Тревиз беспокойно завертелся.

— Я думаю, что это — общая теория квантовой механики, в сущности, очень древняя.

— A, вы слышали о ней! Но давайте продолжим... Представьте, что человеческое существо имеет возможность заблокировать все это бесконечное число вселенных, шагать по своей воле с одной на другую и выбирать ту, которую он сделает «реальной», что бы это ни означало в данном случае.

Тревиз заметил:

— Я слушаю вас и даже представляю концепцию, которую вы описываете, но не могу поверить, что нечто подобное когда-нибудь может случиться.

— Я тоже, в целом, — согласился Дом, — поэтому я и сказал, что все это похоже на сказку. Однако сказка утверждает, что были такие, кто мог проходить сквозь время и изучать бесконечные нити потенциальной реальности.

Эти люди назывались Вечными, и, когда они были вне времени, они говорили, что были в Вечности.

Их задачей было выбирать реальность, более всего подходящую человечеству. Они бесконечное число раз меняли выбор, поэтому сказка насыщена деталями. Должен сказать, что она написана в эпической форме и необычайно многословна. Как там сказано, в конечном счете они нашли вселенную, в которой Земля была единственной планетой во всей Галактике, где можно было найти сложную экологическую систему и развитую разумную форму жизни, способную разработать высокую технологию. Это, по их мнению, была самая безопасная для человечества ситуация. Они заблокировали такую нить событий и на этом прекратили действия. Теперь мы живем в Галактике, населенной лишь человеческими существами и, в более широком смысле, растениями, животными и микроорганизмами, которых люди, вольно или невольно, привезли с собой, и которые, как правило, подавили местную жизнь.

Где-то в туманной дали множества вероятностей есть другие реальности, в которых Галактика населена многими разумами — но они недостижимы. Мы в нашей реальности — одиноки. Из каждого действия, каждого события в нашей реальности выходят новые ветви, и в каждом отдельном случае только одна является продолжением реальности, так что есть громадное количество потенциальных вселенных — может, и бесконечное — происшедших от нас, но все они предположительно похожи на нашу Галактику с одним разумом — Галактику, в которой мы живем. Я должен был бы сказать — все они сходны, кроме малого процента исчезнувших, потому что опасно поправлять что-либо, когда возможности приближаются к бесконечности. — Он остановился, слегка пожал плечами и добавил:

— Вот такая повесть. Она написана задолго до основания Геи. И я не ручаюсь за ее достоверность.

Трое других внимательно слушали. Блис кивала головой, как если бы слышала эту историю раньше и теперь проверяла точность рассказа.

Пилорат реагировал молчанием растянувшимся, на добрую половину минуты, а затем поднял кулак и ударил им по ручке кресла.

— Нет, — воскликнул он, задыхаясь, — это еще ничего не значит. Нет возможности доказать истинность повести наблюдением или рассуждением, потому что это не вся теория, а только часть ее... Допустим, что все это правда.

Вселенная, в которой мы живем, все еще та, где существует Земля, богата жизнью и разумными видами, так что в этой вселенной — единственная она или не единственная — должно быть что-то уникальное. И мне очень хотелось бы знать, в чем именно заключается эта уникальность.

Последовало молчание. Затем Тревиз зашевелился и покачал головой.

— Нет, Янов, так не выйдет. Давайте, скажем, один шанс на биллионы биллионов, что из миллиарда обитаемых планет Галактики только Земле по чистой случайности удалось развить сложную экологию и, в конечном счете, разум. Таким образом, мы живем во вселенной, где Земля — единственная планета — и которую естественно из биллионов биллионов различных нитей потенциальной реальности выбрала Вечность. Полагаю, — продолжал он задумчиво, — что есть реальности, где разумная жизнь развилась на Гее, или на Сейшел, или только на Терминусе. И во всех этих случаях есть небольшой процент реальностей исчезнувших из общего числа, в которых Галактика имеет не один вид разума. Я полагаю, что если бы Вечные смотрели достаточно долго, они обнаружили бы потенциальные ветви реальности, где каждая пригодная для обитания планета развила бы разумные виды.

Пилорат уточнил:

— Может быть, вы также не согласны, что была найдена реальность, где Земля по каким-то причинам не похожа на Землю в других ветвях, но каким-то образом приспособлена для развития разума? В сущности, вы можете пойти дальше и сказать, что в найденной реальности вся Галактика была не такой, как в других ветвях, но именно в том состоянии, что разум мог развиться только на Земле.

— Можно думать и так, — согласился Тревиз, — но я бы считал, что моя версия имеет больше смысла.

— Это, конечно, чисто субъективное решение, — с жаром начал Пилорат, но Дом прервал его, сказав:

— Это четкая логика, но давайте не будем портить предположениями мой приятный свободный вечер.

Пилорат постарался остыть, улыбнулся и сказал:

— Как пожелаете, Дом.

Тревиз, бросив взгляд на Блис, которая с притворной скромностью сложила руки на коленях, произнес:

— А как образовался этот мир, Дом? Я говорю про Гею, с ее групповым сознанием.

Седая голова Дома откинулась назад, он громко рассмеялся, и его лицо покрылось морщинами.

— Опять же сказки! Я думал над этим иногда, когда читал записи о человеческой истории. Как бы тщательно они ни записывались, со временем они становятся все более неясными. Рассказы обрастают пухом, легенды скапливаются, как пыль. Чем больше проходит времени, тем пыльнее история, и тем больше она напоминает сказку.

— Мы, историки, знакомы с этим процессом, Дом, — сказал Пилорат. — У сказок есть определенное преимущество. «Драматическая фальшь вытесняет скучную правду», — сказал Либел Дженерат примерно пятнадцать столетий назад. Теперь это называется законом Дженерата.

— Да? — сказал Дом разочарованно. — А я думал, что эта идея была моим собственным циничным изобретением. Ну, что ж, Закон Дженерата наполнил нашу прошлую историю очарованием и неопределенностью. Вы знаете, что такое робот?