Литмир - Электронная Библиотека

– Всему свое время, господин Ханопулос, – с неприязнью ответил Вирхов. – Полиция сама знает, когда и кого ловить. А ваше пристрастие к обществу молодых лоботрясов, которые второй раз оказались в подозрительной близости от гнусного преступления, кажется мне, имеет какую-то тайную подкладку...

Грек вздохнул, опустился на стул.

– Только между нами, господин следователь. – Он оглянулся на закрытую дверь. – Эти господа мне не нужны. Правду сказать, я лелеял надежду, что встречу где-нибудь Марию Николаевну Муромцеву. Она говорила, что знакома с Родосским.

– Так-так, – побарабанил Вирхов пальцами и повернулся к письмоводителю, – последнее не для протокола.

Затем он вновь изучающе уставился на грека.

– Какие отношения связывают вас с господином Магнусом?

– Меня? Абсолютно никакие! До сегодняшнего дня не знал о его существовании! Мой отец и я по его поручениям работаем с банком Мендельсона. А о Магнусе и слыхом не слыхивал. – Ханопулос возбужденно, словно отмахивался от пчелиного роя, жестикулировал.

– А с господином Отгоном вы хорошо знакомы?

Ханопулос нетерпеливо поглядывал на дверь.

– Я вижу, вы очень торопитесь, – сказал Вирхов.

– Так точно, господин следователь, назначены встречи, есть обязательства, прибыль уплывает...

– Но вы не покидаете столицу?

– Как можно? – возмутился грек. – Ни в коем случае! У меня еще есть здесь важные дела.

Он подмигнул Вирхову, вскочил и собрался откланяться.

– Ступайте, – дал добро Вирхов, – мы знаем, где вас в случае надобности найти. Кстати, как вам нравится обслуживание в гостинице «Гигиена»?

– Превосходное! – воскликнул Ханопулос. – Очень услужливый народ! Надо было печь у меня в номере затопить – мигом прислали истопника, принесли дрова, огонь развели. Понадобились мне срочно тазики медные – пожалуйста! Чудесный народ! Если б не лазили ради любопытства по моим чемоданам. Да если б гостиница не кишела тараканами и клопами. – Грек сморщился и стряхнул кончиками пальцев воображаемую пыль с лацкана своего элегантного пиджака. – Там же образцы товаров, неровен час, испортят или польстятся на что-нибудь, отравятся...

Внимательно слушая неуемного свидетеля, Вирхов сопроводил его до дверей кабинета и пригласил к себе Петю Родосского.

Кинув отчаянный взгляд на Муру, полинялый велогонщик бочком протиснулся в кабинет.

– Итак, господин Родосский, судьба вновь нас свела. Прошу садиться.

Вирхов сурово смотрел на юношу.

– Что вы можете сказать, милостивый государь, об этом происшествии?

– Ничего, – выдохнул Петя.

– Знали ли вы покойных?

– Господина банкира не знал, только слышал о нем от Густава. А про нищего ничего сказать не могу, не разглядел.

– Что могло быть общего у Степана Студенцова и Магнуса?

– Думаю, ничего. Проклявший Степана отец хранил у банкира свои капиталы, так что сыну там ничего не перепадало.

– Вы подавали милостыню сирым и убогим?

Петя понурился.

– Немного. Но и все подавали. И Платон, и Мишка. Даже Эрос, как мне кажется, крутился на паперти.

– А у кого-нибудь из вашей компании были мотивы для убийства Магнуса?

– Платоша, похоже, даже не знает, ни где банк Вавельберга находится, ни то, что Магнус его совладелец. Платоша работает с живыми деньгами, он ведь музейщик, эксперт. А Мишка... Сомневаюсь. Провинциалы, выбившиеся на высокие столичные должности, терроризмом не балуются.

– А Оттон?

Петя замялся, покраснел и сердито ответил:

– Оттон Магнуса уважал, считал своим учителем и благодетелем.

Вирхов поблагодарил Петю, проводил его до дверей и обнаружил, что в коридоре остались только Мура и Фрахтенберг – непоседливый грек испарился, исчез и Глинский. После короткого колебания он пригласил в камеру инженера – пусть это было невежливо, но Вирхов еще дольше ждал встречи с неуловимой барышней. Да и времени для беседы с ней потребуется больше, чем для допроса инженера.

– Итак, Михаил Александрович, – Вирхов любезным жестом указал инженеру на стул, – рассказывайте. Заметили ли вы что-нибудь подозрительное?

Фрахтенберг подвигал мускулистым, как будто надвое рассеченным подбородком.

– Мне и в голову не могло прийти, что затевается что-то подобное. Да если б у меня мелькнула хотя бы тень подозрения, не оказался бы я так близко от места взрыва.

– Скажите, а вы видели в руках нищего какой-нибудь предмет?

– Увы, ничего. Может быть, взрывное устройство было небольшим.

– А разве прогресс дошел до такой степени?

– Наука служит и злодеям и героям, – напыщенно сказал Фрахтенберг. – Только тех, кто с бомбой в руках защищает власть православного Государя, гораздо меньше.

– А разве есть монархисты, развязавшие террор против террористов?

Твердо, с некоторым сожалением в голосе, Фрахтенберг ответил:

– Уверен, дойдет и до этого. Власть Государя шатается, церковь ослабла, внутренние ее распри становятся достоянием профанов. Хорошо, что Государь поступает мудро – идет своей царской дорогой, настоял на Саровских торжествах.

Вирхов испытующе взглянул в светлые, чистые глаза инженера. Вот на таких, как он, и держится сила империи.

– А у кого из ваших друзей могли быть мотивы для убийства Магнуса?

– Возможно, что и у всех. Сами знаете, после кишиневского погрома отношение к евреям...

– Но ни Степан, ни отец Онуфрий не были евреями! – не согласился Вирхов. – А вы имели дело с покойным банкиром?

– По счастью, не приходилось. – Фрахтенберг, оглянувшись на строчившего протокол письмоводителя, наклонился к следователю и зашептал: – Сообщаю в конфиденциальном порядке: репутация у банка не из лучших, отчетность запутана, предусмотрены лазейки для хищений. Я свои деньги и бумаги этому банку не доверяю. И с банкиром не знаком. Так, иногда его речи в газетках читал.

– А как вы объясняете отсутствие на отпевании в храме господина Оттона?

Фрахтенберг усмехнулся.

– Ведет тайную жизнь. И вчера рано из «Аквариума» исчез. Думаю, любовное свидание.

Вирхов поблагодарил ценного свидетеля и выпроводил его из кабинета.

В коридоре, проявляя явные признаки нетерпения, рядом с бледным велосипедистом стояла Мария Николаевна Муромцева.

– Прошу вас. – Вирхов галантно склонился перед распахнутой дверью.

Младшая дочь профессора Муромцева поспешно вошла.

– Карл Иваныч, я очень тороплюсь, – призналась она, присаживаясь.

– Как вы себя чувствуете, дорогая Мария Николаевна?

– Все в порядке, но я еще не успела вас поблагодарить за избавление от похитителей, – ответила она, потупившись.

– Вы узнали главаря шайки? Внешность у него приметная, котообразная, да на запястье браслетик с камушком.

– Да-да, Карл Иваныч, – воодушевилась Мура, как будто что-то припоминая, – это Васька-Кот. Я с ним и раньше встречалась. Случайно. В Демьяновом трактире.

– Тише, – приложил палец к губам Вирхов. – Об этом потом. А теперь по порядку. Что вы мне хотели рассказать о происшествии в Воздухоплавательном парке?

– Уверена, что это был взрыв. Умышленное убийство. В руках у Степана Студенцова была шкатулка с адской машинкой. Так же, как и в руках погибшего нищего.

– А кто вручил погибшим опасные устройства, вы не догадываетесь? – Вирхов с ускользающей надеждой смотрел на начинающего детектива.

– У меня несколько версий.

– Несколько версий есть и у меня, – разочарованно протянул Вирхов. – Такие адские машинки нам известны. Они поступали в столицу из Харькова, Тулы, Екатеринбурга, Очакова. А не мог ли ваш поклонник привезти с собой пару штук из Крыма? Ведь как он приехал, так все и началось...

– Нет, невероятно, – возмутилась Мура. – Эрос Орестович человек достойный.

– Успел он вам голову вскружить! – усмехнулся Вирхов. – А что вы о нем знаете? По приезде в Петербург стал жертвой покушения. Приволок в гостиницу подозрительные шприцы, склянки, чемодан асфальта. Распорядился в жару топить печь. Все вместе это мне не нравится.

37
{"b":"53463","o":1}