Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Стью прыгает. Дрожь покидает аэроплан. Человек на крыле мгновенно исчез и появился внизу с широко распростертыми руками в положении, которое он называет «крест». Похоже на то, что он оступился и провалился. Падая вниз, он вращается, но парашют еще не открылся.

Я делаю резкий вираж и ухожу носом вниз вслед за своим другом, хотя он и говорил мне, что падает со скоростью сто двадцать миль в час, и у меня нет никаких шансов поймать его сейчас. Прошло уже много времени, а он все еще падает вниз, как маленький черный крестик на зеленом фоне, приближаясь с бешенной скоростью к твердой земле.

Мы как-то шутили об этом.

— Стью, малыш, если твой парашют не раскроется, я просто без посадки полечу дальше один, к следующему городу.

Он действительно несется что есть мочи вниз. Даже прямо сверху, откуда я сейчас на него смотрю, видно, что он теряет высоту фантастически быстро. И все еще нет парашюта! Что-то не сработало!

— Давай, Стью! — Мои слова улетают за борт так же быстро, как это сделал мой друг. Слова не помогают, они никогда не будут услышаны, но я ничего не могу с собой поделать. — Ну, малыш, дергай!

А он не собирается делать этого. Не открывается ни главный, ни запасной парашюты. Его тело замерло в том же положении — это маленький черный крестик, вращающийся вправо и стремительно падающий отвесно вниз. Слишком поздно. Я содрогаюсь от холода в жарком летнем воздухе.

Но вот в последнюю возможную секунду я вижу, как знакомый бело-голубой рукав развертывающегося парашюта выстреливает из ранца с главным парашютом. Но так медленно, до боли медленно. Рукав натягивается, ярко оранжевая ткань появляется и начинает беспомощно болтаться в воздухе, а затем, совсем внезапно, появляется купол парашюта. Теперь он полностью раскрылся и плывет безмятежно и мягко, как пушинка из одуванчика над лужайкой летом.

Вдруг я осознаю, что биплан на большой скорости идет вниз, двигатель ревет, расчалки скрипят, а рычаги управления словно заклинило от урагана, несущегося мне навстречу. Я плавно возвращаю самолет в горизонтальное положение над раскрывшимся парашютом, и через полминуты уже лечу наравне с ним. У него еще было много места: он все еще за тысячу футов над землей!

Я облетаю вокруг веселого купола и очкастого парашютиста, болтающегося тридцатью футами ниже. Он машет мне, а я качаю в ответ крыльями. Я рад, что все закончилось хорошо, малыш, но не кажется ли тебе, что ты раскрыл его немного позже, чем нужно? Я должен еще поговорить с ним об этом.

Я продолжаю кружиться в воздухе, тогда как он уплывает вниз. Он разминает ноги, как всегда, на последних пятидесяти футах — последнее гимнастическое упражнение перед приземлением. Затем создается впечатление, что последние двадцать футов он пролетает очень быстро, будто кто-то внезапно выпустил из купола весь воздух. И вот он падает на землю, валясь с ног от столкновения с ней. Купол еще довольно долго возвышается над ним, а затем медленно ложится рядом на землю, как огромное, сверкающее яркими красками полотнище.

Стью сразу же вскакивает на ноги, подтягивает к себе лямки и машет мне, показывая, что прыжок удался.

Я в последний раз покачивая крыльями, облетаю над ним круг, затем устремляюсь к земле и начинаю катать пассажиров, которые всегда толпятся вокруг самолета после прыжка.

Но сегодня нет пассажиров. Несколько автолюбителей выстроились в одну линию возле аэропорта, но никто из людей не сделал ни шагу вперед.

Стью поспешно обирает свой парашют и направляется в сторону автомашин.

— Сегодня есть еще время полетать. Воздух прекрасен и мягок. Кто готов взглянуть на город с высоты птичьего полета?

Не хочу.

Я никогда не летал.

Ты шутишь?

У нас нет с собой денег.

Может быть, завтра.

Когда он возвращается к биплану, я уже растянулся в тени под крылом.

— Должно быть, это какой-то нелетный город, — говорит он.

— Раз на раз не приходится. Ну что, летим сейчас или завтра утром?

— Ты пилот — тебе и решать.

Странное ощущение. Город, конечно, отличается от меньших населенных пунктов, но не это странно, города всегда отличаются.

Дело в том, что время теперь другое. Здесь в городе год 1967. Это год острыми краями и торчащими углами врезался в нас, делает нас чужими и заставляет нас чувствовать себя не в своей тарелке. Транспорт идет по шоссе, которое пролегло рядом с аэропортом. Современные самолеты взлетают и садятся. Они построены полностью из металла, у них в кабинах большие панели управления, оснащенные радиоаппаратурой, а моторы, которые поднимают их выше облаков, спроектированы по новому образцу, мощные и плавные.

Пилот-бродяга, который пропагандирует радость полета, не может существовать в 1967 году, хотя в то же время он может существовать. Все зависит от места, а места бывают разные.

— Давай улетим отсюда.

— Куда?

— На юг. Куда угодно. Лишь бы убраться подальше. Через полчаса мы снова в небе на ветру, в окружении рева мотора и свиста винта. Стью окружен всякими принадлежностями нашего ремесла. Я вижу рядом с ним край нашего плаката «ПОЛЕТ $3 ПОЛЕТ» и бело-голубой рукав его парашюта, который все еще лежит, упакованный на скорую руку, возвышаясь над бортом кабины. Солнце ослепительно сияет над правым стабилизатором, и мы направляемся куда-то на юго-восток. И не важно, куда мы летим; имеет значение лишь то, что мы сейчас в небе.

И вдруг мы понимаем, куда нас тянуло. На горизонте появляется маленький городишко с деревьями, шпилем церквушки, большим полем на западе и маленьким озерцом. В этом городке мы никогда раньше не были, но мы знаем его во всех подробностях. Мы трижды описываем круг над углом улиц Главной и Мапл-стрит и видим, как несколько человек смотрят на нас, а мальчишки подбегают к своим велосипедам. Мы поворачиваем на запад и через мгновение винт почти неслышно вращается в воздухе, когда я сбрасываю газ и иду на посадку. И снова старые колеса шуршат по знакомой зеленой траве, а знакомая неровная почва сильно подталкивает нас снизу.

Стью сразу же выскакивает из кабины и с пригласительным плакатиком в руке направляется широкими шагами к дороге, где уже видны первые любопытные местные жители. «ПОСМОТРИТЕ НА СВОЙ ГОРОД С ВЫСОТЫ ПТИЧЬЕГО ПОЛЕТА!»

Я слышу его голос, разгружая наши спальные мешки и прочие принадлежности из кабин. Он звучит отчетливо в прозрачном летнем воздухе.

— ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В НЕБО ВМЕСТЕ С НАМИ! ГАРАНТИРУЕМ, ЧТО ВЫ НИКОГДА НИЧЕГО ПОДОБНОГО НЕ ИСПЫТЫВАЛИ!

Мы снова там, где мы должны быть. В этом городке мы никогда не были раньше, но чувствуем, что вернулись домой.

Место на земле

Когда находишься в аэропорту, чувствуешь себя не так, как во всех других местах на земле. Как бы ни называлась та страна, где он находится, в аэропорту ты можешь увидеть и почувствовать что-то связанное с реальностью, о которой можно лишь мечтать и рассуждать.

Приди в аэропорт за час до того, как тебе нужно лететь, и просто посмотри вокруг себя, прежде чем твое внимание окажется поглощенным уровнями масла, шарнирами рулей высоты и главной кнопкой ПУСК. Вот ряд легких аэропланов, которые стоят на своих местах в ожидании того часа, когда им нужно будет выруливать на взлетную полосу. Посмотри на них еще раз, проезжая мимо перед взлетом. Вот стоит курносая Цессна-140 со своим плотно натянутым на ветровое стекло защитным чехлом. Она — не просто аэроплан или набор заклепок и болтов стоимостью две тысячи долларов, а прекрасное средство отдохнуть и насладиться полетом для человека, который желает уйти подальше от проблем тех, кто всю свою жизнь проводит на земле. В следующую субботу, или, может быть, во вторник после обеда, чехол ее ветрового стекла будет снят, а фиксирующие тросы отцеплены. Человек крикнет «От винта!» и забудет от угрозе ядерной войны. Подобные проблемы, равно как и беспокойство о приобретении билетов на транспорт, заполнении формуляров типа «W-2» и квитанций по уплате налогов — все улетит назад вместе с потоком воздуха от винта, чтобы плотно прижать к земле траву за задним колесом. Затем человек улетает, а тросы, которыми крепился аэроплан, остаются свободно лежать на земле.

52
{"b":"53010","o":1}