быстрыми шагами приблизилась к нему, и, уткнувшись лицом в грудь, горько зарыдала.

– Ну-ну, будет! Прекрати это сейчас же… У меня уже вся рубашка – мокрая от твоих дождевых ручьев! – сказал Клим, гладя ее по волосам.

Потом он прижал свои ладони к ее щекам.

– Кэти! Посмотри мне в глаза!.. Ну, вот! Так-то лучше!

Склонившись, Клим легонько коснулся губами ее лба, чтобы хоть немного успокоить теперь уже замужнюю женщину.

– Тебе надо срочно придти в себя! А то, так – совсем негоже! Ты согласна со мной!

– Угу!

Она слабо кивнула и послушно поплелась за ним в кухню.

Клим откупорил бутылку очень дорогого «Шато» и разлил в бокалы.

– Выпей! Тебе это поможет…

Он извлек из пакета очень спелый и внушительных размеров яблок и, ополоснув под краном, сунул ей в руку.

Но не успел он это сделать, как в его домофоне зазвучала «Лет ит би».