Минут через пятнадцать на лужайке собралось около сорока человек. Жаботинский представил мне их. Здесь были начальники отделений майор медицинской службы П. И. Китайцев и капитан медицинской службы В. А. Евстронива, ординаторы — майор медицинской службы Д. А. Лапчинский и капитаны медицинской службы С. Ф. Коребова и П. Ф. Харина, начальник физиотерапевтического отделения майор медицинской службы Р. И. Левит, старшая операционная сестра Е. В. Корочкина, не имевшая воинского звания, старшие медсестры младшие лейтенанты медицинской службы Т. М. Чибисова и А. М. Добринина, а также другие товарищи.

Коллектив состоял из опытных специалистов. Через их руки прошли тысячи раненых и больных. Но эти люди совершенно не представляли себя в новой для них роли работников ААГ. Посыпались вопросы. Больше всего они касались специфики лечения раненых и больных авиаторов. Ответив на них, я сказал, что при госпитале будет работать врачебно-летная комиссия. Поэтому медицинскому составу необходимо заранее изучить требования, предъявляемые к состоянию здоровья летчиков. А самая ближайшая и главная задача — готовиться к наступательной операции. О времени и сроках ее проведения скоро станет известно…

Был задан и такой вопрос:

— Вот вы — начальник медицинского отдела четвертой воздушной армии. А мы слышали, что там во главе санслужбы стоит флагманский врач.

Ответил: должность переименована. Это было вызвано созданием при управлении армии медицинского отдела. Кроме заместителя у меня стало четыре помощника: хирург — подполковник медслужбы И. X. Верещак-Верещаковский, терапевт — майор медслужбы Я. А. Гельбирд, эпидемиолог — майор медслужбы А. В. Сафонов и невропатолог — подполковник медслужбы М. Г. Шефтель. Все они оказались хорошо подготовленными, опытными специалистами.

Я, разумеется, созвал совещание не только для того, чтобы сообщить о создании армейского авиагоспиталя и его структуре. Главным было уяснить задачи медицинского обеспечения предстоящего наступления.

На моем докладе присутствовали, несмотря на их очень большую занятость, командующий армией генерал-полковник авиации К. А. Вершинин и его заместитель по политической части генерал-майор авиации Ф. Ф. Веров. Это придало совещанию особую весомость.

Ширина фронта, на котором должны были развернуться боевые действия 4-й воздушной армии, не превышала 70–80 километров (при общей ширине 2-го Белорусского фронта 140 километров). Фактически же наша авиация наносила удары в 25-30-километровой полосе. Радиостанции управления и наведения были расположены в населенных пунктах Студенец, Черная речка, Дроздовка и на опушке леса, что западнее деревни Рясны. Всюду здесь были медпосты. В районе деревни Бровки, на значительном расстоянии от основной группы, имелась еще одна радиостанция наведения. Она должна была обеспечивать боевую работу истребительной авиации. При ней также был организован медицинский пост.

По плану все раненые летчики эвакуировались в лазареты БАО, находившиеся в деревнях Старина и Дубровка. Оттуда их отправляли в авиагоспиталь, расположенный в Борге, в 27 километрах от Рославля.

Специальный медпункт был организован на центральной радиостанции наведения, где находился командующий воздушной армией. Возглавлял его врач-хирург, в распоряжении которого находились фельдшер и две медсестры.

Для лечения инфекционных больных были определены два госпиталя — № 842 и 845. Располагались они в Быстрянских хуторах и в Яновой Слободе. В местечке Первомайск, что в 28 километрах западнее Рославля, был развернут армейский дом отдыха, который при необходимости мог использоваться как второй, нештатный армейский авиационный госпиталь.

Наше наступление могло быть стремительным. А автотранспорта для быстрого продвижения не хватало. Учитывая возможные трудности с базированием авиагоспиталя, я позаботился о заблаговременной организации хирургических лазаретов на промежуточных этапах эвакуации. Для этой цели были выделены лазареты 707, 784, 814 и 836-го батальонов аэродромного обслуживания. Мы могли положиться на опытных хирургов Амелину, Гордеева и других. Правда, такая мера осложнялась одним немаловажным обстоятельством: в любой момент начальник тыла армии мог по оперативным соображениям перебросить лечебные учреждения батальонов аэродромного обслуживания. Но иного выхода у нас не было.

Фронт перешел в наступление. В ночь на 23 июня на участке прорыва крупные силы наших дальних бомбардировщиков нанесли по врагу мощные удары. На вражеские войска всю ночь сбрасывали бомбы самолеты 325-й ночной бомбардировочной дивизии. Особенно четко здесь действовали летчицы 46-го гвардейского Таманского полка. Удары с воздуха сильно ослабили оборону противника.

Однако наутро погода испортилась. Облачность опустилась ниже ста метров.

В нескольких километрах западнее деревни Рясны, на окраине которой находился передовой командный пункт армии, гремела ожесточенная канонада. Но авиация не могла серьезно помочь нашим артиллеристам, танкистам и пехотинцам. Лишь к полудню облака несколько поднялись.

Над передовой сразу же появились штурмовики. Они волнами выкатывались из-за леса регулярно через каждые десять — пятнадцать минут.

С группой офицеров я приехал на КП вслед за командующим армией. Здесь при центральной радиостанции наведения был заблаговременно организован медпункт.

Генерал Вершинин, сильно недовольный резкой переменой погоды, ходил хмурый с самого утра. И все же он не изменил своему правилу: выкроил несколько минут для того, чтобы заглянуть в медпункт. Поздоровался за руку со всеми, затем поинтересовался у начальника, майора медицинской службы Цыпкина, все ли у них готово для приема раненых. Когда наши штурмовики возобновили боевую работу, командарм повеселел. Вскоре стало известно, что летчики быстро отыскивают и уничтожают огневые точки противника, мешающие продвижению войск.

На главном направлении действовали 1-й Прибалтийский, 1-й и 3-й Белорусские фронты. Наши войска наступали на вспомогательном направлении Могилев, Минск. 2-й Белорусский фронт располагал тремя наземными армиями. Вперед двинулась 49-я армия генерала И. Т. Гришина. Авиационная поддержка была исключительно важна для нее.

Позже в одной из бесед с офицерами штаба К. А. Вершинин рассказал, что в начале июня его вызывали на совещание, которое проводил представитель Ставки маршал Г. К. Жуков. Там присутствовали маршалы авиации А. А. Новиков и А. Е. Голованов, а также командующий 16-й воздушной армией генерал С. И. Руденко. Были подробно обсуждены план применения воздушных соединений в операции «Багратион» и порядок их взаимодействия с дальней авиацией.

В первый же день 49-я армия взломала вражескую оборону. Гитлеровцы, имевшие всего 1300 самолетов, не могли надежно прикрывать войска на участке фронта протяженностью более тысячи километров. Поэтому наша авиация, не встречая серьезного противодействия, использовала для поражения наземных целей даже истребители.

Получив данные о форсировании сухопутными частями реки Прони, командующий приказал офицерам, находившимся на КП, отправиться по своим местам.

За три дня боев войска нашего фронта вышли к Днепру и захватили плацдармы на его правом берегу. 27 июня радиостанции наведения с медпостами при них располагались в пунктах: высота 205,0, что в 10 километрах северо-восточное Шклова, село Мосток, аэродром Луполово (район Могилева), деревни Церковщина и Русенки, там же находилась и центральная радиостанция наведения. Шестую радиостанцию за ненадобностью оставили у себя в тылу. Все раненые, подобранные медпостами, теперь эвакуировались в Русенки. Здесь им оказывалась неотложная хирургическая помощь, затем их отправляли в лазареты БАО и в армейский авиационный госпиталь.

28 июня вражеская группировка в районе Могилева была разгромлена. Форсировав Днепр, наши войска устремились вперед. Расстояние между госпитальной базой фронта, авиагоспиталем и передним краем ежедневно увеличивалось на десятки километров. Тут и появилась надобность в промежуточных этапах эвакуации. Хирургические лазареты 707, 814, 836 и 784 БАО развернули работу на аэродромах Люботин, Луполово, Могилев, Пронцевка.