Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Я был назначен председателем врачебно-летной комиссии, которой предстояло провести медицинское освидетельствование будущих десантников. Директива установила чрезвычайно жесткие сроки. В помощь нам прибыла большая группа медиков из Харькова во главе с военврачом 1 ранга А. Д. Вайнштейном. Это позволило создать еще четыре нештатные ВЛК. Мы работали без отдыха, с утра до вечера. За две недели перед нами прошло 5000 человек, в подавляющем большинстве своем — хорошо развитых физически молодых людей. Члены комиссии были строгими, даже придирчивыми, темп работы не отражался на тщательности всестороннего медицинского освидетельствования.

В те дни я многому научился у своих коллег. Мне, терапевту, было интересно и весьма полезно работать в тесном контакте с невропатологами, хирургами, окулистами.

При освидетельствовании кандидатов, отбираемых в авиацию и воздушно-десантные войска, приходится учитывать не только их общее физическое развитие и состояние здоровья, но и индивидуальные психологические качества, необходимые летчикам и десантникам.

Работу в той комиссии я вспомнил, готовясь к освидетельствованию летчиков полка. Но прежде пришлось заняться другим.

За несколько военных месяцев резко ухудшилось санитарное состояние быта людей. Личный состав полка размещался в казармах, через которые летом и осенью прошла не одна воинская часть.

Перед заселением очередной партии людей помещения не подвергались сколько-нибудь серьезной обработке. Близкий к нам город Невинномысск и окрестные станицы были заполнены эвакуированными, жившими скученно, часто по нескольку семей в одной квартире или хате. Это тоже усиливало угрозу инфекционных заболеваний.

Я заручился обещанием командиров подразделений, что они ежедневно будут проводить медицинский осмотр, запретил чистку грязного обмундирования в жилых помещениях, взял под контроль просушивание утепленных комбинезонов и обуви, проглаживание нательного белья горячим утюгом в специальной комнате. Было проведено и несколько бесед на санитарно-гигиенические темы.

Летчики надо мной подшучивали. Однажды в стенной газете 1-й эскадрильи я увидел карикатуру: человек, оставляя в моих руках меховой комбинезон, вырывается, чтобы бежать к самолету, я же кричу (это было написано у моего рта): «Тебе нельзя бомбить, ты не прошел осмотр на форму двадцать!» Но они, конечно, понимали, что я стараюсь для общей пользы.

В эти дни я перезнакомился почти со всеми. Командные должности в нашей части занимали люди среднего возраста, коммунисты, призванные в авиацию в 1931–1933 годах. Тогда же развернулось усиленное строительство наших военно-воздушных сил. Летчики, штурманы, техники, авиационные специалисты были молоды — не старше двадцати пяти лет. Да и мне было всего тридцать. Может, потому я быстро и легко сошелся с ними.

Вскоре по моей просьбе капитан Гаврилов отдал приказ всему личному составу пройти медицинское освидетельствование.

По штатному расписанию помощника у меня не было. Во фронтовой обстановке мне предстояло опираться на санслужбу батальона аэродромного обслуживания. Тогда я прибег к помощи 25-й военной авиационной школы, договорился, что буду к ним направлять тех летчиков, здоровье которых вызовет у меня сомнение. Попросил на несколько дней прикомандировать ко мне медсестру.

И вот в мой медпункт потянулись люди.

Отстранение от полетов или направление на лечение они рассматривали как тяжелый удар. Я видел, как беспокойно поглядывают летчики на стетоскоп и молоточек. Но волновались они напрасно. Всего двух человек направили мы в санчасть авиаучилища, да и то из числа механиков.

С результатами освидетельствования сразу же ознакомил командира полка. Бочаров поблагодарил меня и пожал руку.

…Ноябрь кончился. Сырая погода сменилась легкими морозцами. На дорогах острыми гребнями застыла грязь.

Полеты усложнялись. Теперь необходимо было многое учитывать: образование конденсата воды в бензо — и маслосистемах, загустевание масла, быстрое охлаждение мотора при работе на малых оборотах во время планирования над целью и при заходе на посадку.

Я проводил ночи на аэродроме. Как-то майор Доленко шутливо спросил:

— Не покатать ли вас? Как чувствуете себя в воздухе?

— Нормально, — ответил я. — Только в кабине предпочитаю сидеть за штурвалом.

Штурман полка и находившийся рядом с ним командир первой эскадрильи капитан Кузнецов переглянулись.

— Управляете самолетом? — удивился один из них.

— Вот это у нас медицина! — воскликнул другой.

Еще в 1936 году, будучи старшим врачом 15-й разведывательной авиаэскадрильи, я прошел курс штурманской подготовки и летал в качестве летчика-наблюдателя на машинах Р-5 и P-Z. Затем изучил У-2 и летал самостоятельно. Насколько позволяло свободное время, знакомился и с другими типами самолетов. Считал, что военный авиационный врач обязан прочувствовать, как человеческий организм реагирует на высоту и скорость, переносит перегрузки.

Я вспомнил, как в первую же ночь, когда я прибыл к ним, Доленко без воодушевления отозвался о материальной части полка. Улучив минуту, спросил:

— Александр Петрович, как вам видятся перспективы боевой работы полка?

Невысокий широкоплечий человек, спокойный и слегка насмешливый, не любивший ничего принимать на веру, он после небольшой паузы очень серьезно ответил:

— Люди на этих старых машинах будут делать все возможное и невозможное. Не пожалеют жизни, чтобы выполнить поставленную задачу. Пуще всего они боятся, что их будут придерживать, не доверять им серьезных дел. Думаю, полк себя не посрамит.

…Не забыть мне ночь на 7 декабря. Небо было усеяно звездами. Под светом луны заиндевелая степь казалась матово-серебряной.

В воздух взлетел на У-2 лейтенант Карасев. За ним отправился на задание экипаж летчика Мишичева и штурмана Гончара.

— Что-то комполка и комиссар не появляются, — заметил старший инженер, когда я к нему подошел.

— А вот они, легки на помине, — ответил я, увидев шагающих от штаба Бочарова и Савенкова.

— Товарищи! — сказал командир. — Сейчас по радио передали «В последний час», наше наступление под Москвой!

И он распорядился построить людей.

Через минуту все, кто находился на аэродроме, уже стояли в строю. Комиссар Савенков срывавшимся от волнения голосом громко пересказывал услышанное по радио сообщение: в первый день наступления наши войска продвинулись на столько-то километров… Освобождены города Наро-Фоминск, Можайск, Малоярославец… Разгромлено столько-то вражеских дивизий…

— Ура! — гремело после каждой такой фразы.

Короткую речь произнес командир полка. Потом выступили командир 2-й эскадрильи капитан Морозов, техник Миронов, механик Баклайкин. Все говорили об одном: о первом крупном наступлении Красной Армии.

Победа советских войск под Москвой окончательно развеяла миф о непобедимости германской армии. Каждый из наших авиаторов испытывал небывалый душевный подъем и прилив новых сил. На следующее утро только и слышалось:

— Скоро ли пошлют нас на фронт?

Такой приказ поступил в тот же день.

Посыльный вызывал меня в штаб часов в одиннадцать. В это время нам еще полагалось отдыхать. На улице сыпал мелкий колючий снег. Взглянув на мутное небо, невольное подумал: «Ночью полетов не будет…»

По выражению лиц командиров, собравшихся в одной из комнат двухэтажного дома, понял: долгожданный час пришел. Все были заметно возбуждены. Начальник штаба сидел за столом, склонившись над расстеленной картой. Бочаров медленно вышагивал, о чем-то размышляя. Комиссар вполголоса обговаривал какой-то вопрос с помощником начальника штаба по оперативной части старшим лейтенантом Ментовым.

— Убываем в распоряжение командующего ВВС девятой армии. Конечный пункт — Новочеркасск, — посвятил меня в содержание приказа капитан Гаврилов. — Самолеты будем перегонять по воздуху, остальную технику, штабное имущество и нелетный состав — по железным и шоссейным дорогам. В какой из этих двух потоков вас включить?

3
{"b":"52920","o":1}